Я не играю! (СИ)

— Не лезь, всё нормально будет.
В магазине долго не проторчал. Благо народа под закрытие уже не было. Набрал себе всякого питательного. В основном молочки, хлеба, колбасы, яиц, сахара… Не забыл и пробанду солдатиков-вымагатиков. Потворствовать им откровенно не хотелось, да и скреблось что-то под затылком, что я делаю нечто неправильное. Но драться с ними было себе дороже. Как это не прискорбно — сейчас они власть, а мне привлекать к себе внимания очень не хотелось. Так что набрал им фруктов, чипсов, вяленого нарезного мяса, купил полулитровую бутылку «Егеря» и хороших, по словам продавщицы, сигарет. Своё покидал в рюкзак и сразу в инвентарь, ну а «добровольное» утрамбовалось в плотный белый пакет. Расплатившись, вышел из универсама. До начала комендантского часа оставалось десять минут.
  
Срочники было, ринулись ко мне, но старший опять их окликнул. Я поставил пакет на землю, кивнул высокому и пошёл в сторону дома. Думаю, в этот раз всё обошлось.
Такая вот новая реальность.
Уже зайдя домой, набрал номер Лёхи и спросил, как тот жив-здоров. Оказывается, парень приезжает завтра. Тех, кто выполнял физический норматив, в число коих входил и мой друг, прогнали по ускоренному курсу и уже завтра парень будет дома, в форме погонах и с табельным оружием. Людей не хватает, так что он тоже будет патрулировать улицы и заниматься прочими делами. Потом, конечно, придётся доучиться, но это будет уже после того, как утихнет кризис. И разумеется, такая вот практика скажется на них более чем благотворно. На тех, кто её переживёт, блин.
Не будем о грустном. Завтра друг возвращается. Не знаю, по какому графику он будет нести службу, ему самому ещё ничего об этом не сказали, но, думаю, во второй половине дня удастся пересечься. Надо будет поделиться с ним своими наблюдениями по поводу собственной тушки. Не дай бог ему это знание понадобится.
* * *
В долгий ящик решил не откладывать и поехал в банк прямо с утра. Опять же ото всех монет избавляться сразу не стал, решил сдать на пробу десяток. Что до легализации, то я мыслил так: Серебро — это не золото высшей пробы, с ним можно и грубонуть. А потому, поехал в тот банк, с которым имела дело мама.
Доехав до учреждения, запарковался и не стал стоять в очереди, а сразу пошёл к девушке, встречающей клиентов.
— Здравствуйте. У меня есть ячейка в этом банке, и я хотел бы получить к ней доступ.
Девушка смерила меня оценивающим взглядом и улыбкой «по Карнеги» и вежливо поинтересовалась:
— Доброе утро. Не могли бы вы предоставить документы, удостоверяющие вашу личность и ключ от ячейки.
— Да, конечно.
Ключик был небольшим, но довольно заковыристым. С гравировкой банка на одной стороне и четырёхзначным номерком на другой. Ни того ни другого в руки отдавать не стал, сотруднице хватило вида ключа и моей схожести с фото в паспорте.
— Подождите минуту, сейчас к вам спустится менеджер. Он и проводит вас в хранилище.
На самом деле, я никаких ячеек в банках не снимал, мне бы это в голову не пришло. Это сделала мама ещё при жизни и не забыла завещать мне права на неё, о чём мне немедленно напомнил высокопоставленный служащий. Пришлось потратить ещё какое-то время на соблюдение всех формальностей прежде, чем передо мной оказался большой продолговатый пенал, закрытый на тот самый ключ. Внутри были аккуратно уложены документы по делам, которые мама по тем или иным причинам решила сохранить, свидетельства о рождении, прочие документы, подтверждающие те или иные факты. Это меня не интересовало. Сделав вид, что нашёл что-то в углу пенала, достал из него кошелёк с десятью серебряными монетами. Сам не знаю, для чего мне это понадобилось, денег у меня и помимо того не очень легального миллиона, что я получил за продажу золота, было более чем достаточно. Наверное, просто пытался нащупать границы дозволенного. Так или иначе, «достал» кошель, закрыл пенал и вновь вызвал служащего.
Уже после того, как меня вывели из хранилища, я поинтересовался у того же менеджера.
— Простите, а вы драгметаллы покупаете?
— Простите? — даже растерялся сотрудник.
— Ну… вот. — продемонстрировал бархатный мешочек, подвязанный шнурком, из которого высыпал на ладонь несколько монет. — Обнаружил в ячейке. Никаких документов об этих кругляшках там не было. Распоряжений или записок тоже. И… я просто не знаю, что с ними делать.
Дальше меня повели в ещё один кабинет с диваном и столом, где уже третий сотрудник осмотрел деньги иного мира и, посокрушавшись начал говорить мне то, что я и так знаю. Клейма банка нет, информации о пробе нет, документов опять же нет. Так что придётся вызывать независимого оценщика. И разумеется, на историческую ценность эти монетки претендовать не могут, так что банк сможет забрать у меня их по цене лома и «слегка» ниже рынка.
Ну и замечательно! И, разумеется, давайте заплатим все возможные налоги! Да, я в этом уверен! Пока мы ждали оценщика, нам принесли кофе и всячески старались мне угождать. Наконец, дверь в кабинет открылась, и я удивлённо вскинул брови.
— Сильвестр Рудольфович, какими судьбами? — встаю со своего кресла и удивлённо тяну руку. И мысленно чертыхаюсь.
— Здравствуй, Денис. Да вот, сижу, значит, у себя в офисе, а тут звоночек мне. — добродушно усмехается пожилой еврей. — Мол некий молодой человек хочет продать несколько монет из благородного металла без клейма и пробы. И очень нужна помощь оценщика. Вот, кстати, знакомься. Андрей Тимофеевич.
Вошедший следом за толстым ювелиром (хотя скорее, местным королём ювелирной индустрии), которому я не так давно продал золотые монеты, мужчина был напротив высок и худощав, носил костюм-тройку и очки в тонкой овальной оправе.
— Очень приятно. — Жму руку и ему. Ну что ж, ладно. Именно этого я и боялся, на самом деле. У нас слишком маленький город, чтобы творить дичь навроде доставания неучтённых драгметаллов из широких штанин и долго оставаться незамеченным. С другой стороны, мне и так уже слишком везло.
К моему величайшему изумлению, сама процедура прошла более чем благоприятно. Оценщик с моего позволения какое-то время измывался над драгметаллом, капал на монетки различные реактивы, жёг их паяльной лампой до почти полного расплавления, подолгу рассматривал в монокль чеканку и постановил, что деньги эти очень старые, а доля серебра превышает девяносто процентов. Подивился, что меня интересует только цена лома, но, одёрнутый своим начальником, развивать дискуссию не стал. А вот представитель банка приободрился. По итогу я стал богаче ещё на двести тысяч с небольшим хвостиком, после всех обязательных вычетов и получил расчёт прямо на карточку.
А вот банк покидал в компании не очень радостного ювелира.
— Прокатимся? — поинтересовался он тоном не подразумевающим отказа.
— Я на своей, Сильвестр Рудольфович, но присесть и поговорить можно. Вас устроит?
— Пойдём.
Расположившись в его шикарном седане на заднем сидении, какое-то время безучастно выдерживал сурово-опечаленный взгляд.
— Знаешь, Денис, я немного разочарован твоим обманом, — мягко и, кажется, по-отечески начал обличать меня он. — Я думал, что высказался достаточно ясно, предлагая купить у тебя все монеты
— Моя совесть чиста перед вами, Сильвестр Рудольфович, — беззаботно пожимаю плечами. — В тот раз речь шла о… более ценных изделиях, коих у меня больше не прибавилось. К тому же, на тот период и серебра у меня не было.
— А как же байка о том, что ты нашёл их в ячейке матери?
— А кроме того, — продолжил я, проигнорировав его замечание. — Это была разовая сделка, вроде бы не предполагающая, между нами, иных обязательств, так ведь?
  
Следующий недовольный пассаж про излишне наглую молодёжь я выдержал, вежливо улыбаясь одними губами.
— Сильвестр Рудольфович, я… очень ценю ваше время и не хотел бы злоупотреблять им. — По этому решил, что белый металл не стоит вашего внимания, — наконец, выдавил я из себя под его суровым взглядом.