Следующая станция – Луна (СИ)
Наилучший вариант — аккумуляторы. Не нужны ни подвод энергии, ни сложные двигательные установки. Вот только на сколько их хватит? Подстрахуемся керосиновым движком, как на «Росинанте», а со временем снабдим линию токопроводами.
Так проект и выкристаллизовался. Сейчас иду к двигателистам, они у нас на все руки мастера, строят землеройную машину. Тоннель будет квадратного сечения три на три метра, траншею нужно рыть соответствующую.
Сталеплавильный цех справится без меня, им проще. Его, кстати, расширили в три раза, поставили ещё одну печь, пятикратно мощнее. Изготавливают короба для тоннеля и рельсы.
10 апреля, понедельник, время 13:20.
Город Байконур, «Башня», офис Агентства.
Внимательно читаю предложенный текст, приправленный учтивыми улыбочками гостей:
« Правительство РФ предлагает космическому агентству 'Селена-Вик» (в дальнейшем Агентство):
1. Предоставить делегации представителей китайского космического управления (в дальнейшем Представителям) проектную документацию на стартовый тоннель, используемый для запуска космических аппаратов.
2. Организовать для Представителей подробную экскурсию по всему комплексу тоннельного запуска. Обеспечить присутствие во время старта в местах, позволяющих вести полноценное наблюдение, включая ЦУП Агентства.
3. Ознакомить Представителей со всеми журналами и данными наблюдений за запускаемыми космическими аппаратами с помощью стартового тоннеля'.
Это выжимка, бла-бла-бла о необходимости развития международного сотрудничества и прочие красивости можно опустить.
Передо мной два китайских парня, уже знакомых мне. Посол КНР в Казахстане Фиг Ли и представитель китайского космического управления Пи Дзин. Первое рефлекторное движение души — бортануть их как можно дольше и так, чтобы потом не видеть. Другое интересно — как Кремль мог пойти на такое? Тоннельный способ запуска — корпоративный коммерческий и технологический секрет. Не имеет права правительство распоряжаться им! Пусть бумага и завизирована президентом.
Подарок ко Дню Космонавтики, ржавый якорь им всем в заднее место с проворотом!
— К этой бумаге не хватает ещё одной, первостепенной для меня, — отодвигаю лист с важными подписями и печатями в сторону гостей. — Рекомендации от заместителя председателя Совета Безопасности Медведева. Без неё любые обращения правительства для меня не имеют веса. Он непосредственный куратор Агентства со стороны правительства России.
Это первый способ. Бюрократическое затягивание. Ещё один плюс в том, что усиливаю позиции Медведева. Пусть знают, что без него со мной разговаривать бесполезно.
Посол Фиг Ли, предварительно извинившись, что-то на ухо объясняет Пи Дзину и тот, опять-таки с извинениями, испрашивается на выход.
— Он свяжется с Москвой, если уж для вас важна рекомендация господина Мед Ведев, — поясняет посол.
Хм-м, не прокатило! Благодать и проклятие современного мира, когда вызвать на разговор кого угодно можно хоть за тысячу километров, хоть из соседней комнаты.
Пи Дзин возвращается быстро:
— Вам позвонят, господин Колчин.
Можно не гадать о содержании предстоящего звонка и кто будет с той стороны телефонной трубки. Так что можно бросить им подачку в час-полтора, если не удалось кинуть на несколько дней.
— Скажите, господи Фан, — обращаюсь к космическому Пи Дзину, — а зачем вам тоннель?
Меня долго слепят радостной улыбкой и только затем отвечают:
— Мы считаем это новым словом в космонавтике, достойным путём её развития. Китай, как передовая страна, не может оставаться в стороне.
Достойным подражания, ты хотел сказать. Однако не китайцы меня беспокоят, а вот эта возня кремлёвская вокруг меня. Без меня меня женить пытаются. Ладно, бюрократические проволочки — это не единственное, что я умею.
— А ваше правительство согласится заплатить мне за документацию по тоннелю пятьдесят миллиардов условных долларов?
Во время установившейся долгой паузы с наслаждением разглядываю расширенные до генетически запрещённых размеров глаза гостей.
— Простите, господин Колчин, но разве вы не обязаны подчиниться решению вашего правительства? — посол Ю первым приходит в себя.
— А я и подчиняюсь, — немедленно соглашаюсь. — Без этого письма я бы и разговаривать с вами не стал. Если вы не заметили, то это не приказ и не предписание. Это рекомендация, предложение, которое я могу принять, а могу и отвергнуть. Точнее говоря, это разрешение вести с вами переговоры на эту тему. Документация на тоннель — стратегическая информация, которую я не имею права ни продавать, ни передавать иным путём без разрешения правительства. Могу вас поздравить, Москва разрешила вам вести переговоры на эту тему. Это очень немало.
Китайские товарищи ещё немного потрепыхались, но к такому они готовы точно не были. Финансовую смету, я так понимаю, им никто не утверждал. Никакого бюджета у них нет, а уж такого циклопического, который превышает все космические ежегодные расходы в несколько раз… короче, ко мне пришли голодранцы.
Медведев позвонил, когда китайцы уже ушли.
Надо поработать с политической нейросеткой, дать новые вводные. Нехорошее предчувствие, что Кремль начинает спешить. Если так, то я могу не успеть.
Китайцы сами по себе меня несильно беспокоят. Допустим, отдам или продам за вменяемые деньги проект тоннеля. Красная цена ему не больше условного миллиарда, между нами говоря. Они примутся с энтузиазмом строить. Имея в перспективе планы по развёртыванию на орбите сверхтяжёлой станции наподобие «Оби». Какой-нибудь супер-«Тайбиюн». Пока они будут заниматься этими великими, но вторичными делами, Луну я окончательно к рукам приберу. И буду грести оттуда ресурсы полноводным потоком.
Они не понимают, что собираются долго и трудно собирать лестницу туда, где мы уже обустраиваемся. Что произойдёт, когда кончиком этой лесенки они зацепятся за вершину, где уже сижу я? Да я просто легонько ножкой толкну, и их вавилонская лестница грохнется с огромной высоты. Восемьдесят человек на Луне — серьёзная сила и даже политический фактор глобального уровня.
Не понимают? Но разве я в этом виноват?
12 апреля, среда, время 08:40.
Байконур, комплекс Агентства, квартира Колчиных.
— У-у-у! — осторожно выдуваю из трубы первый неструктурированный звук. Для тестирования и калибровки лёгких.
Подавляю хулиганское желание гуднуть в сторону Дашки, что таращится на меня с рук Светы. Маленькая, испугается, начнёт кукситься. Хотя вполне возможно, что для развития детям нужно время от времени испытывать страх. Хотя бы для того, чтобы научиться с ним бороться.
Нет! Это мне включающийся искин отвечает. Не сейчас, не в то время, когда ребёнок не способен на самостоятельные действия, даже ползать не умеет.
Выдуваю в пространство жилого комплекса своё любимое «Inthe night». Сегодня наш праздник, вот и пытаюсь создать людям настроение. Но как бы тапками и матом не закидали.
Нет! Не закидывают! В окнах и на балконах дома напротив и других, включая наш, появляются улыбающиеся лица. Створки распахиваются для лучшей слышимости, после окончания раздаются разрозненные в силу обстоятельств аплодисменты и требования продолжения.
Дашка активно ёрзает на руках и время от времени пытается что-то выкрикнуть. Нечто похожее на «хей!». Ну, раз народ просит, почему бы и нет…
Время 09:15.
Кое-как закончил самопальный концерт. Сейчас делом занимаюсь. С помощью политической нейросетки. Результат не радует, сетка показывает четырнадцать процентов вероятности, что меня прихлопнут, если я предприму радикальные шаги для спасения Агентства. И восемьдесят, что меня закроют и будут вскармливать в неволе, орла молодого. Надо придумать какие-то страхующие мероприятия, как-то не хочется видеть внешний мир расчерченным на квадратики. И тем более покоиться в деревянном ящике.