Правильный лекарь. Том 6 (СИ)

— С этих станется, — пробормотал отец себе под нос.
— Господи, ну почему им спокойно не спится и не работается? — отчаянно возмутилась мама, всплеснув руками. — Ведь всё в жизни есть. И слава, и деньги, и всеобщее уважение, которого больше только у самого Обухова, но на то он и главный лекарь. Так нет же, надо обязательно напакостить, стараясь укрепить свои позиции.
— Вот именно, — вставил своё слово отец. — Укрепить свои позиции. Они боятся, что с широким распространением этой методики они пошатнутся на своих пьедесталах, когда их перестанут боготворить и гораздо большее количество лекарей смогут делать то же, что и они.
  
— Какая глупость, — покачала головой мама.
— Это не глупость, — возразил отец. — Это основа глобальной стратегии. Ты думаешь почему этот метод затоптали в своё время? Ясное дело, что тут замешаны те, кто занимал высокие посты, пользовался успехом и боялся, что такие перемены сравняют их с массой других лекарей, достигнувших таких же высот и возможностей практически нахаляву и не обладая таким мощным ядром, как у них, высокородных.
— Везде и во всём эта дискриминация, — сказала мама и прижала ладони к вискам, словно у неё разболелась голова.
— На сём зиждется мир, — сказал отец и уставился на пылающие в камине поленья. Пантелеймон пару минут назад подложил новых, и они как раз разгорелись как следует.
— Ладно, прорвёмся, — махнул я рукой и потянулся ещё за одним кольцом. Будем заедать стресс. Благо излишки калорий на работе очень эффективно уходят.
— Я пойду завтра с тобой, — спокойно сказал отец.
— И я! — более эмоционально откликнулась мама.
— Нет, ты не пойдёшь, — сухо возразил ей отец.
— Это почему это? — вскинув брови возмутилась мама.
— Потому что ты будешь сильно волноваться и переживать, Саша будет это чувствовать и это будет выбивать его из колеи, а ему нужно спокойствие и уверенность.
— А ты прям будешь излучать там спокойствие и уверенность, да? — съязвила мама и нахмурилась. Похоже обиделась на него.
— Я умею контролировать внешнее проявление своих эмоций, а ты нет, — сухо ответил отец. И не надо обижаться, я ничего обидного тебе не сказал. Ты такая, какая ты есть, и мы все за это тебя любим.
— Пытаешься загладить то что наговорил? — сквозь зубы произнесла мама, уже не на шутку заводясь.
— Так, брейк! — сказал я, поднявшись со своего кресла и подняв руки, обратив их ладонями к родителям. — Не хватало ещё, чтобы вы здесь из-за меня поругались. Если вы и правда хотите пойти, я нисколько не возражаю. Мне приятно будет осознавать, что вы рядом. А какие у вас при этом эмоции будут, я скорее всего не оценю, мне будет просто не до этого. Главное соберитесь с силами и не встревайте в процесс, просто наблюдайте со стороны, я сам разберусь.
— Вот видишь? — мама посмотрела на папу сквозь щёлочки глаз, поджав при этом губы. — Саша вовсе не возражает, чтобы я тоже присутствовала!
— Ма-а-ам! — протянул я, бросив на неё укоризненный взгляд. — Давайте не будем ссориться. Тем более, что вы сами этого не хотите, я ведь вижу.
— Какой у нас взрослый сын, — сказала мама, остывая на глазах.
— И не говори, — подхватил отец.
— И офигенный брат! — сказала Катя и хитро подмигнула мне. — Который всего добьётся, да, Саш?
— А иначе никак, — пожал я плечами и улыбнулся.
После чаепития, на котором наконец восторжествовала семейная идиллия, я поднялся к себе в комнату. Стратегию поведения на завтрашней экзекуции, именуемой внеочередным заседанием коллегии лекарей, мы уже обговорили с коллегами сидя в кафе, где мы потратили на это не один час. Продумывать альтернативные ходы было уже бессмысленно, потому что мы обсудили все возможные варианты событий. Всё равно ситуация может повернуться так, как не ожидал никто, везде соломки не подстелешь.
Я прочитал ещё одну главу в книге по бытовой магии, что неплохо угомонило мои нервы. Потом очищающая медитация, работа с золотым амулетом на пятой ступени, как и собирался. В этот раз пробрало чувствительнее, чем, когда впервые включал четвёрку, но вполне терпимо. Жаль нельзя сфотографировать магическое ядро до и после, а то завёл бы фотоальбом, чтобы сравнивать, какое было и какое стало. Но я точно знаю, что оно уже не такое, как было, когда я только узнал о его существовании в моём теле. Запас аккумулируемой энергии с тех пор увеличился в разы.
Чтобы окончательно привести организм в расслабленное состояние, я залез под горячий душ. Струи воды окончательно смыли остатки сомнений и неуверенности. Думал, что поборол их до этого, оказалось, что оставалось ещё немного. Теперь их нет. На всякий случай, забираясь под одеяло, взял с собой книгу, но она в итоге так и не пригодилась. Я заснул с ней в руке, так и не открыв. Даже название не прочитал, взял с полки первую попавшуюся.
Утро было бодрым, ясным и солнечным. Градусник за окном показывал минус двенадцать. Не то, чтобы очень холодно, но шарф лучше надеть. Вся семья на завтрак собралась вовремя. Мама казалась очень задумчивой и сосредоточенной, папа — как обычно спокойным и уравновешенным. Одного взгляда на него хватало, чтобы успокоиться самому.
— Ну что, готов? — спросил отец, когда я пришёл на завтрак и занял своё место.
— Готов, — коротко ответил я, подвинув к себе тарелку. — Как никогда бодр и решителен.
— Вот и замечательно, — кивнул отец. — Это главное, остальное пустяки. Никому не позволяй выбить тебя из равновесия. Ни на кого не злись и будь спокоен, как удав. Твоей реакции будут ждать и будут ей питаться, сделай так, чтобы они обломились, тогда ты будешь наблюдать за их реакцией, а это гораздо интереснее, чем рефлексировать самому.
— Хорошо сказано, — хмыкнул я. — Осталось только воплотить это в жизнь, а это уже сложнее.
— Легко только в носу ковырять, простите, что за столом сказано, — усмехнулся отец. — И то опасность существует, можно или палец сломать, или ноздрю порвать.
— Ага, везде надо быть осторожным, — кивнул я, продолжая уничтожать яичницу.
Хороший аппетит перед испытанием — хороший признак.
— Я сначала хотел предложить поехать туда пораньше, — сказал отец, переходя к кофе. — Но потом подумал, столько сидеть там перед входом в зал, нервы себе поднимать, ни к чему это всё.
— Поддерживаю, — кивнул я. — Я лучше пойду после завтрака книжку почитаю. И, пожалуй, помедитирую, чтобы быть готовым ко всему.
— Правильное решение, — ответил отец и взял в руки утреннюю газету, которая по будням обычно просто присутствует рядом с ним, но не читается.
— И как вы так можете? — в сердцах высказала мама, оставила кофе недопитым и вышла из комнаты.
— Кать, кстати, хотел тебе задать очень интересный вопрос, — сказал я, повернувшись к сестре, которая сидела озадаченная всем происходящим.
— Задавай, — сказала она, обрадовавшись смене темы разговоров.
— Обухов предложил мне в качестве мастера души в новую клинику взять тебя. Что ты об этом думаешь?
— Меня? — искренне удивилась Катя, даже вилку положила. — Но я же только на втором курсе учусь!
— Он это знает, — улыбнулся я. — Сказал, что, если ты согласишься, он пообщается с деканатом, чтобы тебя ускоренно подготовили по профилю, а потом переведёшься или на вечернее обучение, или на заочное.
— Ого! — Катя выкатила глаза и по выражению её лица я никак не мог понять, какие эмоции её больше переполняют, радость или испуг. — А можно хоть немного подумать?
— Конечно можно, — пожал я плечами. — Подумай. Это слишком серьёзный шаг, чтобы решать с кондачка.
— Нет, ты не подумай, я бы очень хотела с тобой работать, — спохватилась она, увидев мою реакцию. — Просто это так неожиданно.
— Не переживай, Кать, — снова улыбнулся я. — Я всё понимаю и ни капельки не обижусь, если ты решишь сначала полностью закончить институт. Я знаю, как это важно.
— Знаешь, Саш, — сказала Катя и сделала небольшую паузу. — А чего тут думать? Институт-то я получается всё равно закончу, так что передай Обухову, что я согласна.