И приведут дороги

Меж тем Алвар и Альгидрас о чем-то разговаривают. Альгидрас говорит отрывисто и немного нервно, Алвар – мягко, певуче, словно увещевая маленького ребенка. Его спутники не вмешиваются.
Сколько длится этот разговор, я не знаю. Ребенок вдруг всхлипывает, и только тут Альгидрас, резко обернувшись, его замечает. Он тут же что-то требовательно спрашивает у Алвара. Тот молчит несколько секунд перед тем, как начать говорить, а когда наконец начинает, его голос меняется до неузнаваемости. В нем нет увещевательных ноток. Мне чудится угроза. Альгидрас смотрит то на ребенка, то на Алвара, явно не зная, что предпринять, а меня вдруг озаряет: Алвару что-то нужно от Альгидраса! Они встречались недалеко от Свири, и Альгидрас уговаривал Алвара не приезжать в Каменицу. Думаю, этой части истории стоит верить. Однако Алвар здесь. Что ему нужно? А еще по всему выходит, что он отчаялся получить желаемое добром, и потому здесь появился ребенок. У меня сжимается сердце, когда я вспоминаю рассказ Альгидраса о том, что он не успел спасти племянника во время резни на острове. В ту ночь погибли все его родичи, но именно о племяннике он вспоминал отдельно. Алвар вправду слишком хорошо знает своего «брата».
– Я домой хочу, – жалобное бормотание заставляет Альгидраса вздрогнуть всем телом.
Он поворачивается к ребенку и пытается выдавить улыбку. Я понимаю, что вряд ли этот ребенок попадет домой. Однако малыш этого не понимает, и его сердце начинает отчаянно колотиться от радости, когда Альгидрас произносит:
– Скоро пойдем.
Алвар тоже оборачивается к ребенку и улыбается ласково, как добрый дядюшка. Мне хочется взвыть. А потом Алвар шагает к Альгидрасу и берет того за плечо, заставляя отвернуться от ребенка. Альгидрас что-то негромко говорит. Даже не понимая языка, я точно знаю, что он просит за мальчика.
Алвар даже не поворачивается в сторону ребенка. Вместо этого делает еще один шаг, приближаясь вплотную к Альгидрасу, и касается его лба своим. Они почти одного роста: Алвар лишь чуточку выше. И сейчас они стоят друг напротив друга, словно кроме них в мире никого не существует. Одна рука Алвара сжимает плечо Альгидраса, вторая зарылась в волосы на его затылке. Моего слуха достигает безостановочное «Альгар, Альгар, Альгар…». Алвар, вероятно, вправду хочет решить дело миром, вот только Альгидрас, похоже, не желает соглашаться на его предложение. Он на мгновение сжимает пояс Алвара, а потом что-то произносит и резко шагает назад, отталкивая Алвара. Тот несколько секунд смотрит на человека, которого он так упорно называл братом, а потом о чем-то просит, указывая на стоящее рядом засохшее дерево. Альгидрас медленно поворачивается в ту сторону и касается рукой ствола. Проводит ладонью вверх-вниз, обращается к Алвару с каким-то вопросом, и в этот миг ребенок пронзительно вскрикивает, и я к нему присоединяюсь. Только меня не слышно. Дерево за секунду превращается в горку пепла, а Альгидрас шарахается в сторону, тряся обожженной рукой.
Следующие слова Алвара звучат жестко. И это снова вопрос. Алвар ждет ответа. Альгидрас молчит, баюкая поврежденную руку. Алвар вздыхает и качает головой. Тут же в опасной близости от ребенка загорается еще одно дерево. Малыш немеет от страха, а я смотрю на то, как живое деревце превращается в пепел: скручиваются листья, загибаются ветки, осыпается сажа. Алвар снова что-то произносит и указывает на Каменицу. И жест этот очень будничный. Он показывает, что может сделать, только и всего. А я с ужасом понимаю, что построенная из дерева Каменица выгорит дотла в течение нескольких часов. С жителями, мирно спящими в своих постелях, с цветами, вошедшими в моду благодаря Милонеге, с ее палисадником и псарней, с новорожденными волчатами… А еще, если мы сейчас в Каменице, тогда в огне погибнет вся семья Радима. Включая и меня. Эта мысль отчего-то не шокирует, хотя должна была бы. Наверное, потому, что я жду от Альгидраса чуда.
Новое деревце занимается пока еще слабо, едва заметно. И оно на шаг ближе к стенам Каменицы.
 
Я никогда не видела ничего подобного и сейчас пытаюсь осознать могущество Алвара. Альгидрас был прав: куда Миролюбу тягаться с этой силой? Способен ли на это хоть кто-нибудь? Словно в ответ на мои мысли вдруг поднимается сильный ветер. В нем есть что-то противоестественное. Такие порывы бывают на открытом пространстве, но никак не среди деревьев. Тонкие стволы гнутся к земле, плащи на мужчинах развеваются, точно флаги. Если Алвар вызвал огонь, то ветер – дело рук… Альгидраса? Я вспоминаю, что стихия хванов – Воздух. Неужели это выглядит вот так? Неужели он вправду не человек? Наверное, только мысль о том, что это сон, позволяет мне сохранить разум. Отстраненно я размышляю: если Алвар умеет управлять огнем, то почему бы Альгидрасу не управлять ветром?
Алвар смеется так, будто добился того, чего хотел. Ветер же тем временем перекидывает пламя на соседнее дерево. Огонь оказывается еще ближе к бревенчатым стенам. Перед стеной течет ручей, но я понимаю, что вряд ли это станет преградой для Алвара.
Альгидрас вновь что-то говорит. В ответ Алвар качает головой, будто бы даже с сожалением.
Ветер тут же стихает, огонь пододвигается еще ближе к городу, а потом вдруг гаснет, как и не было. В воздухе остаются лишь запахи дыма и гари. Ребенок закашливается. Меня же охватывает радость: у Альгидраса получилось, каким-то непостижимым образом он все же оказался сильнее беспощадного Алвара. И только заметив, как Альгидрас подбирается, точно перед прыжком, и что-то спрашивает, я понимаю, что он ничего не сделал. Алвар сам погасил огонь, так же, как до этого зажег его.
А потом мне становится жарко.
Я не сразу понимаю, что это не мои чувства. Осознаю, лишь когда ребенок начинает хныкать. Альгидрас поворачивается к нему, и я отчетливо вижу страх в его глазах. Страх и злость.
Он что-то отрывисто говорит Алвару. Тот лишь молча качает головой в ответ. Ребенку становится еще жарче. Альгидрас бросается вперед и хватает Алвара за плечи, встряхивает, что-то шипя в равнодушное лицо. Охрана Алвара разом приходит в движение. Я замечаю, что факел остался только у одного из них. Алвар поднимает ладонь, и воины так же синхронно возвращаются на свои места. Сам же он не делает ни единой попытки вырваться из хватки Альгидраса. Вместо этого он начинает говорить. Снова, как в самом начале их встречи, увещевая, уговаривая.
Ребенок вскрикивает, и теперь уже Альгидрас прижимается лбом ко лбу Алвара, что-то лихорадочно шепча. Алвар отклоняется и снова мотает головой. И вновь, как мне кажется, с сожалением. Но мне уже не до оттенков его эмоций. Ребенку становится все жарче, и я малодушно молюсь, чтобы кто-то, кто заставляет меня это смотреть, сжалился и вышвырнул меня в реальность.
Альгидрас выпускает плечи Алвара и делает шаг назад. Потом еще один, и… снова поднимается ветер.
Если до этого я думала, что видела ураганы, то сильно ошибалась. Ничего я в жизни не видела. Впрочем, я сомневалась, что кто-либо вообще видел хоть раз подобное. Во-первых, ветер ледяной. Ребенок перестает хныкать, потому что поток воздуха разом остудил его кожу и заставил продрогнуть до костей.
Алвар уже не смеется. Его спутники пытаются кутаться в плащи, он же просто стоит и смотрит на Альгидраса так, будто видит впервые. Трава у ног Альгидраса вспыхивает, и огонь ручейками растекается сразу в разных направлениях и начинает лизать стволы деревьев. Но странное дело: ветер, что обдувает ребенка, совсем не касается пламени. Он дует выше. Алвар что-то громко произносит. Предупреждающе и просяще одновременно. Но теперь уже Альгидрас молча мотает головой, а потом поднимает лицо к небу, и тут начинается дождь.
Оказалось, что ливней я в своей жизни тоже не видела. За долю секунды все, кто был на поляне, промокают до нитки. От огня остаются лишь черные подпалины, а дождь все идет и идет. Алвар проводит руками по лицу, точно умываясь, запрокидывает голову к небу, будто искренне наслаждаясь ледяным дождем, а потом переводит взгляд на Альгидраса и начинает хохотать. И в этот миг он очень похож на человека, который смеялся в том, другом сне, пока его товарищ гладил ладонью дрожавший камень и шептал, что они убили землю.