Сэр (лп)

— Хватит, — говорит ей Эйдан тяжелым со сна голосом. — Она здесь, чтобы разбудить меня.
Это злит Нину. Она бросает на меня злой взгляд.
— Вот для чего нужны будильники, Эйдан. Тебе следовало запереть прошлой ночью дверь! — Она собирает простыню и оборачивает ее вокруг талии. Не на груди. Нет, только на талии. Она бесстыдно выставляет напоказ свою наготу, в то время как Эйдан, все еще полусонный, медленно вылезает из постели. Напряжение покидает меня, когда я вижу, что он в черных трусах. Это лучше, чем видеть его полностью обнаженным с этой злобной чихуахуа.
  
Не взглянув в мою сторону, он проходит мимо меня в ванную. И оставляет дверь широко открытой, когда мочится. Это совершенно не тот Эйдан, которого я знаю.
Я отворачиваюсь от Нины, потому что не доверяю себе. Потом подхожу к окну и раздвигаю тяжелые шторы. Свет льется внутрь, освещая комнату. Закрываю глаза от жара, впитывая его, как бальзам в рану. Нина чертыхается у меня за спиной, пока я прихожу в себя. Несколько раз сглатываю, пытаясь избавиться от кома в горле и вытираю слезы. Не могу позволить им увидеть мою боль.
Это намного сложнее, чем кажется.
Это все равно, что приказать ране зажить самой.
Это все равно, что увидеть свет во тьме.
Невозможно, но необходимо.
Я резко оборачиваюсь, взгляд напряженный, лицо бесстрастное. Нина выскальзывает из постели и натягивает стринги. Она хватает шелковый халат с кресла рядом с кроватью и накидывает его. Но не запахивает его. Оставляет его раскрытым, демонстрируя свои маленькие округлости, когда поворачивается, чтобы посмотреть на меня при свете.
— Ты плакала, — размышляет она, лукаво ухмыляясь мен. — Я видела. Ты стояла у кровати, смотрела на нас и плакала.
Эйдан выходит из ванной, но его голова повернута ко мне, будто он услышал ее.
— Думаю, это явное преувеличение, — холодно отвечаю я. — В этой комнате дьявольский аромат. Взрослый мужчина расплакался бы.
Нина усмехается, с сомнением глядя на Эйдана.
— У меня не такие сильные духи. Правда, детка?
У меня мурашки по коже каждый раз, когда она называет его «детка». Я представляю, как делаю с ней в «Rock’s People’s Elbow», и это помогает мне остудить ярость (примеч. Rock’s People’s Elbow — прием Дуэйна Скалы Джонсона в реслинге, когда на грудь соперника падают с локтя).
Эйдан по-прежнему смотрит на меня, не отвечая. Я, не колеблясь, отвожу взгляд. Не могу прочитать его, поскольку тот внимательно наблюдает за мной. Помнит ли он гневный поцелуй, которым наградил меня прошлой ночью? Судя по тому, как его взгляд мимолетно скользит по моим губам, думаю, что так оно и есть, но по тому, как мы смотрим друг на друга — холодно и настороженно — может и не вспоминает. Он ничего не говорит, отворачивается, открывает дверь в свою гардеробную и исчезает внутри.
Нина достает пачку сигарет с прикроватной тумбочки и закуривает. В доме моей гребаной мечта, эта сучка курит внутри, оставляя на стенах запах своих духов, а в зеркалах отражается ее лицо насекомого.
Она проходит мимо меня к балконной двери. Потом открывает ее и выходит, потягиваясь под жарким солнцем, халат едва держится на ней. Я пристально смотрю на нее, оценивая ее фигуру. Ее кожа безупречна, в то время как моя покрыта шрамами, отметинами и всевозможной дрянью. Она не смогла бы больше отличаться от меня, даже если бы попыталась.
«Такое тело, как у нее, не знало жизни», — говорю я себе. — «Оно не падало, не пачкалось и не страдало».
Эйдан выходит из гардеробной. Он наполовину одет в костюм. Единственное, что ему нужно сделать, это застегнуть рубашку. Я оглядываю его, изучаю костюм и качаю головой, потому что он совсем не похож на тот, который он носил раньше. Этот слишком тонкий и слишком облегающий. Не то, что костюм выглядит плохо. Вовсе нет. Просто выглядит неправильно.
Он замечает выражение моего лица.
— Не хотите объяснить, почему вы так хмуритесь, мисс Монткальм?
Я смотрю ему в глаза.
— Думаю, вы могли бы выбрать что-нибудь получше, мистер Уэст.
Он прищуривается.
— Думаешь, что разбираешься в костюмах?
— Я знаю, что ты будешь выглядеть лучше в более сбалансированном костюме.
— Сбалансированном в чем?
— В легкости и классическом крое.
— По-моему, ты выглядишь, что так и хочется трахнуть, — кричит Нина. Она прижимается спиной к балкону, смотря на нас.
— С этим никто не спорит, — отвечаю я. — Я просто выражаю свое мнение.
— Которое никто не спрашивал. — Она смотрит на меня, приподнимая бровь. — Что ты вообще знаешь о мужском гардеробе?
— Разве ты не должна сейчас тереться о дерево? — огрызаюсь я в ответ.
Она самодовольно ухмыляется.
— О, ты видела, да?
— К сожалению.
— Ты смешная, — сухо отвечает она. — Или это я вижу ревность?
— К тому, как ты потираешься о дерево? — усмехаюсь я. — Мне жаль дерево.
— Нет, что я могу обнять дерево и заставить его выглядеть чертовски красиво. Ты можешь что-нибудь сделать красивым, Айви?
Я кисло улыбаюсь ей.
— Знаешь, Нина, я никогда не была настолько тщеславной, чтобы задавать себе этот вопрос.
— Потому что ты обычная, а обычным людям это не нужно.
Моя улыбка становится милой.
— Красота увядает, дорогая.
Она пожимает одним плечом.
— Вот для чего нам нужен ботокс.
Я показываю большим пальцем в ее сторону и смотрю на Эйдана.
— Эта чихуахуа когда-нибудь перестанет лаять?
— Полегче, — предостерегает он нас, но я замечаю, как слегка изгибаются его губы, будто тот находит это — или меня? — забавным.
Почему Эйдан уделяет мне так много внимания? Он был с этой блохой всю ночь… разве не она должна быть объектом его гребаного внимания?
Правда в том, что я этого не вынесу.
Не хочу, чтобы он видел, как я ломаюсь.
Потому что я, черт возьми, могу.
Еще раз оглядев комнату, я понимаю, что сделала то, что должна была, и мне нужно убраться к чертовой матери, пока не столкнула эту сучку с балкона, пока не закричала, не расплакалась и не рассказала ему все.
Дерьмо.
— Я буду ждать в вашем кабинете, пока вы соберетесь, мистер Уэст, — сухо говорю ему я.
Я выхожу из комнаты, как всегда, осознавая, что он наблюдает за каждым моим шагом. Рядом с этим парнем чувствую себя, как под увеличительным стеклом.
Он пытается понять меня, и при таких темпах у него это может получиться.
***
Некоторое время я жду его в кабинете. Сижу на стуле напротив его пустого стола, снова и снова переживая их обоих на этой кровати. Мои эмоции утихли. Мой мир стал серым. Я защищаю себя от эмоциональных травм, но все еще одержима увиденным.
Я не могу отпустить это.
Так сделай с этим что-нибудь, Айви.
Киваю сама себе; адреналин разливается по моему телу с пугающей скоростью. Я дрожу, и от этой дрожи у меня стучат зубы.
Он мой. Он мой.
Сделай что-нибудь.
Сделай что-нибудь!
У каждого есть предел, и думаю, что я давно превзошла свой. Увидев ее… увидев их… что-то внутри меня оборвалось.
Прости, Стивен, но я не могу — я не буду — терпеть это.
Я встаю, чувствуя, что меня вот-вот вырвет, но это меня не останавливает. Вылетаю из кабинета и направляюсь в его спальню. Не думаю, потому что, если сделаю это, то напомню себе, насколько это плохая идея. Что я вот-вот провалю свою миссию.
Но это уже слишком, и я не могу этого вынести.
Он мой, а я его, и эта сучка не входила в нашу сделку. К тому же не подписывалась на то, чтобы она была здесь. Она должна уйти, или я сама физически уберу ее.
  
Я не для того провела все эти месяцы, ожидая его, чтобы наблюдать, как к нему прикасается сучка, которая, очевидно, манипулирует им, чтобы находиться здесь. Он же прогнал ее по какой-то причине ранее.