Следующая станция – Луна (СИ)

Пока поднимаемся, взгляд машинально цепляется за приваренные к стенке скобы. Это наш способ аварийного покидания стройплощадки.
— Что там случилось? — Дима спрашивает в пространство, но отвечает Анжела:
— Карина пропала…
На вопросы «Как пропала?», «Куда пропала?» и прочие бестолковые возгласы Анжела флегматично пожимает плечиками. Наверное, в силу возраста я суетиться себе не позволяю. Сейчас всё выяснится.
  
Добираемся до кают-компании через десять минут. Здесь только Вадим, наш славный командир. По одному тому, что ночная смена не поднята по тревоге, понимаю: реальной угрозы для базы нет.
— На пути к месту добычи в восьми километрах от базы, — деловито доводит обстановку до нас Панаев, — сороконожка остановилась.
На экране карта, сформированная программно из нескольких снимков с орбиты. Всё, как положено, возвышенности обозначены сгущающимся бурым цветом, низменности — синим. В этом отличие от земных, зелёный цвет для Луны выглядит неестественно.
— Карина доложила, что в небольшом кратере неподалёку заметила нечто интересное. Камень размером с кулак и с золотым блеском. Я ей разрешил рассмотреть поближе и по возможности забрать для исследования. Через две минуты база фиксирует экстренный сигнал личной опасности, и из эфира она исчезает.
— Угодила в какую-то аномалию? — трёт лоб Дима.
— Надо спасательную экспедицию готовить, — командир ставит задачу, но слишком неопределённо. Впрочем, быстро исправляется: — Но мы не знаем, что случилось, слишком мало информации. Лично я даже предположить не могу, что произошло.
— Что угодно могло произойти, — пожимаю плечами. — Магнитная аномалия, зыбучие пески, провал в пещеру, озеро какой-нибудь жидкости, жерло остывшего вулкана. Возможно, получила удар микрометеоритом, отключилась и свалилась в эту яму.
— Ещё предположения есть?
Дима выдаёт очередную версию — причём толковую — и заслуживает наши уважительные взгляды:
— Может, там локальный выход мощных радиоактивных руд. Карина может отключиться от сильного радиационного излучения?
— Вряд ли… — Панаев задумывается. — Но выход из строя каких-то систем, наверное, возможен.
— Электронная начинка, вообще-то, по определению чувствительна к радиации, — осторожно высказываюсь я.
— Процессорный блок в титановом корпусе полтора сантиметра толщиной, — прикидывает командир. — Там ещё какие-то припарки против сбоев, особо не разбираюсь. Короче, спорить не буду.
Начинаем готовиться. Пойдём, разумеется, мы. Вадим останется на базе в качестве дежурного. Первой в пекло, разумеется, пойдёт Анжела. Действовать будем, как араб в анекдоте, впереди которого идёт жена в парандже.
(– Эй, почему жена впереди идёт? В Коране написано, что женщина должна идти сзади!
— Э-э-э! Когда Коран писали, поля не минировали. Вперёд, Фатима!)
Так что принимаемся за работу. Её немного. Изготовили длинный шест в человеческий рост из подручных материалов, своего рода палка-селфи. С закреплением приборов на конце мудрить не стали, можно элементарно подвесить на крючок. Ещё противовес на заднюю часть, чтобы легче удерживать. Приборы будем подвешивать по очереди. Дозиметр, тестер магнитного излучения, видеокамера.
Уже на борту «Росинанта» ставим Анжеле задачу, самую главную часть обещая показать на месте. Минут через сорок мы прибываем, искомая воронка метрах в двадцати. Близко к сороконожке не подъезжаем, мало ли что. Вышедшая Анжела докладывает, что радиация в норме и магнитных полей высокой интенсивности нет.
— Вперёд, Фатима! — веселится Дима. — Разминируй там всё.
Осматриваем сороконожку. Тележка пустая, именно её должна была доставить к комбайну Карина. Она с некоторых пор работает автономно. Комбайн довольно быстро набирает железную пыль, так что отвлечение ещё одного работника не имеет смысла. Ему дольше ждать телегу приходится, чем работать. Ничего необычного не видим.
— Привет, парни! — слышим Куваева по радио. — Карину инопланетяне украли? А я говорил ей: нельзя быть красивой такой, гы-гы-гы…
— Следов борьбы на сороконожке и рядом не обнаружено, — официальным тоном докладывает Дима.
— Саша, не отвлекай, мы делом заняты! — вовремя пресекаю неуместный трёп, ведь начинаются доклады Анжелы:
— Радиация в норме, магнитное поле отсутствует, продвигаюсь на метр вперёд, — своим чарующим голоском сообщает Анжела.
— Стой, Анжела! Стой на месте! — забавно, что моток капронового троса с собой взял, а зачем, только сейчас осознал.
Вручаю его Диме:
— Стравливать будешь потихоньку по мере движения, — командую ему. — И держи надёжно.
Бегу к Анжеле, привязываю её за пояс. Вот теперь можно двигаться.
Когда она подходит почти к самому краю, к стандартному сообщению о неизменности проверяемых параметров добавляется:
— Слышу сообщение предположительно от Карины. Разобрать смысл не могу, велики помехи…
28 сентября, среда, время мск 13:40. Ночь, двое суток до лунного дня.
Луна, координаты: 36о в. д., 78о ю. ш., база «Резидент».
Карина.
К концу спускающегося троса привязан включённый фонарик. Пляшущий свет выхватывает фрагменты сюрреалистичной картины. Нитевидные структуры из мелкого камня и песка — что-то вроде трёхмерного кружева — пробиты моим падением. Глубину пещеры-каверны оцениваю в двадцать метров.
Сигнал «СОС» начала подавать сразу, но ответа не было. Перевела функционирование всех систем в экономичный режим. Аварийный сигнал стала подавать раз в три минуты. Не двигаюсь, хотя могу. Нейронные микродатчики показывают, что серьёзно повреждена правая стопа. Других травм нет, только пылью засыпало.
Оценка окружающей обстановки — осторожно голову всё-таки поворачивала — показала, что самостоятельно выбраться не смогу. Угол наклона из пещеры к месту провала отрицательный со всех сторон.
В провале на фоне чёрного неба с яркими звёздами виден шлем Анжелы.
— Кариночка, сможешь обвязаться тросом за пояс?
— Смогу.
Ничего сложного, как-то был загружен блок знаний под названием «узлы и способы строповки». Меня вытаскивают медленно и аккуратно. Когда приближаюсь к краю, замечаю, что тросик скользит по металлическому швеллеру с круто загнутым концом. А когда меня вытаскивают, отмечаю, что другой конец загнут, заострён и воткнут в грунт. Мы так устроены, всё должны замечать.
Оглядываюсь. Показываю границы опасной зоны:
— На два метра точно можно приближаться, — снизу оценила границы пещеры.
Вот тот камень с жёлтыми прожилками, из-за которого я провалилась. Докладываю. Один из старших осторожно приближается с обратной стороны, накидывает петлю из троса и подтаскивает камешек наверх.
1 октября, суббота, время 09:05.
Байконур, Обитель Оккама, кабинет Пескова.
— Как поставим задачу? — взгляд Андрея буддийски спокоен.
— Наше уничтожение им ненужно, — в спокойствии ему не уступаю. — Им надо отодвинуть нас в сторону, перехватить управление процессом. Плюшек нам оставят ровно столько, чтобы мы погасили обязательства. Кстати…
Андрею надо ставить задачу сетке (нейросети) и устанавливать границы и правила игры. Есть огромная сложность. Как сказал великий Маркс*, «при 300% прибыли нет такого преступления, на которое он (капитал) не рискнул бы пойти хотя бы и под страхом виселицы».
*(Примечание: Маркс сам цитирует Томаса Джозефа Даннинга (12 января 1799 — 23 декабря 1873), британского деятеля профсоюзного движения, публициста.)
Вся суть в размере куша, который стоит на кону. И там не триста процентов, а три тысячи. Или триста тысяч. Такой крышесносный масштаб запросто снесёт все границы, правила и законы. Речь не только о капитале, государство тоже может впасть в безумие.
  
Нам удаётся скрывать истинные масштабы уже довольно близких перспектив. Но долго шило в мешке таить не удастся. Вот и президенту пришлось сказать о следах золота, которые мы нашли на Луне. Да и заманчивые виды на будущее обрисовать. Не просто так. Один из способов удержаться на плаву — быть незаменимым инструментом ради достижения этого будущего.