Сновидец Империи (СИ)

Я даже прикрыл глаза, и мне показалось, что уснул. Легкое касание руки Олафа заставило меня проснуться. Я отдал ему наушники и посмотрел в окно. Мы заходили на посадку. Под нами бушевали волны. Офигеть — лаборатория Преображения построена прямо на воде? Олаф, казалось, прочитал мои мысли.
— Это секретный объект, Сергей Викторович, — пояснил он, — сама лаборатория находится глубоко под водой. На самом дне. Надеюсь, вы не боитесь подводных лодок?
— Вот уж на чем ни разу не плавал, — признался я.
— Все происходит когда-то впервые.
На улице шел дождь. Авикар приземлился, и доктор раскрыл над нами зонтик. Я взялся за трость, и поковылял по площадке. Нас уже ждали. Высокий мужчина в белом халате и парочка военных с оружием, похожим на винтовки. Они быстро поздоровались с нами и проводили к лифту. Тот, в свою очередь опускал нас минут пять на подводную станцию. Мне казалось, что все это какой-то сон. Я будто в фантастический фильм попал. Мы прошли по серым коридорам и оказались в ангаре, где нам с Олафом и проводником предстояло сесть в подлодку. Саму я ее так и не увидел. Мы просто спустились по лестнице и оказались в небольшой комнатке с удобными диванчиками. А я-то надеялся на рыбок поглядеть. Что-то загудело, и я почувствовал движение.
— Еще полчаса, — сказал мне Олаф, и я потянулся за лекарством.
Высокий доктор по имени Стефан внимательно следил за каждым моим движением. Я же закинул ногу на ногу и попросил у Олафа наушники.
— Комиссия уже здесь? — обратился Олаф к Стефану.
— Да, прибыл весь свет Преображения. Они уже изучили все анализы. Говорят, что шанс положительного результата очень высок. Загвоздка только в доноре крови.
— Почему? — Олаф нахмурился.
— Возникла техническая накладка. Необходимая коллекция экземпляров оказалась задержана в Румынии.
— Нам никто не сообщил, — Олаф посмотрел на свой тифон, — здесь нет связи.
— Вопрос уже улажен лично княгиней Воронцовой, — быстро сказал Стефан, — она взяла ситуацию под свой контроль.
— Хорошо, — лицо Олафа прояснилось, — рад, что есть люди, которые способны самостоятельно принимать решения. Наш пациент очень плохо себя чувствует. Процесс разрушения идет быстрее, чем мы предполагали. Если не провести Преображение сегодня, завтра может быть уже поздно.
— Все будет в порядке, — заверил его доктор.
Я слышал этот разговор через Рагни. Он сидел рядом со мной и передавал мне их слова мысленно. Я же просто кивал головой в такт музыке. “Потроши, расчленяй, шкуру с демона снимай!”. Опять какая-то бесоборщина поперла.
Через некоторое время подлодка остановилась, люк над нами с шипением открылся, и мы стали покидать транспорт. Жаль, но я так его и не увидел. Нас встречала целая делегация врачей и военных. Среди них я увидел и Ксению. Она с улыбкой кивнула мне, и толпа тут же расступилась, пропуская бригаду санитаров с кроватью на колесиках. Я был тут же уложен и отвезен в отдельную палату. Меня начали подключать к неизвестным приборам и раздевать.
— Волнуетесь, Сергей Викторович? — передо мной появились княгиня и Олаф.
— Есть немного, — честно ответил я, — вы можете в двух словах сказать, что это вообще за процесс такой? Преображение.
— Это глубокое воздействие на весь ваш организм, — сказал Олаф, — будет произведена очень большая и кропотливая работа. Мы заменим некоторые органы на новые, улучшенные. У вас, к примеру, очень слабые почки и плохая печень. Пили много?
— Раньше да.
— Все откладывается. С легкими тоже не все хорошо. По нашим прикидкам, вы бы спокойно дожили до семидесяти, если бы начали вести правильный образ жизни и отказались от вредных привычек.
— А после Преображения сколько я протяну?
— Вы получите примерно плюс еще сорок лет.
— То есть аж до ста десяти? — я присвистнул.
— Если вас не убьют раньше демоны или большевики, — хохотнула Ксения, — это была шутка. Считайте, что вы получите новое тело, новую жизнь, новые возможности. Это ли не сказка?
— Хорошо, — согласился я, — это просто сон. Когда я проснусь, то точно окажусь обратно в своем мире, в Москве и продолжу гоняться за артефактами.
 
— Ах, если бы, — усмехнулась Ксения.
— Наркоз, — скомандовал неизвестный мне врач в круглых роговых очках, и я сразу почувствовал странное оцепенение. А затем все померкло перед глазами. Наверное, я все-таки умер! Почему-то сразу возникла нарастающая паника. Нет никакого Преображения! Это просто хитрый план по моей ликвидации. Они хотят убить меня, черт побери! Я должен немедленно встать и вырваться из этой палаты. Ужасные мысли метались в моей голове, а тело стало совсем ватным. Я уже вообще не мог его контролировать. Я засыпаю.
Но ведь в этом мире нельзя умирать! Здесь нет Лимба, других миров. Это сраный зашитый карман, как сказала бы моя учительница Белка. Этот мир не имеет связей с другими. Здесь нет послесмертия. Мое сознание, душа попадут в адскую мясорубку, которую создали гномы-дебилы по просьбе старой колдуньи Елизаветы. Черт! Это настоящий кошмар! Только не это. Я должен проснуться и вырваться. Немедленно.
— Спи! — рявкнул Рагни в моей голове, и я отключился окончательно.
  
Глава 5 Граф Черкасов
 
— Знаешь, Сережа, зачем нам нужна осознанность во сне? — Данила потянулся в кресле и задумчиво уставился в зашторенное окно, на котором светились рунные надписи, — а затем, что человек смертен. И это не страшно на самом деле. Тело — скафандр. Оно выдано на время. За этот короткий срок ты должен успеть развить свое сознание и подготовиться к следующему переходу. Конечно, не все эти понимают. Большинство продолжает спать. Все, что они делают — это создают атмосферу бытия, массовку. Некоторые активно занимаются тем, что клепают и выращивают новые скафандры для переселяющихся после смерти сознаний. Скукота, не находишь?
— Но ведь и вы являетесь отцом, — напомнил я. 
— Да, но мы четко понимали, что наша Женечка вырастет не обычной женщиной. На ее долю выпадут большие испытания, поэтому мы долго ее готовили. 
— Сон — это симуляция смерти. Альфа версия, — сказал я, отвечая на его вопрос, — если мы сможем быть осознанными в нем, то сможем сохранить свое сознание и после смерти. 
— Верно. И это даст нам невероятные возможности. Мы сможем стать кем захотим. Выбрать любой из бесчисленного количества миров самостоятельно, а не полагаться не дерьмовые алгоритмы какого-то там колеса Сансары. На хрен эти лабиринты Бардо, на хрен все это тупое перерождение по чужим правилам! Маг — это свобода от каких-либо правил. 
— Ага, — кивнул я, — знаю я парочку таких магов. Они уже в дурке сидят, в крестики-нолики играют, да бритвами чаек кипятят. 
— Ты про тех, кто пытается взламывать нашу реальность? Просто твои ребята — профаны. Это нормально. Примерно девять из десяти магов — это профаны. Они пытаются работать с плохо изменяемой вибрацией нашего мира. Это же ведь все не просто так придумано, Сережа, — учитель полез в стол и вынул маленький пистолет, — все вокруг нас соткано из света и удерживается вибрацией определенной частицы Творца. Нарушить ее законы — значит изменить правила самого мира. Обычно это приводит к глобальной катастрофе. Мир стирается в пыль, а частица меняет частоту вибрации и начинает созидать все сначала. Древние маги были гораздо сильнее современных, но даже они не понимали всю опасность прямых работ с вибрациями собственного мира. Итог печален — почти все они превратились в пыль. Выжившие же поняли, что раз играть по таким правилам очень опасно, значит, нужно их обходить. Если все разложить по полочкам и показать на пальцах, то древние маги как раз пытались делать то, о чем мечтает современный тупой обыватель. Щелкнул пальцами и твоя чугунная гиря стала золотой! Щелкнул пальцами, и хер на десять сантиметров вырос. Возможно, что во вселенной существуют миры, где местные частицы позволяют такие фокусы. Представляешь какой там ад творится? Перемены каждую минуту.