Сирена и Оракул (СИ)

Она обернулась, словно почувствовав мой взгляд. На ее лице не было и тени смущения или неловкости, только привычная легкая усмешка.
— О, телохранитель проснулся. Надеюсь, ночные кошмары о ржавых вентиляционных шахтах не слишком тебя донимали? Завтрак почти готов. Не могу же я позволить своему спасителю умереть с голоду после героического спасения моей драгоценной персоны и не менее героической ночи. Яичница с беконом — стандартный набор выжившего после перестрелки. Кофе черный, как твоя душа.
  
Она поставила передо мной тарелку и чашку. Ее движения были уверенными, голос — ровным, с неизменными саркастическими нотками. Словно и не было той отчаянной близости, того животного страха и желания, что смели все барьеры между нами всего несколько часов назад. Но я видел легкую тень усталости под ее глазами и то, как она чуть дольше обычного задержала на мне взгляд. Она тоже помнила. Просто умела это скрывать гораздо лучше меня.
— Спасибо, — кивнул я, принимая тарелку — кофе — это то, что нужно. Особенно после твоих планов по спасению мира с помощью компромата. Готова нырнуть в грязь, которую принесла нам заплаканная мстительница?
— Всегда готова, Арти, — она села напротив, пододвинув к себе ноутбук и ту самую флешку — это моя работа. Копаться в чужом грязном белье, даже если оно пахнет порохом и предательством. Посмотрим, стоила ли вчерашняя беготня свеч.
Она подключила флешку, ее пальцы забегали по клавиатуре. На экране стали появляться папки, документы, фотографии, аудиофайлы. Сирена быстро просматривала их, ее лицо становилось все более сосредоточенным, хищным.
— Так-так-так… Финансовые махинации, откаты, связи с криминалом… О, а вот это интересно! Фотографии Прайса в весьма недвусмысленной компании с одним очень известным политиком, который строит из себя образец морали. Классика жанра. Наша девочка не зря рисковала. Тут хватит, чтобы утопить его карьеру и репутацию в самом зловонном болоте.
Она усмехнулась, явно довольная уловом. Но потом ее взгляд зацепился за какой-то документ, текстовый файл с невзрачным названием. Она открыла его, и выражение ее лица неуловимо изменилось. Усмешка исчезла, брови слегка сошлись на переносице. Она вчитывалась, прокручивая текст вниз, и я заметил, как напряглись ее плечи, как она закусила губу — жест, совершенно ей не свойственный.
Я молча наблюдал за ней, допивая кофе. Что-то в этом файле выбило ее из колеи. Это была не та реакция, которую я ожидал увидеть у циничной журналистки, нашедшей убойный компромат. Это было что-то другое. Личное.
Она молчала несколько минут, уставившись в экран. Потом медленно подняла на меня глаза. В них не было обычного азарта или сарказма. Была… странная смесь горечи, растерянности и старой боли.
— Кроме Прайса…тут есть еще кое-что — проговорила она тихо, словно нехотя — кое-кто. Человек из моего прошлого. Виктор Харрингтон.
Имя мне ничего не говорило, но по тому, как она его произнесла, я понял, что он для нее значил много.
— Он…он упоминается в связи с одной из ранних сделок Прайса. Очень грязной сделки. Похоже, он тоже был в этом замешан, хоть и по касательной.
— И что с того? — спросил я, стараясь говорить нейтрально, хотя уже чувствовал, куда ветер дует — еще один негодяй в списке. Больше грязи — громче скандал. Разве не этого ты хотела?
Сирена отвела взгляд, снова уставившись в экран.
— Этот «негодяй», Арти…он когда-то мне помог. Очень сильно помог. Когда я только начинала, была никем, с кучей амбиций и пустыми карманами. Он дал мне шанс, открыл нужные двери. Без него…я бы не сидела сейчас здесь.
Она сделала паузу, и я увидел, как она сглотнула.
— Но за его помощь была назначена цена. Очень высокая цена. — Она криво усмехнулась, но усмешка не коснулась ее глаз — некоторые двери открываются только одним ключом, Морган. Особенно для молодой и амбициозной девушки в этом городе.
Мне не нужны были подробности. Я все понял. Понял, о какой «цене» идет речь. И понял причину ее внезапной задумчивости. Публикация этого материала не просто ударит по Прайсу. Она вытащит на свет и ее старую, тщательно похороненную историю. Заденет человека, который, пусть и сомнительными методами и по сомнительным причинам, помог ей стать той, кем она стала. И, возможно, заставит ее снова пережить унижение и боль той «цены».
Я смотрел на нее, и пазл начинал складываться. Ее ярость по отношению к Прайсу, ее готовность идти на любой риск, ее внезапные колебания сейчас. Это было не просто расследование. Это было что-то глубоко личное. Возможно, месть. Но месть не только Прайсу. Возможно, это была попытка свести счеты со своим прошлым, с той ценой, которую ей пришлось заплатить. Или, наоборот, она теперь колебалась, не желая разрушать того, кто когда-то был ее ступенькой наверх, пусть и скользкой.
— Сирена, — сказал я тихо. — Что ты собираешься делать?
Она резко захлопнула ноутбук, словно обрывая неприятные мысли. Вернулась ее обычная маска — холодная, чуть насмешливая.
— То, что и собиралась, Морган. Публиковать. Всю правду, какой бы грязной она ни была. Прайс должен ответить. А остальные…что ж, каждый сам платит по своим счетам. В этом бизнесе нет места сантиментам. И прошлому тоже.
Но я видел, что это была бравада. Под маской цинизма скрывалась растерянность и боль. И я снова понял — эта женщина гораздо сложнее, чем кажется. И ее война была гораздо глубже, чем просто охота за сенсацией.
Я смотрел, как она с нарочитой небрежностью убирает ноутбук. Маска циничной журналистки была на месте, но сидела она как-то криво, словно наспех натянутая. Слишком уж резким был переход от той задумчивости, почти боли, которую я видел мгновение назад, к этой показной решимости. И ее слова о том, что в этом бизнесе нет места сантиментам и прошлому, прозвучали скорее как заклинание, которое она повторяла самой себе.
— Значит, просто работа? — спросил я в лоб, не отводя взгляда. Я видел, как она напряглась — просто очередной грязный секрет, который ты вытащишь на свет? Даже если он связан с человеком, который…открыл тебе двери? Твоя реакция, когда ты увидела имя Харрингтона, не была похожа на реакцию человека, которому плевать на прошлое.
Я сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе. Она смотрела на меня исподлобья, в глазах зажегся холодный огонек раздражения.
— Это расследование, Сирена. Оно все еще просто работа для тебя? Или теперь это что-то личное? Месть, может быть? За что-то, что Прайс сделал? Или за ту «цену», которую тебе пришлось заплатить благодаря таким, как Харрингтон?
Она вспыхнула. Резко встала, едва не опрокинув чашку с недопитым кофе.
— А зубки-то у стажера растут! — прошипела она, и в ее голосе зазвенел металл — уже не просто мальчик, выполняющий то что я говорю, но еще и психоаналитик? Решил покопаться в моей светлой и незамутненной душе, Морган? Какое тебе вообще дело до моих мотивов? Твоя работа — быть тем, кем я тебе велю быть. Все остальное — не твоя забота!
Она говорила резко, зло, но я не отступил. Я просто смотрел на нее — на эту сильную, язвительную, умную женщину, которая сейчас пыталась спрятать свою уязвимость за стеной колкостей. И в моем взгляде, видимо, было что-то такое, что заставило ее запнуться. Не угроза, не осуждение. Просто…понимание. И беспокойство. Настоящее, не показное. Я видел, как гнев в ее глазах медленно уступает место чему-то другому — усталости, горечи и, возможно, той самой зависимости, о которой она сама говорила вчера. Зависимости не только от защиты, но и от того, что рядом был кто-то, кто видел больше, чем она показывала.
  
Она отвела взгляд первой, провела рукой по волосам, вздохнула. Подошла к окну, снова глядя на город, который расстилался под нами — огромный, равнодушный, полный таких же историй, как ее.
— Личное… — повторила она тише, уже без прежней злости — в этом бизнесе, Арториус, все становится личным рано или поздно. Особенно для женщины. Ты думаешь, легко пробиться наверх, когда у тебя нет ничего, кроме мозгов и амбиций? Этот мир…он жрет таких, как я, на завтрак.