Руководство по фальшивым отношениям с твоим врагом (ЛП)

Сэмюэль рассмеялся, напряжение в его голосе исчезло.
— Жаль, что я не могу сказать им, как план Натали по примирению наших семей положительно повлиял на Уорнер Принт. Они бы устроили нам вечеринку.
На моих губах невольно появилась улыбка. Это ведь хорошо, что компания выигрывает от нашей затеи, правда? Тем более что я уже начала понимать: и у Мэннов, и у Уорнеров часто были веские причины для своих споров.
— Кстати, о достижениях, — продолжил Мигель, и я услышала, как он придвинул стул. — Ты действительно многого добился в последнее время. Твои давние цели наконец начали сдвигаться с мертвой точки. Хотя, если быть честным, не совсем по твоей собственной инициативе.
— К чему ты клонишь? — голос Самуэля напрягся.
— Ничего, ничего, — быстро ответил Мигель. — Просто отметил, что ты много работал.
— Конечно, — ответил Самуэль, теперь уже с вызовом в голосе. — Это было нелегко.
— Верно, — согласился Мигель. — Ты приложил усилия, чтобы довести покупку старой школы до конца. Но забавно, что твой грандиозный план, над которым ты думал уже лет десять, сдвинулся только благодаря тому, что Натали предложила эту идею с фальшивыми отношениями.
Моё лицо нахмурилось, пока я пыталась понять смысл их странного разговора. Меня совсем не радовало, что звучало так, будто Уорнеры действительно намеревались продолжать проект с элитными кондоминиумами. Но что это за долгосрочный план, о котором они говорили? Стоит ли мне волноваться или я просто накручиваю себя?
Десять лет назад мы оба были студентами колледжа. Какой план мог тогда составить Сэмюэль, и почему он вдруг оказался связан с нашей фальшивой помолвкой?
Ведь в старших классах мы ссорились, как кошка с собакой. Неужели Сэмюэль мог испытывать ко мне какие-то положительные чувства в то время, когда строил планы на будущее? Я сильно сомневалась, что он обладал достаточной эмоциональной зрелостью, чтобы сделать примирение наших семей своей жизненной целью. Если бы это было так, он бы ужасно с этим справился, учитывая, как изводил меня тогда.
— Признаю, мне повезло, когда Натали предложила эту идею, — голос Сэмюэля стал ниже, но решительнее. — Но я сделал всё возможное, чтобы воспользоваться нашим соглашением по максимуму.
— Да, — отозвался Мигель с ноткой скепсиса. — Ты действительно выжал из этого всё возможное. Хотя, если задуматься, некоторые твои шаги были не самыми мудрыми.
Я сжалась, болезненно ощущая, насколько холодно и деловито они обсуждали наши отношения. Или, вернее, нашу выдуманную помолвку. Особенно неприятно это было теперь, когда мы стали так близки.
— Ты имеешь в виду то, что я сделал предложение Натали? — спросил Сэмюэль, напряжение явственно звучало в его голосе.
— Именно, — подтвердил Мигель. — Это была серьёзная ошибка, не так ли?
Я прижала ладонь ко рту, чтобы сдержать вздох удивления, а сердце сжалось от боли.
— Я сделал то, что должен был сделать, — сухо ответил Сэмюэль. — И вообще, с чего этот новый тон? Ты же поддержал моё предложение тогда.
— Поддержал, — согласился Мигель. — Потому что думал, что ты разберёшься с этим, а не будешь тянуть время!
— О чём ты?
— О том, что ты должен рассказать Натали правду обо всём!
Правду? О чём правду?
Моё сердце уже ныло от того, с какой холодной расчётливостью они обсуждали наше предложение. Оказывается, это был просто стратегический ход, а вовсе не порыв, вдохновлённый давлением семьи, как он мне говорил.
Сэмюэль тяжело вздохнул.
— Я пытался...
— Прекрати, ты ни черта не пытался! — резко возразил Мигель. — Ты бы с радостью продолжал эту игру вечно, потому что боишься что-то изменить. Я сказал тебе ещё после помолвки, что ты должен поговорить с ней, и это был не пустой совет! Я не собираюсь хранить молчание вечно.
— Я понимаю, что ты злишься.
— Тогда сделай что-нибудь с этим!
Этот разговор был, как нож в сердце. Я не думала, что Сэмюэль меня предавал или использовал в какой-то зловещей интриге. Несмотря на всё, что я услышала, я знала, что он не способен на предательство.
  
Но этот разговор о риске, о каких-то скрытых мотивах, о его готовности сделать мне предложение ради какой-то цели... Всё указывало на то, что я для него — просто часть плана, тогда как он для меня был намного важнее.
Едва ли он вообще мог испытывать ко мне что-то романтическое.
В груди сдавило от подступающих слёз, глаза заслезились, и я поспешно оттолкнулась от стены, уходя прочь по коридору.
Мне нужно было уйти.
Оуэн был прав — было странно, что Сэмюэль так внезапно сделал мне предложение. Он ведь мастерски умел управлять людьми.
— У Оуэна и Дженны становится всё серьёзнее, — донёсся голос Мигеля из-за двери. — У тебя заканчивается время, Сэм.
— Я сделаю всё, что потребуется, чтобы это сработало, — уверенно ответил Сэмюэль. — Других вариантов нет.
Я попятилась, сердце бешено стучало от нахлынувших вопросов. Я не решилась ускорить шаг, пока не отошла на достаточное расстояние, чтобы их голоса растворились в тишине. Тогда я развернулась и побежала к выходу из здания.
Двойные двери распахнулись передо мной, и я выскочила на парковку для посетителей. Морозный ночной воздух резал лицо, но я почти не замечала этого. Пальцы дрожали, когда я, наконец, справилась с ключами и рухнула в водительское кресло.
— Соберись, Натали, — прошептала я, а дыхание тут же запотело на лобовом стекле. Глаза защипало от слёз, делая всё передо мной размытым. Я пыталась подавить бурю эмоций, но это было похоже на попытку сдержать приливную волну.
Я завела машину и, почти ничего не осознавая, выехала с парковки. Мне просто нужно было уехать — как можно дальше от Сэмюэля и от разговора, который я только что подслушала.
Я ехала на автопилоте и не заметила, как оказалась перед домом Оуэна. Когда я наконец остановилась, слёзы снова подступили к глазам. Я уткнулась лбом в руль, пытаясь совладать с эмоциями.
Единственный светлый момент в этом болезненном хаосе заключался в том, что я хотя бы не успела опозориться и признаться Самуэлю в своих чувствах. Он даже не подозревал, что я влюбилась в него. Я не могла злиться на него за это. Это ведь не его вина, что я потеряла голову. Он всегда был честен — его цель была успех Уорнер Принт. Да, он солгал о причинах своего предложения, но...
— Чёрт, я вообще не могу думать! — прошипела я, шаря по бардачку в поисках старых, помятых салфеток, чтобы утереть слёзы.
В защиту своего бедного, разбитого сердца я могла сказать только одно: Сэмюэль не был абсолютно профессионален в наших отношениях. Были моменты, когда его поведение намекало на что-то большее, но, вспоминая всё это теперь, я понимала, что он всегда держал дистанцию, когда дело касалось его семьи. Вспомнить хотя бы, как он всполошился, когда я оказалась у его матери без него, или когда его дедушка пригласил меня на ужин.
Но зачем тогда он солгал о том, почему предложил фиктивную помолвку, если он был так открыт насчёт планов семьи на старую школу?
— Почему всё так сложно? — простонала я, задыхаясь в тишине машины.
Правда была в том, что я боялась. Боялась того, что узнала, и того, что это могло значить.
Я крепче сжала руль, так что побелели костяшки пальцев. Я не знала, что за правду имел в виду Мигель. Может, я просто всё преувеличивала? Однако упоминание о каком-то десятилетнем плане Сэмюэля не давало мне покоя. Как кусочек пазла, который не подходил к общей картине.
Но я справлюсь. Когда я буду готова, я поговорю с ним и выясню всю правду. По крайней мере теперь я точно знала: он не испытывал ко мне тех чувств, которые испытывала я к нему.
Я глубоко вдохнула, вытащила телефон и начала набирать сообщение Сэмюэлю.
«Отличные новости — Оуэн и Дженна теперь официально встречаются! Значит, мы можем начать планировать наше расставание. :)»
Как только я нажала «Отправить», меня захлестнуло странное смешение облегчения и тоски. Это было похоже на сердечную боль, но мне почти тридцать, и это чувство было мне не чуждо. Оно пройдёт. Когда-нибудь. Даже если сейчас болело невыносимо.