Птичка (СИ)

Не растаял.
Он таких лохушек на завтрак по десять штук есть.
Вот только разъедает нутро горечь обиды. Жжет внутри. Ведь дал понять, что важна я для него, и так легко сдался. Самоустранился.
Не закрыл клетку, освобождая Птичку.
18. «Насильно мил не будешь! Или…»
Какого хрена он делает? Что с ним происходит?
Все эти вопросы Назар задаёт себе уже постфактум. Когда просит Ирину заказать ему билет на ближайший рейс, чтобы снова метнуться к ней.
Когда переносит дела, чтобы эта поездка состоялась.
Когда снова срывается, скоро собирает дорожную сумку, все, прокручивая и прокручивая в голове их последний разговор.
Она приняла решение, донесла до него его.
Что ещё?
Насильно мил не будешь!
Да немного переусердствовал, когда выяснил всё до деталей о ней, хотел удивить и цветами и мелочами всякими.
Может и зря. Птичка не прониклась. Снова стервочку включила, отчитала его прямо при всех его сотрудниках.
Разозлила своей рассудительностью. Но не думал он, никак не думал, что она всё свернёт. Ведь видел же, что тянется к нему. Трепещет от прикосновений. Плывёт от поцелуев. Улыбается застенчиво, и робко. Глазками своими стреляет. И на тебе, режет всё, рвёт. Ведь ещё толком не началось у них. Только раскачивалось.
А он не хотел ей врать. Зачем?
Для Вики важна честность, открытость. Он думал, она оценит.
Оценила, блядь!
Порвала по телефону. Мол, всё не то, и всё не так, прощай.
Ну, прощай, так прощай. Что Назару оставалась. Нет, конечно, можно было поехать поваляться в ногах, но как-то не захотелось, гордость, что ли сыграла. Переживет не маленький.
Ну да вызывает Птичка в нём неведомые до этого чувства. Хочется сжать, держать, не отпускать, и в то же, время нежно оберегать даже от себя порой, потому что иногда такое умопомрачение находит, от одного запаха её сладкого, что стоит только себе волю дать, и Птичке конец. Распластает под собой, вожмёт в себя, и пискнуть не успеет.
Но всё, теперь всё. Нужно просто переключиться. Нужно просто принять это. Она отдельно от него. Летает на свободе, потому что не хочет быть с ним. Он ей не нужен. Потому что неидеален, наверное. Одна допущенная им ошибка перекрывает всё. И она имеет на это права.
Имеет.
А у него итак много проблем и забот, и он не может, в конце концов, прыгать перед ней с бубном.
И Назар, решает улететь в Москву, потому что, по сути, здесь он был ради неё, хотя и приехал по делам.
Утром следующего дня, после их свидания, к нему на почту упало её полное досье от Короткова.
Назар курил редко, но тут расстроенный ссорой с Викой, достал пачку Мальборо со дна дорожной сумки. Уселся на кухне, своей корпоративной однушки, закурил и стал читать подробные сведения о Птичке.
Он крутил, пальцем листая её жизнь, сплошь состоящую из побед и достижений. Сильная, целеустремленная, деятельная. Был у неё правда один момент, оказывается, Птичка встречалась три года со своим преподавателем по истории искусств. Они даже жили вместе. Мужик был старше Птички на двадцать лет. Кочетков приложил даже фотки препода этого, и минимальное досье. Вахрушев Илья Денисович, преподаватель истории искусств в экономическом институте. Тридцать девять лет.
Вот на хрена в экономическом институте, искусство!
На Назара с фото смотрело породистое гладко выбритое лицо Вахрушева, высокий лоб, широкие брови, глубоко посаженые серые глаза. Пухлые губы, и римский нос с горбинкой. Светловолосый, серьёзный.
Что в нём привлекло Птичку?
Мужик как мужик.
Но Назар понимал, что Вика не поверхностная вертихвостка, скорее препод смог очаровать её, раз они прожили вместе три года.
Назар и сам не заметил, как подкурил уже третью сигарету, и неприязнь к бывшему любовнику Вики нарастала, как нарастало раздражение, потому что воображение, сука, живое, так и видеться ему, как она под этим боровом стонет, и имя его шепчет.
Он отложил на время телефон, и включил кофе-машину, затушил окурок, приоткрыл окно, подышал, успокоился.
По кухне расплылся горький бодрящий аромат, над городом занимался рассвет. Назар даже не ложился, и не планировал.
 
Помнится лет пять назад, аккурат в кризис очередной, они так со своей командой впахивали сутками, только на кофе и держались. И друг на друге.
Назар тогда на семь килограмм похудел, но из кризиса вышли с минимальными потерями, и поэтому Назар тренированный. Он вообще подготовленный, на собственной шкуре всё дерьмо прочувствующий. И не валилось на него ничего с неба, сам зубами выгрызал.
С десяти лет в спорте.
После армии, бизнес свой открыл, и все тяготы познал тоже сам.
И проверки, и захваты, и предательство и подлость.
Подготовленный, вот только появилась одна Птичка, и вся его подготовка куда-то делась. Так, наверное, всегда бывает, когда кого-то важного в жизни встречаешь. Вон родители его сорок лет вместе, многое довелось вместе пережить, даже такое, что сломить может, а они вместе, потому, что друг на друга опираются.
Назар выпил кофе, принял душ. И уже окончательно взбодрённый и посвежевший, продолжил читать досье Вики.
Расстались они с Вахрушевым, спустя три года, о причинах ни слова. Птичка к родителям переехала, на работу устроилась в «Прайс лимит» вскоре уволилась, помогла подруге раскрутить интернет — магазин, потом говорилось, о новом воздыхателе Вики.
Некий Семёнов Лев Андреевич, айтишник, в одной торговой компании, уже почти её ровесник, вместе были три месяца, расстались месяц назад, как раз когда они с Викой…
Блядь, вот Назар не пацан уже давно, а вот такой Птички у него в жизни не было ни разу.
Чтобы до темноты в глазах, до дрожи.
Чтобы видел её, и аромат сладкий на расстояний чувствовал.
Чтобы ловил все её эмоции, и малейшие переживания.
Чтобы улыбка её важнее других, а слёзы, словно иголки по сердцу. И ревность жгучая к этим мужикам, что её касались, целовали, запах её воровали, затопила Назара. Он, не читая, листал страницы на смартфоне, выхватывая отдельные детали, пока не успокоился, и решил подарить с утра цветы её любимые, с кофе тоже придумал. Приятно же на работе будет в обед напиток бодрящий выпить.
И уж никак он не рассчитывал, что Птичка его за это отчитает, да ещё и пошлёт.
А сейчас то, что он делает, решив, оставить всё как есть, он вдруг срывается, поговорив с ней в аэропорту, уловив в интонации её голоса, печаль и сожаление. Или он себя обманывает, что расстроилась она, что он улетел, не ожидала на тон его такой отстранённый и холодный. Занят он был тогда и спешил, да и устал жуть. Да и лицо, помятое в драке болело. Ещё и с самого утра дал распоряжение Ирине, чтобы отследила все источники возможной мелькнувшей заварушки в кафе. Не хватало ещё действительно, появиться на каком-нибудь новостном канале, с сенсацией о драке. И вот всё это наложило отпечаток на настроение, и Вика попалась под руку. Он и сейчас не особо отдохнул, но только лететь готов хоть экономом, потому что скорее увидеть её надо и понять, передумала или нет.
19. «Парадокс»
И вот он стоит перед её дверью, с пакетом из итальянского ресторана, с полным сервированным ужином, и цветами.
Купил опять тюльпаны.
Звонит в звонок. Приехал внезапно, неизвестно ещё ждёт ли, дома ли. Действовал наудачу. И когда Вика открыла дверь, мягко говоря, охренел.
— Назар? — удивилась она.
Вика стояла вся такая домашняя. С лохматым пучком, и немного бледная. В простой футболке, и трикотажных шортах, открывая ножки от коленок. Босиком, и на аккуратных пальчиках алел лак.
А на руках она держала мелкого пацана, лет так, трех. У Назара даже дар речи пропал. Он так и стоял на пороге, и двинуться не мог, всё рассматривал эту картину.
— Что в моём досье не было такой информации, — не преминула его подколоть Вика, видя всё смятение которое у него было написано на лице.