Кицунэ

Свежее мясо с шампура было изумительно вкусным. Кицунэ отказалась есть по ряду упомянутых выше причин, она понюхала поданное мне вино, даже окунула в бокал палец, слизнув несколько капель, но ограничилась стаканом молока.
Кстати, молоко на кухне было, его использовали для соусов. Кавказский травяной чай с чабрецом и мятой также не вызвал у неё энтузиазма, но здесь она хотя бы не ругалась и не наезжала на официантов. Хотя Мамука (Вахтанг?) явно был бы не против даже такого общения.
  
Домой мы вернулись часа через два или, может, три, когда уже совсем стемнело. По дорогое нам никто не встретился, я имею в виду каких-нибудь агрессивных незнакомцев, да и знакомых тоже. Никто не спешил на нас нападать, преследовать, шпионить, фотографировать и так далее.
Ни полиции, ни властям, ни уголовникам, ни нэко или всякой иной нечисти, похоже, не было до нас никакого дела. Нудный червь сомнений в левом виске зудел, что всё это ненадолго, ну и пусть. В конце концов, ничего плохого мы не делаем, мои родители уже на нашей стороне, а всё прочее как-нибудь рано или поздно уладится. Я всегда это знал и верил.
Просто ещё в далёком детстве, когда мы играли с двоюродной сестрой, моей одногодкой, она притащила из школы рукописный гороскоп, так вот там, по цифрам моего рождения, можно было прочесть всякую ерунду, однако одна фраза навечно врезалась мне в память: «Иногда ему будет казаться, что он погиб, но Судьба всегда пошлёт ему спасение!» Не знаю, почему и какой звёздной силой, но оно срабатывало. В юности, в армии, в институте и вот, получается, даже прямо сейчас.
Мияко-сан, как всегда, подчёркнуто вежливо поклонилась каждой из трёх бабушек, сидевших у нашего подъезда. Я тоже поздоровался со всеми сразу. Когда входили в подъезд, за спиной раздалось:
– Проститут такой, ась… Поди и наркоман ещё!
Хотя чего иного от них можно было ожидать, верно? Бабки у нас до сих пор одна из самых активных частей общества, и уж если попал к ним на крючок, то соскочить не удастся по-любому.
Интересно, а вот когда современные девушки станут бабушками, в наколках, с пирсингом, цепями в носу и ни шагу без Инстаграм, завязавшие с кокаином, проклявшие Бузову, Левана, Оксимирона, считающие Басту классикой колыбельной песни, они тоже будут проводить вечера в узком кругу, стайками у собственных подъездов? Как же они будут называть входящих-выходящих девчонок?
Наверняка в их кругу слово «проститутка» будет практически комплиментом, данью зависти и тоски по безвременно ушедшей молодости. Хотя, возможно, и у теперешних бабок так же? Мир мало меняется, два-три поколения совершенно ничто в области вековых традиций. Есть вещи неизменные.
За дружеским столом мой отец, лауреат научных премий и заслуженный учитель Российской Федерации, упрямо поёт старые казачьи песни, которым его учил дед: «Ой-ся, ты ой-ся…», «Не для меня…», «Полно вам, снежочки…».
Как так? Ведь по уровню образования и общечеловеческой культуры он давным-давно вырос из всего этого, но что-то простое и чистое в музыке и словах по-прежнему трогает его душу. Это как у Александра Сергеевича Пушкина в его бессмертных «Маленьких трагедиях»:
 
 
…едва оставил память о себе
 
В какой-нибудь простой пастушьей песне
 
Унылой и приятной… Нет, ничто
 
Так не печалит нас среди веселий,
 
Как томный, сердцем повторённый звук…
 
 
– У нас гости, – ещё на первом этаже предупредила лисичка, бдительно принюхиваясь, – не бойся, это Виталий Юрьевич-сан, с ним ещё двое. Не враги.
Действительно, на площадке у двери моей квартиры (или уже надо было писать «нашей»?) растерянно мялся старый друг моего отца. Рядом стояли двое крепких ребят в белых халатах, наброшенных на плачи поверх обычной одежды. В углу лежал небольшой алюминиевый чемоданчик с красным крестом. Понятно…
– Алексей, Мияко-сан, коничива вам обоим, как говорится! У нас срочное дело, вы должны послужить науке!
– Виталий Юрьевич, мы очень устали, у нас был тяжёлый день. Пропустите, пожалуйста.
– Алексей, вы меня не понимаете, – он всплеснул руками, закатывая глаза, – ваша подруга – это же такой уникальный материал! Это даже не «нобелевка», это событие практически планетарного масштаба! Вы просто не имеете права скрывать её. В конце концов, она не ваша собственность!
– Вообще-то как раз таки его, – аккуратно вставила свои пять копеек кицунэ, – я его подарок.
– В России запрещено дарить людей! Это аморально!
– А я из Японии, и меня всё устраивает.
– Что ж, Алексей, вы вынуждаете меня… – В тот же момент оба здоровяка схватили Мияко в охапку и бросились вниз по лестнице. Я и рта не успел раскрыть, как раздался звук удара о невидимую поверхность и пролётом ниже объявили:
– Она дальше не идёт.
– Несите на руках!
– Не, она… как бы это… сама в отключке, но с места не двигается.
– Что ещё за глупости, – возмутился Виталий Юрьевич, пыхтя спускаясь по ступенькам.
Я ни во что не вмешивался, а просто набрал телефон отца.
– Грязные разбойники, прячущиеся под личиной учёных лекарей, – раздался знакомый голосок, наполненный нарастающим рычанием, – если бы не мой храбрый господин, который порой отличается ничем не оправданной добродетельностью, я бы прямо сейчас вспорола вам животы, чтоб достать ваши сердца, прячущиеся под рёбрами! Убирайтесь отсюда, пока живы!
Судя по звуку двух тяжёлых ударов, она их всё-таки приложила об стену для ускорения понимания реальности. Мне оставалось лишь спуститься вниз, передав трубку бледному от увиденного Виталию Юрьевичу. Эмоциональный разговор был недолгим.
Видимо, папа первый раз в жизни орал на него матом, поскольку его друг молча вернул мне телефон, низко поклонился госпоже Мияко-сан и, кивнув пытающимся подняться лаборантам, послушно отправился на выход. Причём ведь это они ещё с мамой не разговаривали, там бы вообще-е…
Когда мы встали перед нашей дверью, я осторожно провернул ключ и первым заглянул в прихожую. Тишина.
– Никого нет, – сообщила немного успокоившаяся лисичка, поводя носиком на уровне моей подмышки, – я бы их сразу почуяла. Наш дом по-прежнему наш, Альёша-сан.
Почему-то эти слова показались мне приятными. И нет, я ни на минуту не забыл, что моя Мияко уже обручена с каким-то там котом-демоном из Японии с вершины горы Нэкомата-яма. Мне даже представлять этого не хотелось, сразу поднималась волна безумного гнева в груди! Да пусть он только попробует сюда сунуться, я ему… мы ему… да кто он такой на нашей земле?!
Мы живём в России, тут ваши японские претензии ни с какого боку не катят. А если есть навязчивые вопросы, то вам к Лаврову! Не договоритесь с ним, тогда прямиком к Шойгу, он решает такие вещи куда быстрее. Но вам оно вряд ли понравится…
Если кто недопонял или на что-то там ещё надеется, так вот, лично я свой подарок никому передаривать, отдавать или возвращать категорически не намерен. Примите это к сведению и уймитесь уже наконец! Всё.
– Я приготовлю чай. Ты не голоден, мой господин?
Да когда же? Меня закормили горячим мясом на углях буквально с полчаса назад, в лучшем случае я кое-как мог бы справиться с лёгким десертом. Но лисы не знают таких слов, для них если уж кормить, так до отвала, до рези в животе и стонов от переедания. Границ они не видят, лисёнок всегда должен быть сыт! Потому что грядущая жизнь готовит его к частому голоду. А это печально, так что ешь впрок, малыш, и всё тут…
  
После чая Мияко завалилась спать первой. Она приняла душ, вышла свежей, с мокрыми, уже далеко не такими чёрными волосами, завернувшись в банный халат, но тем не менее распространяя вокруг себя невероятную ауру сексуального возбуждения. Попросила меня отвернуться, забралась под одеяло в одних трусиках, уткнулась носиком к стенке и уснула быстрее, чем я хотя бы успел пожелать ей спокойной ночи.
Ко мне сон не шёл. Во-первых, слишком высокий накал эмоций прошедшего дня не давал возможности сомкнуть глаза. Во-вторых, пользуясь случаем и рассеянным светом с кухни, я достал блокнот для рисования. Ну и в-третьих, мне категорически не хотелось спать, потому что…