В самом Сердце Стужи. Том II (СИ)

Я же почти что воссоздал помост в стиле Дикого Запада, когда преступников вешали буквально в пяти сантиметрах над землей. Чтобы их сапоги цепляли грунт. Такая смерть страшнее, и намного показательнее для зрителей.
Если уж мне приходится казнить человека, я должен выжать из этой казни максимум. Потому что выносить смертные приговоры налево и направо я во время своего правления не планирую.
  
Как только Легер затих, я развернулся и пошел обратно в сторону замка, даже не дожидаясь сопровождения. Приговор исполнен, труп бывшего бургомистра останется болтаться в петле до рассвета, а его семью выведет за стены города лично Арчибальд. Конфискацией также займется мой первый зам — там нужны просто грузчики. Свободных помещений у нас хватало, так что я просто приказал вынести абсолютно весь дом и контору Легера в замок, до последнего гвоздя. А потом — взорвать все полы, отодрать со стен все деревянные панели, если они там были, даже снять люстры и подсвечники. Все должно быть конфисковано и перемещено в замок. Уже после с этим добром будем разбираться все вместе.
Я не помнил, как оказался в покоях. Как сбросил плащ, как стянул кольчугу, как уселся за столом, как кликнул слугу и приказал принести вина. Не помнил, как налил в кубок, а потом заметил, что солнце еще высоко, а ведь я не пью до захода солнца.
Вино пришлось отставить в сторону, а сам я сделал глубокий и тяжелый вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Где-то на границе сознания я все еще слышал, как скребутся носки сапог Легера о грубый деревянный помост. Как хрипит бывший бургомистр, как тихо подвывает его жена. Как кричит толпа, а после — недоуменно замирает и молча наблюдает за тем, как казнокрад расплачивается за свои преступления.
Я слышал предсмертные хрипы.
Я смотрел в глаза убитым мною.
Я закрывал веки погибшим, прерывая их остекленевший в бесконечности взгляд.
Все это было другое, все это было иначе.
На поле боя ты ярче чувствуешь жизнь. Горячая кровь, адреналин, риск. Или ты — или тебя. Ты сражаешься, побеждаешь, встречаешь новый день. Там все ясно и все понятно, правила оглашены и не меняются по ходу игры.
Тут же все было иначе. Я чувствовал себя грязным. Липким. Я привык, что мой враг — борется, а не бессильно дергается в петле. За год жизни здесь я привык думать, что у любого моего противника был хотя бы призрачный шанс выжить.
Сегодня же я ничем не рисковал, ничем не жертвовал. Я просто приказал и из-под ног Легера выбили колодку. И в этот момент все внутри меня промерзло, словно сама зима прокралась внутрь моей души и выхолодила то, что делало меня человеком.
Я бы мог сбросить его со стены с петлей на шее, и все бы закончилось много быстрее, но я приказал собрать этот помост. Даже указал точные размеры.
Но я хотел, чтобы эту липкую, мерзкую смерть почувствовали все жители Херцкальта. Чтобы все они увидели, как выглядит наказание в исполнении барона Гросса. Что платить придется до последней секунды.
Я не заметил, как в спальню вошла Эрен, просто сидел и смотрел на наполненный кубок, к которому так и не прикоснулся.
Моя жена не присутствовала на казни — нечего было делать молодой девушке на помосте рядом со мной.
— Милорд?..
Голос Эрен разорвал тишину комнаты, но я ей ничего не ответил. Просто продолжил смотреть на кубок, вино, кувшин. Куда угодно, только не на нее. Как будто бы я был сейчас слишком слаб и жалок для того, чтобы общаться с этой женщиной.
— Что с вами, Виктор? — вкрадчиво спросила Эрен.
Ее голос был совсем близко, прямо над моим ухом. Она стояла рядом со мной, но не касалась. Просто наблюдала.
— Я убил многих, — наконец-то сказал я, едва шевеля губами и водя пальцем по столу, — в бою ты убиваешь, чтобы выжить. Но я никогда никого не казнил.
— Это бремя власти. Вы лорд Херцкальта и вы обязаны исполнять законы королевства, — справедливо заметила моя жена.
Как всегда, Эрен оказалась права. Ее ответ был таким здравым, таким зрелым, хоть она была так молода, почти на десяток лет моложе меня. Да, казнить Легера было моей обязанностью, но как я выбрал пощадить его семью, так и выбрал стоять и слушать, как преступник бьется в агонии. Потому что моя власть была еще слишком слаба, чтобы выбирать легкие пути.
— Я сделал послание купцам и мастеровым, — тихо продолжил я. — Посмотрим, что из этого выйдет…
— Не думайте сейчас о делах, это подождет, — ответила Эрен.
После этого я почувствовал, как на мою голову легли тонкие ладони жены. Подчиняясь ее движениям, я наклонился на бок и прижался виском к животу девушки, а она стояла и нежно поглаживала мои промокшие от снега волосы, гладила по щеке и плечам, словно пыталась утешить.
Мои руки сами скользнули по талии Эрен и я обнял ее в ответ, прижал к себе, словно пытаясь украсть побольше ее тепла, чтобы снова почувствовать себя живым.
Я не знаю, как она поняла тяжесть груза, что легла на меня в этот день, но я был благодарен ей за ее молчаливое участие, за то, что она изгнала своим теплом этот внутренний холод. Ведь только ощутив легкие касания ее рук, я снова почувствовал себя живым, почувствовал, что я сижу в покоях в замке, а не болтаюсь в петле на том самом помосте.
  
Глава 11
 
Эрен
 
Последующие после казни бургомистра дни прошли в хлопотах, и мы не говорили о том, что случилось в спальне, хотя мне казалось, что жар от ладоней супруга на моей талии не покидал мое тело еще несколько дней. Барон был все так же сдержан и вежлив, держал дистанцию и единственное, что переменилось в нем — он стал иногда мне улыбаться. Искренне, без иронии или насмешки, как улыбаются близкому другу.
По настоянию мужа, мы переписали все ценное имущество из дома семьи Легеров, после чего дружинники рассортировали его по видам и назначению. Одних только гобеленов набралось несколько больших сундуков, а была еще серебряная посуда, готовая одежда, отрезы дорогой ткани, подсвечники, восковые свечи и еще уйма различной утвари. По моим прикидкам, стоило все это добро не меньше восьмидесяти серебряных фунтов или около полутора тысяч серебряных монет.
Кроме имущества Арчибальд отдельно принес два ларца с наличными деньгами, в которых лежала тысяча монет, стопку спрятанных в подполе документов — это были долговые расписки, по которым Легер мог истребовать еще в сумме триста серебряных монет — и один клад, прикопанный в погребе. Там обнаружилось уже не серебро, а золото и прочие ценности. Были там украшения, десяток золотых монет королевства Фрамия, каждая из которых стоила по пять фунтов за штуку при обмене у королевских казначеев, и целая россыпь драгоценных камней. Так как сам горшок, в котором был закопан клад, выглядел старо, то этой тайник сделал, скорее всего, еще отец или дед бургомистра Легера, ведь упомянутая старшая монета фрамийцев была изъята из свободного обращения еще четверть века назад, указом предыдущего короля из-за чрезмерной активности фальшивомонетчиков.
— Эрен, ты хорошо знаешь законы Халдона, — по тону моего мужа я поняла, что он не спрашивает, а утверждает данный факт, — скажи, нам сделают налоговый перерасчет?
Я отложила в сторону перо и посмотрела на супруга, который сидел за своим столом и сейчас делал пометки на сорогском касательно изъятого добра.
— Перерасчет? — переспросила я. — Что вы имеете в виду, милорд?
— Ну, мы раскрыли хищения из королевской казны, ведь из-за Легера город недоплачивал налогов, изъяли имущество казнокрада и сейчас приводим в порядок записи за последние пять лет, — начал объяснять муж. — Если мы подадим новую информацию королевским счетоводам, не заставят ли они нас доплатить то, что украл Легер? Ведь в казне недоимка, которую захотят устранить.
  
— Это было бы несправедливо, — покачала я головой, — и вы всегда сможете оспорить подобное решение. Максимум, что могут потребовать от вас, милорд, это передать имущество казнокрада в управление короной. Ну кроме наличных средств. Они сразу идут в учет казны города.