Клан. Разбитые стекла (СИ)

— Зачем ты так? Кто или что я для тебя? — голос девушки прозвучал тихо и растерянно. — Средство, зверушка, развлечение, вещь, которой можно поиграть, подарить или убрать с глаз долой, когда надоест?
Непонимание, горечь, сомнения и старые страхи всколыхнулись с новой силой, прорывая оборону разумных доводов.
— Глупая девчонка, с которой я еще непонятно какого проклятия разговариваю, пытаюсь что-то донести, вместо того, чтоб выпороть или наложить подчинение, — серебристо-стальные глаза предупреждающе сверкнули. — То, что ты слышала в кабинете, предназначалось не тебе, а эвакуация — одна из необходимых мер защиты. Даже я плохо представляю, с кем и чем придется столкнуться, и не допущу, чтобы ты пострадала. Бросай дуться, Золотиночка. Это выглядит жалко, и со мной абсолютно не работает.
Андрей небрежно избавился от пиджака и галстука.
— Тысяча демонов, как же приятно наконец-то снять эту удавку. И обнять любимую женщину.
Маг лениво, расслабленно вытянулся на огромной кровати, прищурившись от удовольствия. В его глазах играли отблески свечей, отчего они слегка светились из-под полуприкрытых век, лаская ее, успокаивая, вводя в какой-то гипнотический транс. Полина встряхнулась, сбрасывая наваждение. А в следующее мгновение оказалась лежащей на мужчине сверху, крепко прижатая к его груди. К молниеносным движениям нелюдя девушка еще не привыкла, и не сразу поняла, что произошло.
— Отпусти, — неуверенно пробормотала Полина, ощущая, как теплая, немного шершавая ладонь опускается вниз по позвоночнику.
Андрей задумался. Рука ненадолго задержалась на пояснице девушки и снова продолжила нежное движение. Полина в одном белье выглядела демонски соблазнительно, пробуждая в мужчине самые древние, темные и хищные инстинкты. А после ожесточенной схватки за эту девочку все инстинкты обострились многократно, грозя снести к демонам все преграды вместе с контролем. Отпустить Полину — последнее, что хотелось сделать. Намного проще и приятнее стянуть с желанного тела эти ненужные лоскутки ткани, чтобы скользить жадным взглядом по гибкой фигурке, слегка сжать упругую грудь, ловя приглушенный стон наслаждения, ощутить каждой клеткой тела жар ее кожи. Все стало неважным, кроме девушки в его объятиях. Такой сладкой, такой манящей. Жажда обладания Полиной только усиливалась и крепла с каждым днем, проведенным с ней рядом. Разрасталась, подобно опасной аномалии, сплетаясь с какой-то отчаянной, безграничной нежностью. Иерарх и не предполагал, что вообще способен такое испытать. И тем более — что доведется испытать это снова. С человеческой девчонкой, случайно спасенной на рядовой спецоперации. Девчонкой, которую он обещал убить. И ради которой впервые готов был отступиться от собственного Слова, перевернуть мир, стереть и переписать все законы. Но только не отпустить. И уж точно — не сейчас.
— Отпустить? И не проси. Моя, только моя. Ни вампирам, ни оборотням, ни всем демонам Бездны, ни самой смерти не отдам.
Андрей прижал к себе Полину еще плотнее, зарылся рукой в волосы на затылке. Его губы безошибочно отыскали ее, требуя свое по праву. Но сейчас он хотел не брать — дарить. Дарить тепло, ласку, заботу, безопасность. Покой и крупицы уверенности, минуты, часы, дни счастья, складывающиеся в счастливые годы. И эта правда, огненными искрами вспыхнувшая в стальных глазах, обнажала не тела. Она обнажала души.
— Лина, хоть теперь-то ты поняла, кто ты для меня? — ненадолго оторвавшись от манящих губ, хрипло шепнул иерарх.
Девушка дипломатично промолчала, спрятав полыхающее лицо от горящего диким желанием взгляда нелюдя.
— Уговорил, Альвирон так Альвирон. Хоть расскажи, куда ссылаешь, — растерянность, смятение, наивная попытка перевести тему разговора.
— Как будто Дэм еще не разболтал, — едва заметно улыбнулся маг, касаясь дыханием беззащитной шеи и мочки уха.
— Он говорил только про брата, пироги и леса, где много дичи, — смутилась Полина.
— Одна еда на уме, — хмыкнул Андрей. — Альвирон, Солнышко — замкнутый мир, созданный в форме тессеракта.
— Это как? — не поняла девушка.
— Четырехмерный мир, замкнутый сам на себя, в который попасть извне почти невозможно. Что делает его практически идеальным убежищем. Это не планета, звезда или островок жизни — это самодостаточная замкнутая система смежных трехмерных пространств. Их восемь, своеобразных кубов, полных жизни и совмещенных гранями, которые можно пересекать одну за другой, чтобы в итоге вернуться в исходную точку, подобно муравьишке, обогнувшему глобус. Только этот «глобус» измеряется световыми годами, Солнышко. Альвирон — закрытый космос.
— Даже представить такого не могу, — вздохнула Полина
— Да и не нужно представлять, скоро сама увидишь. Мир вообще полон удивительных вещей, — Андрей коснулся ее губ легким, почти невесомым поцелуем и привычным движением руки погасил все свечи и факелы. Полина вздрогнула и прижалась к магу, обхватив его за плечи.
— Андрей, ты же не уйдешь?
— Да куда я, в Бездну, денусь? — устало проворчал иерарх ей в макушку. — Не дождешься. Спи, а я линиями реальности займусь, пока время есть. И ради всех Богов, постарайся не ерзать — меня это возбуждает. И мешает работать.
— Извини, — Полина пристыжено замерла. — Демонски паршиво спится. И опять кошмары.
— Кошмары? — серебристо-стальные глаза засветились ярче. Полина снова ощутила холодное, словно скальпель, прикосновение чуждого разума. — Не бойся, больно и страшно больше не будет. Просто слегка развею то, что тебя тревожит, чтобы ты могла отдохнуть. Иначе первым, что ты увидишь в Альвироне, будет больница. Медицина там на уровне, но, согласись, это не лучшее первое впечатление.
— Ладно. Не надо больницу, лучше ты, — Полина закрыла глаза и постаралась расслабиться, открыться его проникновению.
Перед глазами завихрились какие-то серые тени, сменившиеся роем мельтешащих точек, как на экране неисправного телевизора. Точки сложились в изображение так испугавшего ее лабиринта. Кошмар промелькнул в памяти за пару секунд, как при ускоренной перемотке киноленты, и растворился в уютной бархатной тьме, окутавшей девушку, словно одеяло. Вместе с лабиринтом растаяли беспокойство, тревога и осадок, оставшийся после жуткого сна. Тело стало легким и невесомым, а веки наоборот налились тяжестью и против воли начали слипаться. Полина зевнула, не обращая внимания на присутствие внутри себя сознания нелюдя. Иерарх не обманул, это оказалось совсем не больно и не страшно. Даже приятно. Чужой, властный, невероятно сильный разум не пытался подавить, захватить, разрушить ее маленький мир или окончательно сломать его границы. Его присутствие казалось бескрайним, глубоким и настолько полным, что могло бы привести в ужас. Но неизменные осторожность, нежность, забота мага ощущались так остро и целостно, что гасили все страхи в зародыше. Он просто был — как частица ее самой.
— Это был не просто кошмар, — мягко прозвучала на краю сознания чужая мысль. — Сны — отголоски реальности, один из ее тонкоматериальных планов. Во сне совершаются открытия, приходят идеи и решения сложных задач. Там мы иногда способны заглянуть в какие-то из вариантов будущего, встретиться с теми, кого больше нет, и даже летать. Существует целое направление магии, связанное с миром сновидений, некоторые маги на этом вообще специализируются. О вещих снах известно и у вас, о них написано в каждой человеческой священной книге, как о чем-то запредельном и божественном. Хотя каждый в своей жизни хоть раз видит вещие сны. Это просто одна из форм магического зрения.
— Ты думаешь, этот сон был вещий? — так же мысленно ответила Полина, слегка поежившись.
— Нет, Солнышко. Ты увидела срез настоящего. Только не смогла расшифровать увиденное — не хватило знаний.
Мысленная речь иерарха казалась необычно мягкой, убаюкивающей, ласкающей.
— А ты смог? — уловил Андрей расплывающуюся ответную мысль.
— Там и расшифровывать нечего, — в мыслеречи проскользнула явная улыбка. — Безвыходный лабиринт, одиночество и опасность — то, во что превратилась твоя жизнь. Щупальца Тьмы выпустила Печать, чтобы защитить тебя. Я же предупреждал, что могу проникать в сны и действовать на этих планах. А паук — один из моих дублей, так же как скорпион — излюбленная боевая форма госпожи Малкавиэйр. Вампиры создают дубли через древние сакральные символы и магию крови, отсюда красный цвет. А разрушение поганого сооружения — закономерный итог развития линии реальности, которую я вывожу в активные. От чего ты меня настойчиво отвлекаешь своими губками, ерзаньем и вопросами.