Леди, которая любила лошадей (СИ)

Раздался очень тихий щелчок, и крышка откинулась.
- И что у нас тут? А тут у нас… гляди, - Вещерский развернул книжицу, в которую превратился амулет, показывая Демьяну содержимое. – Знакомая особа?
- Скорее весьма похожая…
- Очень похожая…
Женщину на миниатюре и вправду отличало немалое сходство с другой особой, прекрасно Демьяну известной. И сходство это, с учетом обстоятельств, имело вполне резонное объяснение.
- А вот его я не знаю, но видел… определенно где-то видел…
Мужчина в старомодном сюртуке Демьяну определенно знаком не был. Узколицый, со строгим лицом, с длинными усами, которые торчали в стороны, и бородкою на испанский манер, он бы запомнился.
- Ладиславу надо показать, - принял решение Вещерский. – Ибо сдается мне, что это все неспроста…
Глава 23 
…как сделать правильный шоколадный торт?
Прежде всего, следует озаботиться самим шоколадом, ибо от качества его во многом зависит вкус. У Василисы шоколад был.
Острый и темный мексиканский, привезенный по особому заказу, и с той поры еще даже не начатый, ибо опасалась Василиса все-то испортить.
А теперь вот достала.
Или все же взять бельгийский? Он мягче и податливей, а еще сладкий, особенно тот, который молочный?
Она решит.
Потом.
Руки привычно двигались, собирая продукты, чтобы после не возиться.
Просеять муку, заодно проверив, чтобы чиста была. Нет, Ляля клялась, что мука найсвежайшая, но… мало ли.
Отмерить коричневый тростниковый сахар.
Яйца разделить.
Кухарка, приглашенная Лялей, ибо все же одно дело время от времени готовкою баловаться, и совсем другой кормить всех людей, которых прибыло в доме, наблюдала за Василисой издали, ревниво. И не будь Василиса хозяйкою, непременно высказалась бы о том, что делят яйца не так, и что муку сеять надо против часовой стрелки, а сахар так вовсе истолочь требуется.
Не требуется.
Василиса поставила на огонь ковшик с молоком. Ваниль у нее еще оставалась…
- Волнуешься? – Марья спустилась на кухню, хотя время было ранним, а легла она вчера поздно, и теперь вот отчаянно зевала.
- Волнуюсь, - призналась Василиса.
А кухарка тихонько вышла, ибо все-таки место нынешнее было преотличным, а потому потерять его из-за обвинений в подслушивании ей не хотелось.
Наверное.
- И я волнуюсь. Вот скажи, чего?
Молоко нагревалось, и черные семена ванили плавали в нем этакою мелкой мошкарой.
- Не знаю… может, мы боимся?
- И опять же, чего?
- Того, что нам скажут. К примеру, что знать нас не желают.
- Ага… и специально, чтобы сказать это, тянулись за сотню верст, - Марья фыркнула. – Гляди, сейчас убежит.
Не убежит.
Василиса выловила стручки и молоко процедила, добавила кусочек желтого сливочного масла и раздробленный шоколад. Все-таки мексиканский, чтобы темный до черноты. Если и испортит… подумаешь, ерунда какая, торт. Она новый сделает. И хватит уже бояться.
- Тогда… я не знаю.
- И я не знаю, - согласилась Марья. – Только неспокойно как-то.
- На, помешай, - Василиса протянула сестре лопаточку. – Пока не расплавится.
- Уверена? – лопаточку Марья взяла, но осторожно. – Знаешь… когда Вещерский меня украл… отвез в хижину… после храма, конечно. Но ладно, отвез и вот вечером у нас еще ветчина была. А утром я решила приготовить завтрак. Так эта зараза сказала, что он, конечно, меня любит, но не до такой степени, чтобы это есть.
Василиса фыркнула.
- Вот-вот… и еще, что с батюшкой ему надобно поскорее мириться.
Марья мешала аккуратно с обычной своею старательностью.
- Я и не знала, что у вас все было так… сложно.
- По-всякому. Зато… теперь я точно знаю, что все это по-настоящему, понимаешь?
Кажется, да.
Или нет.
Василиса смешала муку и сахар, добавила ложку соды.
- А не надо ее чем-то поливать? – уточнила Марья.
- Нет. Выключай!
Молоко с шоколадом поднималось куда медленней, нежели обычно, но и оно едва не выбралось из ковша. Василиса перехватила ручку.
- Я же говорила, - с чувством глубокого удовлетворения произнесла Марья. – Я к готовке совершенно непригодна.
 
- Это тебя просто еще никто не пытался пригодить.
Сестра улыбнулась и на душе потеплело.
Все будет…
Как-нибудь будет. Василисе грех жаловаться. И если подумать, то жизнь у нее неплохая, и даже хорошая, и… и если получится так, как она задумала, если сон тот вовсе сном не был, то весьма скоро эта жизнь станет еще лучше.
- Взбивай, - она вручила Марье миску с яичными белками, куда добавила щепоть соли.
- Как?
- Ты же маг, - Василиса посмотрела с укоризной. – Создай… не знаю, малый вихрь, такой, которым пыль можно чистить.
- Вася, я княжна! – Марья возмутилась почти искренне. – Мне не приходится пыль чистить и…
Она оглянулась, но кухарки, которой можно было бы доверить работу столь ответственную, не было. Поставив миску на стол, Марья посмотрела на нее с сомнением.
- Я тоже княжна, - возразила Василиса.
Марья обошла столик с другой стороны.
Огляделась.
Набрала в кружку воды и щелкнула пальцами. Вихрь получился… получился вихрь. Вода взлетела к самому потолку и, ударившись о него, рассыпалась грязноватыми брызгами.
- Извини… а какую силу ты закладываешь?
- Я? Полную.
Василиса стерла с носа каплю.
- Ладно… давай перемешивай тесто. Вливай молоко тонкой струйкой и мешай.
С белками лучше самой разобраться, а то, конечно, яиц запас имеется, но, чуяло сердце, что не такой большой, чтобы эксперименты ставить.
Марья подняла ковшик.
И снова нахмурилась.
- А… может, ты сама?
- Может, и сама.
Струйка ударила в муку и разбилась, расползлась белыми каплями. Капли собирались в ручьи, а ручьи пробирались вглубь мучной кучи. Марья сунула было ложку, но та застряла.
- Проклятье!
А вот легкий вихрь закружил над белками, разбивая их на тончайшие нити.
- Ты не спеши, медленно и аккуратно… и сейчас добавь желтки.
- Все? – Марья поглядывала на вихрь, явно подумывая, не поменяться ли вновь. Но врожденное упрямство не позволило отступить.
- Все. Можешь в миске слегка взбить. Погоди, сейчас сахар в смеси начнет таять, она станет жиже.
- Угу…
Марья желтки размешала. И вылила.
- Я одного понять не могу, - призналась Василиса, глядя, как мутнеет, увеличивается в размерах белковая смесь. Вот она стала уже белой, появились первые пузырьки.
Еще немного и пена станет плотной, глянцевой и блестящей.
- Чего?
- Почему он, когда понял, что лошади вырождаются, не отправился за новым табуном? Я не думаю, что отдали последнее… и ведь логично, согласись?
Марья кивнула, не забывая ворочать лопаткой тяжелый пока ком теста. Даже не теста, смеси из слипшейся комковатой муки, шоколада и молока.
- Добавь масла еще, - попросила Василиса. – Вон то, в зеленой бутылке, это из виноградных косточек… да, именно оно.
- Ты это в торты льешь? – Марья открыла бутылку и понюхала. – Господи, если бы я знала…
- Что? Перестала бы есть.
- Может, и перестала бы… но вообще… знаешь, я тоже об этом думала. Прадед ведь не отказался от жены. И содержание выделил. И дом… и у нее, наверное, никогда своего дома не было. Нельзя сказать, чтобы он жену свою обижал.
- Но и не любил.
- А когда любовь имела значение? – Марья пожала плечами. – Это мне повезло… и маме нашей тоже, я так думаю. И потому к Настасье не лезу, хотя видит Бог, до чего мне хочется поехать в эту ее Францию и оттаскать поганку за косы! Вздумала тоже мне… сперва жить без брака с одним, современная она, потом жениться с другим, но без венчания. Он у нее веры иной!
Она выплеснула масло и свой гнев.
 
Выдохнула.
И тряхнула головой.
- Ты поняла, да?
- Поняла.
Капля коньяка, который Марья придирчиво понюхала, но все же одобрила.