Следующая станция – Луна (СИ)

Общая стратегия выглядит элементарно: надо брать власть в свои руки. Не позволять командовать бабушке даже в мелочах. У меня прекрасно получается руководить Агентством (тьфу-тьфу-тьфу), придётся использовать ту же самую методику по отношению к бабульке.
— Ты всё понял, пап? — на мой вопрос папахен утвердительно кивает.
Он решил сам меня отвезти. Заодно со своей стороны надавить на любимую тётушку, попутавшую берега.
  
Ему сейчас намного легче. Полдороги я за рулём. Правда, обратно один поедет, если не считать попутчиков до Ярославля. На дармовщинку хотя бы в один конец желающие в селе всегда найдутся.
— Кам ту ми, май чилдрен! — присев, раскрываю объятия подросшим почти до неузнаваемости детям.
Не решаются, смотрят во все глаза. Мишанька подбегает первым, будто дожидался лёгкого толчка от вспыхнувшей радостью Алисы.
— Только попробуй что-нибудь вякнуть, клюшка старая, — параллельно «приветствую» любимую бабушку.
— Сын! — укоризненно качает головой папахен. Бабуля отвешивает челюсть.
Она могла бы попытаться шумнуть, но никак. Папахен устраивает с ней обнимашки, вытаскивает подарки для неё.
— Не заслужила подарков колода тупая, — бурчу в их сторону негромко, но стараясь, чтобы меня услышали.
— Сын! — папуля глядит со всей строгостью.
Бабуля накаляется, но пока не вскипает. Алиска глядит на меня слегка испуганно. А я переключаюсь на детей. Всё, больше в этом доме никто от меня слова по-русски не дождётся. В присутствии детей, разумеется.
Хоть и стараюсь говорить медленно и разборчиво, Мишанька морщит в напряжении лоб. Многое забыто. Ничего, вспомнит, а пока пусть на интонацию ориентируется и жесты. С младшими проще, Гришанька и по-русски только несколько слов знает, Алёнка болтает уже бойко, но словарный запас бедненький. А какой он может быть на излёте четвёртого года жизни? День рождения у неё в марте 21-го числа.
Алиска умчалась растапливать баню, а мы уходим в детскую разбирать подарки. Маленькому машинку и простенькое лего, девочке куклу в аршин размером, Мишке — конструктор с гаечками, планками и прочими прибамбасами. Купил два комплекта, чтоб было где фантазии разгуляться. Начинаем сборку. Сначала лыжные крепления. Сразу после того, как Миша чуть не обнюхал набор пластиковых лыж в комплекте с ботинками.
Пришлось ещё гасить его вспыхнувшее вулканом желание немедленно опробовать зимнюю амуницию. Как раз конструктор и помог.
— Вить, в баню пойдёшь? — в комнату заглядывает папахен.
— Я с Алисой, — говорю по-английски, но имя разобрать несложно.
С отцом хорошо бы попариться, оба это дело любим. Только Алиса и так с лица спала, если сейчас её кину, совсем почернеет.
Как-то читал про обычай у каких-то папуасов. Папуас — звучит совсем не гордо, но что нам в имени том, обычай-то мудрый. Рассорившуюся супружескую пару привозили на отдельный островок и давали один спальный мешок на двоих. Деваться им некуда было, ночи холодные, так что приходилось мириться.
Сначала плещу водой на каменку и блаженно укладываюсь на полке. Это надо делать без резких движений, чтобы не обжечься. Алиса внизу ловит мой одобрительный взгляд и сразу расцветает улыбкой. Всё. Все недоразумения позади, куда там папуасам, которым целая ночь нужна.
После охаживания веником со всех сторон, прокалённый жаром насквозь, вываливаюсь наружу. Сугроб чуть ли не шипит, обжигая уже с другой стороны температурного диапазона. Алиса не рискует, осторожно обтирается снегом.
— Бабушка давно всё поняла, просто… — голос Алисы вливается в ухо жарким потоком.
Сидим на полу рядышком, отдыхаем.
— Просто упрямится? Ну, посмотрим. Предупреди её, чтобы не смела больше прекословить.
Продолжаю размышлять вслух, втирая шампунь в голову.
— Вот интересно, что бабам нужно? Образование у меня — выше некуда, научная степень есть, четыре языка знаю, руковожу Агентством, которое известно во всём мире. Распоряжаюсь несколькими миллиардами долларов, на равных разговариваю с министрами, — перечисляю неспешно свои достижения, кое о чём даже умалчивая. — Но нет, всего этого мало, чтобы сельская бабка, за всю свою жизнь дальше Ярославля не побывавшая, признала мои права взрослого человека на собственных детей.
— Бабушка это не все бабы, — несмело улыбается.
— Не все. Но что-то многовато на одного меня. Сначала мачеха мне раннее детство в ад превратила, теперь бабушка из моих детей безотцовщину норовит состряпать. В моём же присутствии.
— А что мачеха? — Алиса уводит разговор в сторону, против такой хитрости ничего не имею против.
Прижимается грудью к плечу и бедром, против этого тоже не возражаю.
— Ты точно хочешь это знать? — любопытство губит кошку, а сейчас Алиска вляпывается. Всего лишь одним кивком.
— Я для неё громоотводом был. Раздражение, недовольство, усталость — всё срывала на мне. Побоями. Однажды шваброй верхнюю челюсть мне повредила. Компрессионный перелом. Ещё ребро сильно болело, но обошлось, просто сильный ушиб. Всего синяками щедро усыпала.
Алиска не только глаза открывает нараспашку, но и рот. Никогда ей об этом не рассказывал.
— Не потрёшь мне спину? — ей не только в радость, но и отвлечься неплохо.
— Любимая процедура. Заставит вытянуть руки и хлещет по ним ремешком. В какой-то день решил тренировать силу воли и не плакать. Так она мне руки до крови рассекла. Перевязала и заставила рубашку с длинным рукавом надеть. Чтобы отец не заметил.
Алиска на секунду замирает, затем снова принимается за дело. Но уже не трёт, а легонько поглаживает.
— С тобой-то всё понятно. Мать пьёт, отца нет, но у меня-то семья благополучная. Вроде бы.
— Я ей потом устроил весёлую жизнь. Не думай, что это ей не аукнулось, — тему не развиваю, а меняю. — Женщины без мужей нормально мальчиков воспитать не могут.
— Почему?
Мы снова сидим рядом, просто болтаем.
— А чему вы их можете научить? Грядки полоть и ягоды собирать? Это женские дела. Гвозди забивать, технику ремонтировать, драться, очень многое вы дать не можете. Я ещё иностранному языку могу обучить. Мимоходом. А вы — нет.
— Разве тебе мешали?
— Ты этого даже не заметила? — легонько щиплю за щёку. — Всё время бурчит, когда я с детьми по-английски разговариваю. Ты думаешь, ничего такого? Во-первых, внушает детям, что это бесполезно и не нужно. Во-вторых, подрывает мой отцовский авторитет, не даёт им брать с меня пример. По сути, отцовское воспитание выбрасывает на помойку.
Ополаскиваюсь, мы выходим из парной. В предбаннике холодно, фактически это улица, поэтому вытираемся и одеваемся по-быстрому.
— Можно ради эксперимента попробовать. Всё сделать, как хочет бабушка. И когда наши дети вырастут никчемушными алкашами, сказать ей: вот, что ты натворила, дура старая. Ты этого хочешь?
Алиса отчаянно мотает головой.
— Правильно! Только дураки учатся на своих ошибках. Присмотрись, как живут те, кто вырос без отца. Бывает, что и с ними безотцовщинами вырастают. Если авторитета в семье нет. А кто авторитет создаёт? Вы, женщины. Если для вас слово мужчины весомо, то и для детей тоже. Ты хоть раз говорила детям: раз папа сказал, надо делать? Или: всё отцу расскажу, он тебе задаст?
— Вроде говорила… — но уверенности в голосе нет.
— Вам, женщинам, самим так удобно. Авторитет отца — главный инструмент воспитания мальчиков. Стоит только пригрозить, что папа устроит весёлую жизнь, все проблемы решены.
Приходится притормозить немного на улице, чтобы закончить нотацию. Жёстко.
— И если ты мой авторитет детям не привьёшь, я тебя брошу. И детей своими признавать не буду.
  
Раскрасневшаяся на морозце, да после бани, Алиска ощутимо бледнеет.
Ночь бесцеремонно растапливает осколки дневных недоразумений. За ужином бабулька хмуро отмалчивалась, зато в постели Алиска всё выкладывает.
— За год в селе двадцать четыре ребёнка родилось, — докладывает она.
— Вы прямо статистику ведёте.
— Да всё село высчитывает, — хихикает. — Мальчиков тринадцать штук.