Праздник под угрозой (СИ)

— Николай Владимирович, рад видеть вас в добром здравии, — сказал он, протягивая руку. — Надеюсь, убежище, которое предоставила наша семья, вас устраивает.
— Более чем, ваше высочество, — поклонился Юрьевский. — Я признателен за вашу помощь и гостеприимство. Надеюсь, вскоре у меня будет возможность отплатить вам тем же.
Карл Густав улыбнулся и, сделав приглашающий жест, указал на своего собеседника:
— Николай Владимирович, рад представить вам посла Австро-Венгрии в Швеции, графа Эмиля Филиппа цу Шварценберга. Господин посол заверил меня, что у него есть сведения, которые будут вам интересны.
Высокий и худощавый, Шварценберг держался с достоинством, а его черные волосы с заметной проседью добавляли возраста его интеллигентному облику. Он был облачён в элегантный костюм, а очки не могли скрыть острого взгляда.
— Николай Владимирович, рад приветствовать вас, — сказал посол, слегка склонив голову. — Мы давно ждали этой встречи.
Они разместились за столом. У противоположной стены в камине потрескивал огонь. Карл Густав жестом предложил начать разговор, и граф, сцепив пальцы в замок, начал:
— Как вам известно, проект со стимуляторами пришлось срочно закрыть после провала операции с водой. Вещество теперь под полным контролем государственных органов. Спецкорпус предотвратил массовое отравление и частично научился бороться с симптомами жертв. Хаоса, на который мы рассчитывали, увы, удалось избежать.
Николай Владимирович медленно кивнул, его лицо оставалось бесстрастным.
— Я читаю газеты, господин Шварценберг. Меня больше волнует судьба моей матери.
Граф слегка наклонился вперёд, как будто собираясь сообщить что-то особо важное.
— Светлейшая княгиня Ирина Александровна находится под домашним арестом в одной из императорских резиденций. Официально её причастность к заговору доказать не смогли, все обвинения легли на вас. Но и освобождать её великий князь не намерен. Она — почётная гостья Федора Николаевича, но одновременно и заложница.
Глаза Юрьевского вспыхнули гневом, но он быстро взял себя в руки.
— Это связывает мне руки. Пока она у них, я не могу действовать.
Граф выдержал паузу, а затем добавил:
— Вена также имеет свои козыри. Мать и дочь Павловичей, в свою очередь, являются почетными гостьями в Хофбурге… Счёт сравнялся.
Николай Владимирович резко поднял взгляд, его голос зазвучал твёрже:
— К чему теперь говорить о Павловичах? Они бесполезны. От них давно нет никакого толка.
Граф позволил себе лёгкую улыбку.
— Возможно, вы так думаете, но княжна крови Виктория всё ещё является активом Императорского дома. Молодая, незамужняя, с магическими способностями… Романовы точно попытаются вернуть её. И эту карту можно попробовать разыграть. В свое время.
Юрьевский раздражённо откинулся в кресле, барабаня пальцами по подлокотнику.
— Всё застопорилось. Провал с отравлением воды, беспорядки — теперь снова приходится ждать. К тому же я далеко от Петербурга. Из Стокгольма не так-то просто координировать заговор. Особенно когда его знатные участники попрятали головы в песок.
Карл Густав кашлянул, привлекая к себе внимание. Принцесса Астрид все это время молчала — лишь разливала ароматный чай по чашкам.
— Николай Владимирович, возможно, пришло время перейти к другому плану, — сказал кронпринц. — Насколько я могу судить, у наших с вами друзей из Вены был разработан запасной вариант…
Шварценберг поддержал:
— Совершенно верно. В этой игре важно уметь переигрывать. У нас есть все еще есть ресурсы и лояльные люди в Петербурге. В том числе и в Совете регентов. Да, запасной план более рискован, да и дела не будут делаться быстро. Но с учетом того, что стоит на кону…
Юрьевский задумался, его взгляд устремился в огонь.
Это последний шанс. Мария-Амалия, эта старая интриганка, простит один провал, но после второго о поддержке императрицы можно забыть. Австрийцы не станут рисковать понапрасну и предпочтут пожертвовать самим Юрьевским, если поймут, что Романовы им не по зубам.
Открыто воевать они не решатся. Разве что он сам, Николай Владимирович, не придумает, как втянуть обе империи в конфликт.
  
— Мне нужна актуальная информация, — наконец произнес он, глядя на Шварценберга.
Посол улыбнулся.
— Это будет сложная игра в несколько туров, ваша светлость. Если не получилось разрушить Совет регентов беспорядками, придется заменить неугодных членов на тех, кто удобен нам.
Юрьевский кивнул.
— Предположим. Есть те, кто уже перешел на нашу сторону. Есть те, кого можно… переубедить, и те, чье слово ничего не значит. Но что с теми же Кутайсовым, Мещерским и Шереметевой? И самим великим князем? Как вы собираетесь заменить Федора Николаевича.
Шварценберг переглянулся с кронпринцем.
— Что касается великого князя, то его фигура настолько масштабна, что заменить ее невозможно. И в этом беда созданной им структуры. Не станет великого князя — и даже в Совете регентов начнется хаос…
Юрьевский ощутил приятное предвкушение. Неужели они все же смогут до него добраться? Он бы и сам, своими руками, придушил этого кукловода. Но куда Сапфиру тягаться с Алмазом? Слишком сильная кровь. В лоб действовать нельзя. И все же нужно торопиться, пока его дети не обрели силу и уверенность.
— На Мещерского есть компромат, — сказал Юрьевский. — Покопайтесь в биографии его дочери Марии, она фрейлина императрицы. Девица еще до своего назначения ко двору вляпалась в неприятную историю.
Шварценберг тут же взялся за ручку и бумагу.
— Мне нужны подробности, ваше высочество.
— Поищите записи в церковной книге в их подмосковной усадьбе Петровское-Алабино.
— И что мы там найдем?
— Запись о браке дочери князя Мещерского. Браке без благословения отца, разумеется. Этот брак был аннулирован, когда все выяснилось, и дело хорошо замяли. Но следы при желании найти можно.
Карл Густав улыбнулся.
— Должно быть, если подобное выплывет на поверхность, для главы Четвертого отделения это станет позором…
— По крайней мере, его уж точно снимут с должности, — отозвался Юрьевский. — Да и его дочь с позором изгонят со двора. А ведь Мария Васильевна — его единственная наследница, и после такого скандала ей будет нелегко найти партию…
Шварценберг закончил писать и отложил ручку.
— Что ж, с этим уже можно работать. Я поручу изучить этот вопрос. Что до остальных, мы взяли на себя смелость раскопать кое-что и о других членах Совета регентов. Наш дорогой друг Миних, лейб-медик его императорского величества, помимо того, что прекрасно справляется с возложенной на него миссией, также выяснил кое-что интересное о генерал-лейтенанте Шереметевой.
Глаза Николая Владимировича загорелись.
Из всех членов совета регентов он считал самым опасным союз Шереметевой, Мещерского и Кутайсова. Все трое — силовики. Но если найти управу на каждого из них, если взять их под контроль или сместить с постов… Что ж, тогда даже можно вернуться в родной Петербург.
— Что он раскопал о Персидской фурии? — спросил Юрьевский, тихо ликуя. — Я должен знать все.
 Глава 26 
— Удачи, братец! — Виктор похлопал меня по плечу и покосился в сторону древнего ведра с болтами, который отчего-то здесь именовали казенным автомобилем для сдачи государственного экзамена по вождению.
Я вздохнул и покачал головой.
— Ты это специально подстроил, не так ли? Старая машина, самый зубастый инспектор…
Вик широко улыбнулся.
— Ну я же не могу выпустить младшего брата в город на «Ирбисе», не будучи уверенным, что он никого не убьет. Так что сдаешь по всей строгости, Алексей. Без поблажек.
Зуб даю, они с Аграфеной поспорили на то, сдам ли я с первого раза. И, судя по всему, Виктор ставил на то, что не сдам. Что ж, придется его разочаровать. Если, конечно, брат не дал инструктору на лапу специально, чтобы тот меня завалил.
— Встретимся здесь же через час, Вик, — улыбнулся я. — И возьми мне кофе. Если я сдам с первого раза, с тебя причитается.