Энола Холмс и маркиз в мышеловке
А жакет с карманами, короткий и расширяющийся книзу — чтобы уместно смотрелся с пышной юбкой?
Перчатки, не слишком испорченные, шляпка, не так уж давно вышедшая из моды?
И не откажется ли миссис Калхейн немного помочь мне с прической?
Когда утром мы вышли из лавки, черная вуаль вдовы не прикрывала мне лицо, и я чувствовала себя совершенно голой, однако меня не узнали бы даже родные братья. На носу сидели очки-пенсне, будто причудливая металлическая птица, и я близоруко щурилась сквозь стекла. На лоб падала накладная челка, и вместе с пенсне она кардинально меняла мой внешний вид. Кроме того, я надела соломенную шляпку с кружевом и перьями. Такие дешевые шляпки носила чуть ли не каждая лондонская девушка, едва сводящая концы с концами.
— Остался зонтик, — сказала я миссис Калхейн, когда мы собирали мой наряд.
Она протянула мне покрашенный химическими красителями ярко-зеленый зонт, одновременно уродливый и стильный, подвела нас с Тьюки к задней двери и протянула мне раскрытую ладонь. Я, как и обещала, вложила хозяйке в руку еще одну банкноту. Мы вышли из лавки, и миссис Калхейн молча закрыла за нами дверь.
По улице я еле плелась, как полуслепая, прощупывая землю сложенным зонтиком. Не только ради того, чтобы скрыть свою истинную личность, но и ради Тьюки: у него до сих пор ныли ступни, и хромающий мальчик вызвал бы подозрения, а так со стороны казалось, будто он идет медленно ради меня, подстраиваясь под мой шаг. Я надеялась, что никто не обратит внимания на двух прохожих в одежде не то чтобы новой, но и не чересчур поношенной, не особенно богатой, но и не бедной, и не доложит о нас Резаку.
На самом деле беспокоиться было не из-за чего. Местные жители сновали по своим делам и на нас даже не смотрели. В Лондоне, словно в громадном котле из кирпича и камня, бурно кипела жизнь. Продавец с тележкой кричал:
— Имбирное пиво! Промочите горло свежим холодненьким имбирным пивом!
Мимо катилась тачка с водой, а за ней шли мальчишки с метлами и подметали булыжную мостовую. На трехколесном велосипеде, причудливее которого я в жизни не видела, проехал курьер. Два колеса находились спереди, одно сзади, а к рулю была приделана большая коробка. На углу три темноволосых ребенка пели хором, будто ангелочки, на незнакомом мне языке. Я подошла и бросила пенни в глиняную чашку, которую держал один из малышей. За ними возвышалась лестница, а на ней с трудом балансировал потрепанный господин с ведерком клея и кисточкой. Он расклеивал объявления о ваксе для натирки обуви, эластичных компрессах от ревматизма, уникальных «безопасных» гробах. Господа в белых просторных пиджаках и белых штанах вешали оповещение о карантине на входную дверь одного из домов. Интересно, какие жуткие болезни и недуги приносят грязные воды Темзы? Не погибну ли я от холеры или скарлатины после того, как провела ночь в трюме лодки Резака?
Резак. Впечатляющий негодяй. В кармане, куда я положила немного денег и самых нужных вещей, у меня хранился еще и список вопросов, составленный ночью, когда мне не спалось:
Зачем Резак обыскивал поезд?
Зачем преследовал меня?
Почему решил, будто я знаю, где Тьюки? Что ему нужно от Тьюки?
Почему он направил Писклявому -телеграмму о том, что Тьюки надо искать в порту?
Что имел в виду под «Да то же самое»? Он промышляет похищениями?
Откуда Резак вообще узнал о Тьюки и «Грейт Истерне»?
Действительно, откуда? Я сказала об этом только инспектору Лестрейду. И астральная искательница, мадам Как-ее-там, нас подслушала.
Быть может, инспектор Лестрейд разнес новость? Конечно, рано или поздно он так бы и поступил, но сначала, несомненно, проверил бы достоверность предоставленной ему информации. А Писклявый, судя по всему, получил телеграмму почти сразу же после нашего разговора.
Хм-м.
Об этом я размышляла, пока мы с хромающим Тьюки неспешно шагали в сторону более приличного района. Там нашлось нечто вроде парка: клочок травы и четыре дерева, под которыми гуляли дамы с колясками, а хозяин осла, околачивающийся поблизости, кричал: «Катаю на осле! Порадуйте детишек, пенни за каждого!» За парком стояли кебы. Мы могли бы нанять один, чтобы его светлость не терзал свои бедные ноги.
До сих пор мы не обмолвились ни словечком, но теперь владения Резака остались позади, и я повернулась к своему спутнику и улыбнулась.
— Ну что, Тьюки... — начала я.
— Не называй меня так.
— Ладно, лорд Тьюксбери Бэйзилвезерский или... — раздраженно процедила я, как вдруг меня осенило: — А как ты хочешь, чтобы тебя называли? Какое имя выбрал для побега?
— Я... — Он покачал головой и отвернулся. — Забудь. Это уже не важно.
— Почему? И что ты теперь будешь делать?
— Не знаю.
— Все еще хочешь уплыть в море?
Он резко развернулся и впился в меня взглядом:
— Все-то ты знаешь! Откуда? Кто ты такая? Правда, что ли, родственница Шерлока Холмса?
Я закусила губу. Пожалуй, было бы небезопасно рассказывать ему о себе. Он и так знает слишком много. К счастью, как раз в ту минуту мальчишка-газетчик, стоящий на углу рядом с кебами, завыл:
— Читайте в свежем номере! За виконта Тьюксбери Бэйзилвезерского потребовали выкуп!
— Что?! — воскликнула я. — Возмутительно!
Чуть не позабыв о том, что мне положено щуриться и с трудом разбирать дорогу, я бросилась к мальчишке и купила у него газету.
«ДЕЛО О ПОХИЩЕНИИ ПОЛУЧИЛО НЕОЖИДАННОЕ РАЗВИТИЕ» — гласил заголовок, который сопровождался все тем же портретом Тьюки в образе маленького лорда Фаунтлероя.
Мы сели рядом на скамейку в парке, чтобы вместе прочитать заметку. Тьюки посмотрел на первую страницу и сдавленно ахнул:
— Моя фотография?!
— Теперь все ее видели, — язвительно сообщила я. Он ответил не сразу, и я заметила, что лицо у него залилось краской, а уши горели от сильного унижения.
— Я не хочу возвращаться, — сказал Тьюки. — Никогда не вернусь.
Все мое злорадство как рукой сняло, и я спросила:
— А вдруг тебя узнают по фотографии? Например, миссис Калхейн.
— Кто, она?! Чтобы миссис Калхейн хоть раз в жизни взяла в руки газету?! Она даже читать не умеет! В тех трущобах все неграмотные. Ты разве видела там газетчиков?
Он был прав, но признавать мне этого не хотелось, и я перешла к следующему абзацу:
События приняли неожиданный оборот, когда утром этого дня в Вэйзилвезер-холл в Вельвидере, где недавно пропал виконт Тьюксбери, маркиз Вэйзилвезерский, пришло анонимное требование о выкупе. Несмотря на удивительную находку старшего инспектора Лестрейда — посвященную морской тематике коллекцию в укрытии юного лорда на дереве...
— О нет, — прошептал расстроенный Тьюки. Я поморщилась и ничего не сказала.
...мего последующие расспросы в доках Лондона, в результате которых он нашел свидетелей, уверенных, что они видели пропавшего мальчика в день его исчезновения...
А это всего через день после моего собственного исчезновения. Сколько всего успело произойти за эти три дня с тех пор, как я покинула Фернделл-холл, даже сложно поверить!
...выяснилось, что виконт, наследник титула и богатства рода Вэйзилвезер, в самом деле был похищен. С утренней почтой пришла записка, составленная из вырезанных из газет букв, с требованием выплаты крупной суммы, обнародовать которую семейство не считает нужным. Полиция, не располагая никакими доказательствами касательно похищения, советует воздержаться от выплаты, однако известный медиум и астральная искательница мадам Лелия Сивилла де Мак, прибывшая поддержать семью пропавшего маркиза, рекомендует выплатить нужную сумму в золотых соверенах и гинеях, как того требует записка, поскольку духи нашептали ей, что юный виконт Тьюксбери действительно похищен, жизнь его в опасности и лишь полное содействие родных поможет спасти мальчика. Мадам Лелия...