Сербские союзники Гитлера

Стоит сказать, что при выполнении первого плана энтузиазм недичевского правительства и его уверенность в том, что эти меры действительно необходимы для спасения от голодной смерти сербского городского населения и беженцев, были подогреты немецким обещанием не вывозить в 1942 г. продукты питания из Сербии, за исключением продуктов переработки масличных культур. Это обещание действительно было реальным, о необходимости отказаться от вывоза из Сербии продуктов питания в 1942 г. в связи с тяжелейшей ситуацией писал в своем служебном докладе сам Ф. Нойхаузен [120]. В начале июля 1942 г. Ф. Нойхаузен пообещал М. Недичу оставить зерно, выращенное на территории Сербии для голодавшего сербского городского населения и многочисленных беженцев. Поставки зерна предполагались лишь для обеспечения военнослужащих вермахта, СС дивизии «Принц Евгений», немецкой полиции, организации Тодта, комендатур, а также Русского корпуса. Болгарские оккупационные силы, размещенные в Восточной Сербии, кроме сена, соломы, картофеля и овощей, всю провизию получали из Болгарии. Поставки продовольствия в рейх предполагались только из богатых сельскохозяйственных территорий Баната, откуда вывоз продовольствия в Сербию был запрещен и потому не имел столь большого значения для обеспечения голодавших в Сербии. Опираясь на эти заверения, 2 августа 1942 г. М. Недич обратился к сербским крестьянам с призывом сдавать зерно по фиксированным ценам для спасения жизней сербских беженцев и голодавших горожан. Особое место в его речи заняло обязательство (базировавшееся на обещании Нойхаузена) не вывозить зерно из страны. Однако на проведенном Г. Герингом в августе 1942 г. совещании представителей по четырехлетнему плану были пересмотрены ранее принятые обязательства и принято решение о вывозе из Сербии зерна в количестве 100 000 тонн. [121] В конце августа 1942 г. немцы начали проводить насильственный выкуп зерна силами полевой жандармерии, прибегая к крайним мерам: взятию заложников из числа «авторитетных крестьян», изъятию семфонда, запрету на вывоз зерна в город до полного выполнения закупочного плана. Чтобы понять масштабы немецких требований, стоит привести цифры из меморандума М. Недича, который указывал на то, что полный объем урожая в Сербии в 1942 г. составил 24 тыс. вагонов пшеницы и 45 тыс. вагонов кукурузы. Немцы же требовали вывезти 9 тыс. вагонов пшеницы и 38,4 тыс. вагонов кукурузы. Страна была поставлена на грань голода, явления для плодородной Сербии мало знакомого. Все это вызвало у М. Недича гневную реакцию и заявление об отставке. Уже 13 августа 1942 г. М. Недич объявил своим министрам, что далее не в силах исполнять обязанности главы правительства, проинформировав об этом и немецкие власти [122]. Немцам пришлось пойти на компромисс, который их в значительной степени устроил, – сербские власти получили возможность сами заниматься сбором зерна для репараций (что позволяло четко сохранить границу между семфондом и зерном для голодавших и излишками, которые можно было изымать, т. е. «выкупать по фиксированным ценам»). Была проведена определенная рассрочка вывоза зерна, что помогло предотвратить угрозу голода и стабилизировать снабжение городской бедноты и беженцев, находившихся в тяжелейших условиях. В конечном счете, немцам так и не удалось получить все объемы зерновых, которые они надеялись вывезти из Сербии. В результате всех этих хаотических действий авторитет недичевского режима, и без того невысокий в глазах населения, еще более упал. В 1943 г. немцы вновь пытались задействовать свою полевую жандармерию и комендатуры для насильственного выкупа, однако более эти мероприятия не проводились в столь агрессивной форме, как в 1942 г. Кроме зерна для нужд оккупационного аппарата и для вывоза в Германию, сербские власти предоставляли оккупантам и другие пищевые продукты: животные жиры, скот, яйца, овощи, алкогольные напитки [123].
  
Сербский крестьянин на митинге – воплощение идеологических штампов недичевской Сербии
Столь же сложная ситуация, как в сельском хозяйстве, сложилась и в промышленности. Промышленное производство Сербии немцы после оккупации не рассматривали как серьезное подспорье. Речь шла о вывозе в Германию пригодного к употреблению оборудования иностранного производства при сокращении местных фабричных мощностей [124]. В результате к концу 1941 г. значительная часть машин и станков оказалась вывезенной. Исключение составляли лишь местные фабрики, занимавшиеся первичной переработкой сырья. Эти фабрики, принадлежавшие до войны английским, французским и бельгийским компаниям, перешли теперь в собственность или под управление крупных немецких фирм: «Пройсаг», «Мансфельд», «Крупп», «Шахтолитейное производство – Оберунг», «Герман Геринг», «Магнезит Юго-Восток – Берлин», «Асбест-цемент – Берлин», «Поссехел – Гамбург»… Переориентация рабочей силы и энергоснабжения на предприятия по переработке сырья приводили к затруднениям в работе местной легкой промышленности, служившей для нужд местного населения. Потребности населения в одежде и обуви могли удовлетворяться крайне ограниченно в результате падения оборотов международной и межрегиональной торговли, а также сокращения объемов сырья, производимого собственным сельским хозяйством Сербии. В результате пришлось вводить ограничения свободной торговли одеждой и обувью. Существовали значительные проблемы и в области эксплуатации шахт. К ним относились как нехватка квалифицированных рабочих, так и специфический для Сербии дефицит древесины хвойных пород и дуба, использовавшейхся в то время в качестве крепежного материала. Довоенные поставки с территории бановины Хорватии были затруднены. Все это вело не только к сокращению производства металлов (необходимых в большей мере для немцев), но и к уменьшению количества топлива, необходимого не только для отопления, но и для приготовления пищи. Это также привело к резким ограничениям на свободную продажу различного твердого топлива, что особенно остро чувствовалось в зимний период. В 1941 г. немцы были вынуждены ввезти в Сербию (имевшую значительные запасы угля) уголь из Германии, Хорватии, Болгарии и Румынии, который, в основном, использовался для железных дорог, электростанций и нужд оккупационного аппарата.
Население Сербии подвергалось пропагандистской обработке, основанной на популизме и демагогии
С 1942 г. местные сербские власти стали важным подспорьем для немецкого оккупационного аппарата. С другой стороны, стал очевидным факт, что война не будет закончена в ближайшее время. Сербские власти должны были обеспечить рабочую силу для «возрождения» промышленности в Сербии. Эта первостепенная задача решалась мерами внеэкономического принуждения. Рабочие потеряли право покидать рабочие места и фактически были переведены в категорию мобилизованных. Так как денежные выплаты не давали им возможности оплатить ежедневные расходы, единственным источником их существования стали ограниченные объемы продовольствия, которые продавались им по фиксированным ценам (ниже уровня рыночных). Кроме рабочих, часть трудовой силы удавалось обеспечить с помощью Обязательной трудовой службы (ОТС) – организации, созданной недичевским аппаратом в качестве замены обязательной воинской службы. Так как служба в СДК и СГС была добровольной, каждый молодой человек, подлежавший по довоенному законодательству службе в армии, но не служивший, был обязан прослужить несколько месяцев в Обязательной трудовой службе, работая за небольшое фиксированное вознаграждение в сельском хозяйстве, на фабрике, в шахте или в качестве трудового мигранта на предприятиях в Германии. Профессиональные рабочие с довоенным стажем составляли большинство на добывающих и перерабатывающих сырье предприятиях, а также в промышленных производствах. Например, в 1942 г. на руднике оловянных и цинковых руд Трепча работали 70 % профессиональных рабочих, 17 % выполняли трудовую повинность в рамках трудовой службы, 13 % были военнопленными [125].