Ливония. Продолжение (СИ)
Конструктивная идёт в целом беседа, и тут Егорка выбивает дверь ногой и чего-то крича сует Юрию Васильевичу назад одолженную им час назад великану подзорную трубу. А указующим перстом тычет в окно.
Глава 19
Событие пятьдесят пятое
В Гапсальский залив входил флот. С высоты последнего пятого этажа или с высоты двадцати пяти метров башни гапсальского замка весь залив был как на ладони, ещё и солнце за башней, не отсвечивает. Погода ясная, и солнце ярко высвечивало белые паруса десятка кораблей. Пока далеко, верстах в десяти. Но ветер для корабликов попутный, быстро дойдут, или ещё не выделываются моряки и не ходят, а плавают.
Что это датский флот Боровой мог только догадываться. Но догадка не на песке строилась, на размышлениях здравых. Швеция из списка претендентов исключена. Про её флот Юрий Васильевич всё знает. Он практически полностью подарен королём Густавом первым России. Для дорогих соседей ничего не жалко. Пользуйтесь, как сгниют кораблики, приводите на дрова, а мы вам новые. А что, хороший гешефт. Нет, эти корабли шведскими быть не могли.
Кто ещё мог пожаловать? Немецкие мелкие княжества — герцогства, прибрежные и епископства? Любеки всякие? Не, десяток военных кораблей они не потянут. Франция, Англия, Испания? Бред. Только Дания. При этом там, на корабликах, последних новостей не знают. Максимум — про захват Нарвы. Вот и дёрнулись, чтобы успеть к разделу пирога. А вот теперь? Теперь увидели здесь флот? И что будут делать? На внешний вид силы почти равны. У князя Углицкого три брига и десять больших коггов. У датчан, пока чуть далековато, но одиннадцать вымпелов, если кто-то не сильно отстал. Размеры не видать пока. Но бриги должны быть. Дания — это настоящая морская держава. Даже каракки должны быть и каравеллы.
Могут датчане полезть в драку? Вероятность очень высока. Поняв, что корабли русские, а не шведские, посчитают московитов слабыми противниками. Никто о такой морской державе, как Россия ещё не слыхал. Ну, захватили как-то несколько кораблей у шведов московиты дикие, так те тоже не моряки. Тоже дикие. Опять же такой лакомый кусок как Эзель-Викское епископство вот оно, рядом, добрались уже.
Переговоры? Ну, наверное… Сразу палить точно не будут, предложат убраться подобру-поздорову. А русским что делать? Сразу палить тоже не след. Дания пока не враг. Не до неё. Да и далеко. Возможно, узнав новости, сами уберутся. Сами с усами.
— Всё, дорогие херы. Вынужден откланяться. Решили, как я понимаю, датчане со своим королём Кристианом Фредериковичем вас поработить. Так мы за вас вступимся, вы же за железо пока не хватайтесь, ещё порежетесь. Попытаюсь миром закончить сие недоразумение. Адресом бандероль ошиблась.
По дороге в порт из замка Юрий Васильевич прикидывал, чем там стрелять датчане могут, и сколько вообще орудий может быть на одиннадцати кораблях. А нет у него шпионов в Дании, упущение. На каравеллах Колумба, точнее на каракке «Санта-Мария» было двенадцать орудий, на каравелле «Пинта» десять. А вот «Нинья» или, если правильно, то… «Ни́нья» (исп. «девочка»). Это уменьшительно-ласкательное название каравеллы Колумба, настоящее имя которой «Санта Клара». Там, кажется, было четыре пушчонки. Фальконеты на вертлюгах с калибром сорок пять миллиметров. Кораблик крохотный всего 100 тонн водоизмещением, длиною двадцать метров. И экипаж не более двадцати человек. Меньше его лодей по размеру. Но это ладно. То есть, на каракке десять — двенадцать орудий с калибром в районе восьмидесяти миллиметров и стреляющих каменными ядрами раз в несколько минут, очень неточно и очень недалеко. На флоте заряд делают гораздо меньше, чем на суше. Откатываться-то орудию некуда. Крепление из канатов возможно и не изобрели ещё, у шведов Боровой на кораблях не видел.
То есть, против его орудий и миномётов не вариант. У него орудий меньше, но зато они стреляют чем надо, а не чем попало. Пойдут на абордаж датчане? Именно так сейчас все воюют. Ну, пусть попробуют. У него полный состав гренадёров на борту с тромблонами и гранатами и плюсиком диверсанты с карамультуками. Три сотни монстров. Пусть попробуют.
Лодка быстро доставила Юрия Васильевича до «Авроры», там уже артиллеристы вовсю сновали, даже орудия начали заряжать. Не верят в «добрых гостей». И это хорошо.
— Густав, — Юрий подошёл к адмиралу Бергеру, всматривающемуся из-под козырька ладони в надвигающиеся парусники, — сразу палить начнём или поговорим сначала?
— Я бы сразу начал. Датчане со шведами враги. Но не с Москвой. Сам решай, принц. Самая подлая нация в мире — это датчане. А ещё шведы считают датчан чересчур смешливыми и вообще легкомысленными, болтливые смешливые дурачки. А ещё они жадные. Любой швед скажет, что с этими датчанами за один стол не садись — не успеешь оглянуться, как они уже всё съели и выпили.
Боровой дождался записки от Андрейки и рассмеялся. Сто процентов, что спроси он капитанов, или адмирала там, вон с тех подплывающих кораблей, и там тоже по-всякому обругают шведов.
— Ладно. Давай подождём. Чем они ближе подойдут, тем хуже для них. Мы их из тромблонов и фальконетов с крупной картечью всех сметём с палубы. Тут явное преимущество у коггов с их высокими башнями — замками на корме и на носу.
Датчане разговор видимо подслушали. Не решились вплотную подходить к непонятному противнику. Они примерно за пять кабельтовых спустили паруса и стали останавливаться. Ветер и инерция ещё метров на пятьсот подтащили корабли короля Кристиана к стоящим полукругом на рейде кораблям русских, и на них сбросили якоря, и стали разворачивать корабли бортами к русским, демонстрируя пушки, стоящие на палубе. Теперь в подзорную трубу можно было очень точно оценить противника. Одна каракка. Три каравеллы трёхмачтовые, два брига двухмачтовых и пять коггов разных размеров, от больших, чуть ли не больше каракки, до малюток двадцатиметровых. Калибр стволов определить невозможно, но если размеры орудий прикидывать, то Боровой прав, скорее всего, не более восьмидесяти миллиметров. По пять — шесть пушек на борту каракки, каравелл и бригов. Итого, в залпе тридцать три орудия. Прилично, если догадаются бить по одному кораблю. Даже каменные ядра в таком количестве опасны. Тридцать три каменных ядра, скажем, по палубе его «Авроры», да тут всех просто сметёт с этой палубы. Не хотелось бы, чтобы у датчан были опытные канониры и разумные адмиралы с капитанами.
— Спускают шлюпку, — Юрий Васильевич передал подзорную трубу адмиралу Бергеру. — Ну, послушаем, ваших любимых соседей. Давай тоже в шлюпку, Густав, не след им видеть, что у нас за орудия. Встретим гостей на берегу. пару штандартов прихвати. Егор, ты с нами.
Событие пятьдесят шестое
— Ни Хао! Коничива! Ладно, пусть будет, Гутен Таг! Отличное выглядишь, камарад! Вот ты и попался! Какие планы на вечер? Думал, что мы только на том свете свидимся, — отвесивший лёгкий поклон перец чем-то старшего Мюнхгаузена напоминал, костюмчиком, так точно, и тросточкой, да и усиками арамисовскими с бородкой его же. Худой ещё и блондинистый. Главнюк этот датский сообщил перед этим, что сам чёрт ему не брат, и он может шпрехать по-немецки и знает латынь и французский. Юрий Васильевич его на языке Шопенгауэра и поприветствовал. Такой заносчивый вид был у датчанина, что не удержался и решил похулюганить немного Боровой. Перец! Вот другого слова не подберёшь.
— Первый советник Konge af Kongeriget Danmark Кристиана Йохан Фриис! — вот точно, как в кино про Ивана Васильевича помахал шляпой, точнее, хренью на берет похожей, но с пером, и ногами чего-то сбацал Йохан, когда Юрий Васильевич, выждав минуту, пока товарищ переваривает его приветствие, назвал себя.
— Юрий свет Васильевич — брат царя и Великого Государя Ивана Васильевича, — скромненько так.