Следующая станция – Луна (СИ)

Искин подсовывает варианты. Одной из чувствительных точек правительства РФ является международное реноме. На первый взгляд кажется странным: Россию так долго мазали чёрной краской, что вроде должен выработаться пофигизм, но нет. А всё дело в том, что это только Запад поливал грязью нашу страну. Запад и его подпевалы. Остальной мир, порядка двух третей населения, нейтрален, лоялен или благожелателен по отношению к России.
  
Ввожу новый фактор. Вероятность меня убить падает до трёх процентов и то только с внешней стороны. Спецслужбы западных стран и их сателлитов. Упрятать за решётку до шестидесяти двух процентов. Но на короткий срок. Если введённый в мою пользу фактор приобретёт множественный характер.
Фактор элементарный — международная поддержка. Чем больше стран или международных организаций подаст голос в мою защиту, тем лучше. Кремль очень чувствителен к мнениям из-за рубежа. Оговорок рядом с этим тезисом много, но полностью они его не хоронят. Например, некоторые страны Москва занесла в чёрный список («недружественные страны»). Их голос либо игнорируют, либо инвертируют, то есть действуют согласно Некрасову: «Мы слышим звуки одобренья не в сладком ропоте толпы, а в диких криках озлобленья».
Фактор очень эффективный. Например, для многих сограждан абсолютной загадкой была непотопляемость Чубайса. Ничего загадочного, если учесть, что он имел мощную зарубежную поддержку.
А мне придётся сильно побегать, чтобы задействовать этот фактор.
25 июля, вторник, время 17:15.
Сочи, летняя резиденция «Бочаров ручей».
— Как у вас дела, Виктор? — президент глядит на меня очами, исполненными отеческого благоволения.
— У меня лично? Да вот, дочке уже полгода исполнилось, начинает передвигаться, пока по-пластунски, — делюсь успехами потомства.
В глазах хозяина поместья лёгкая досада. А я что? Вопрос надо формулировать однозначно, тогда и ответ получишь требуемый.
— На семейном фронте, выходит, всё в порядке, — мягко закругляет тему. — А как с более глобальными? Новости с лунной базы, например?
— Персонал удвоили до шести человек, — коктейль из правды и кривды у меня всегда готов, — дела сразу пошли быстрее.
Мы в беседке сидим, за столиком соки и минералка, фрукты. Южная жара скрадывается тенью и прохладой от окружающего нас ухоженного леса. Хорошо здесь.
— За счёт чего удвоили? Места больше стало?
— Нет. Просто две смены организовали. Пока одна тройка работает, вторая отдыхает. В основном занимаются строительством большой базы. О разведке тоже не забывают.
Естественно, ему сразу стала интересна вместимость большого жилого комплекса.
— Порядка пятидесяти человек, — это намного ближе к правде, чем предыдущие слова о количестве моих лунатиков. — Так сказать, на вырост. Когда ещё построят, когда ещё столько туда отправлю.
— Нашли что-нибудь интересное?
— Да там какие-то научные тонкости, — отмахиваюсь легкомысленно. — Учёные, геологи-палеонтологи-археологи и прочие спорят о происхождении и возрасте камней из лунных глубин. Не вникаю, Владислав Леонидович.
— Что, никаких полезных ископаемых?
Вот и обнаруживает президент свой интерес явно. Его не просто мои дела интересуют в широком аспекте, а дела именно Агентства. И не всего Агентства, а лунной экспедиции. И не все новости с Луны, а только касающиеся материальных ценностей. Подтолкну-ка его ещё ближе:
— Дистанционными методами обнаружили довольно крупное рудное тело. Пока трудно сказать, что это. Предположительно, уран или вольфрам. Что-то из тяжёлых элементов. Там надо бурить примерно полкилометра. Пока оставили на потом. Вдруг дальше найдём что-то прямо на поверхности.
Президент берёт паузу, наливает себе фруктового сока, я берусь за минералку.
— Драгметаллов больше не нашли?
Вот и приходим к главной цели. А что кроется за этим интересом?
— По-хорошему — нет. Обнаружены следы платины в некоторых кратерах. В земных условиях можно было бы поработать. Но на Луне перерабатывать тонны породы ради нескольких десятков грамм нет смысла.
— Вы же говорили, что на Луне обязательно найдутся богатые и легкодоступные месторождения? — президент прячет разочарование.
— Говорил и могу повторить, — допиваю минералку. — Но сколько мы исследовали? Хорошо, если полпроцента всей территории. Насчёт золота и других драгметаллов думаю вот что…
Улавливаю лёгкую реакцию при слове «золото», что подтверждает мою догадку о его главном интересе. Так начинается золотая лихорадка.
— Плотность Луны заметно меньше земной. Существовала даже гипотеза о пустотелости Луны. В дальнейшем не подтвердилась. Но тогда это значит, что тяжёлых элементов на Луне меньше, чем на Земле. Тех же металлов платиновой группы, свинца, вольфрама и прочего. Это самое первое, что в голову приходит. Дальнейшие исследования покажут.
— А то крупное рудное тело?
— Я ж не говорил, что тяжёлых металлов на Луне совсем нет, — пожимаю плечами. — Но их концентрация, скорее всего, меньше, чем на Земле. Мои главные ожидания связаны с поясом астероидов. Но до него ещё добраться надо.
— Ну-у-у, это дело совсем отдалённого будущего, — не верит президент в меня, ну и ладно.
Там и в самом деле мороки много. Добираться туда целый месяц, обратно, правда, меньше. Падать-то всегда легче. В смысле энергозатрат.
— Вы правы. До конца вашего президентского срока, наверное, не успеем, — пожимаю плечами, игнорируя его озадаченный взгляд.
Удивление быстро сменяется скепсисом:
— А до конца следующего срока, выходит, успеете? — президент начинает веселиться.
Я его веселье не поддерживаю:
— К концу следующего президентского срока мы будем таскать оттуда всё найденное полными корзинами, — кажется, пожимание плечами становится стандартным моим жестом в нашем разговоре. — Условно говоря.
— Виктор, — по его тону догадываюсь, что намечается переход к более серьёзной теме, — вы понимаете, что уровень частной корпорации вы переросли? Вернее, подошли вплотную к пределу?
Это плохо. Это очень плохо, что он так считает.
— Вы ж понимаете, Владислав Леонидович, что мы частники только формально? На самом деле наша деятельность полностью под контролем государства.
Нет, это не нокаут и даже не нокдаун, но удар серьёзный.
— Будь я по-настоящему независим, чего бы тогда я примчался тут же по вашему зову? Сказал бы: извините, некогда, в следующий раз как-нибудь.
Молчание. Изучающий взгляд. Попробую добить:
— Хотите на моё место поставить кого-то другого? Так у вас нет никого. Если бы у вас в запасе была обойма толковых руководителей отраслевого уровня, они бы давно тот же Роскосмос подняли. Ещё раньше меня. Вы до сих пор не можете подобрать вменяемого министра образования. Ладно, хоть от прошлого избавились. Но почему Кривцов так долго сидел?
— Кравцов, — машинально поправляет президент.
— Да какая разница? — отмахиваюсь небрежно. — Главное, что у вас жестокий кадровый голод.
— С чего вы взяли, что я собираюсь вас менять? — президент приходит в себя окончательно.
Надеюсь, ненадолго.
— Если не иметь в виду смену руководства Агентства, то какая разница, государственная организация или частная? К тому же вы сами отказались в своё время брать наше Агентство под госбюджетное крылышко.
— Вы о чём? — президентские брови взмывают вверх.
— Не вы лично, конечно. Государство. Когда мы предложили правительству создать космическое агентство, нас, грубо говоря, послали. Посоветовали реализовать наши прожекты в порядке частной инициативы. Госдума выделила жалких восемьсот миллионов на специализированный образовательный проект, на этом всё и кончилось.
  
— Но всё-таки выделила.
— Те деньги на студентов уходят. Не меньше половины участников той программы в Роскосмос идут. Мы пользуемся результатами, это так. Но мало ли чем мы пользуемся? По дорогам государственным ездим, дети в государственные школы ходят и так далее.