О моем перерождении в сына крестьянского 2 (СИ)

— Полагаю, привычка к самостоятельности, — сказал я. — К расчёту на свои и только свои силы. Это не самая скверная черта, симпатичная даже, но всё же лучше помнить: совместными усилиями люди могут больше, чем поодиночке.
— Я запомню. Значит, — снова взгляд на Таруса, — твой выбор — хирургия с фенопластикой плюс божественное вмешательство Милосердной Сестры?
— Да.
  
— Тогда осталось выбрать конкретное время операции.
— Не вижу смысла тянуть, — воин слегка улыбнулся. — Я готов.
— Жалеешь, что не удалось попробовать лечение химеризацией?
— Да. Это было бы… интересно. Весьма. И наверняка на преодоление порога хватило бы.
— А тебе до семидесятого сколько осталось?
— Мало. Почти ничего. Наверно, к переаттестации всё-таки успею дотянуться.
— Это хорошо…
— А ты сам как, взял наконец пятидесятый?
— Да.
  
— Здорово! Надо будет отпраздновать, как вернёмся.
— Ничего не имею против.
Чистая правда. Настолько важный рубеж и впрямь стоит отметить.
За счёт чего я добрал недостающее? Да просто добрую половину пути до Столицы проверял границы возможного — а точнее, вёл давно задуманную серию опытов, призванных выяснить, насколько сильно я могу разогнать ветролёт и насколько высоко на нём способен подняться. Ну и какова оптимальная форма ветролёта, предназначенного для установления рекордов подобного рода.
Говоря кратко и начиная с конца: оптимальным предсказуемо оказалось «летающее яйцо», самое близкое к идеальной аэродинамической форме. Физика есть физика, чудеса магии творить лучше с оглядкой на неё. Что касается высоты полёта, то практический потолок, которого мне удалось достичь, не сильно превысил семь или, возможно, восемь тысяч метров. На такой высоте меня ограничивали разом два неприятных фактора: уменьшение фона маны и рост затрат на поддержание прочности корпуса ветролёта, распираемого внутренним давлением. И если со вторым я ещё мог побороться, создав кислородные маски, то вот разрежение фона — это уже серьёзно. Так что крейсерской высотой полёта пришлось признать пять с половиной километров. А крейсерская же скорость, судя по ощущениям, подбиралась к трети маха. Плюс-минус лапоть. То есть да: я мог разогнаться и посильнее, но…
…но беда в том, что плотные иллюзии всё же не являются плотными. А сопротивление воздуха на таких скоростях возрастает пропорционально четвёртой степени набранной скорости.
Говоря проще, если разогнать ветролёт не до трети, а до половины скорости звука, то встречный поток воздуха начинает буквально размывать мои иллюзорные конструкты. Причём так быстро, что даже с ожерельем Большого Колодца Маны и браслетами Большой Силы Мага, благодаря которым параметры энергии и плотности достигают соответственно 14 и 11, мой темп восстановления объёма и прочности корпуса ветролёта уже не вытягивает.
В конце концов, для того, чтобы разогнать леталку, мне тоже нужна мана.
Короче говоря, долгожданный пятидесятый уровень я взял, наверно, не столько за эти опыты с высотой и скоростью полёта, сколько за оптимизацию формы ветролёта под практическое использование чар Падения Пером… и полноценное осознание того, как они влияют на аэродинамику полётной иллюзии. За то, что я эмпирически нащупал формулу, связывающую воедино все факторы разом: чары облегчения веса (и их распределение… да-да: не всё, что можно облегчить, действительно стоит облегчать!), чары разгона, форму и размер оперения (а при пиковой интенсивности Падения Пером от полноценных крыльев реально оставались этакие огрызки… но вполне достаточные, чтобы держать нас в воздухе, что чуть ли не буквально ломало мне мозг) — и, наконец, поток маны, восстанавливающий деградирующие элементы всей конструкции ветролёта. Последнее важно, потому что я буквально чувствовал любые срывы потока: там, где ламинарное обтекание сменялось турбулентным, стойкость иллюзий резко уменьшалась.
Чертовски полезный опыт. Авиационные инженеры-конструкторы с Земли, пожалуй, отдали бы за его приобретение обе ноги. Потому что на кой нужны ноги, когда магия обеспечивает тебя крыльями?
Да, теперь я точно могу сказать, что действительно умею летать — и знаю о полётах многое.
Что же до «ай ой, я так и не одолел звуковой барьер, даже не приблизился к нему»… вообще-то одна третья от этой скорости, да в крейсерском режиме — вполне себе величина. Цоккэс немного побольше, чем Земля, его окружность по экватору (если я правильно перевёл величины) приближается к 44 или 45 миллионам метров. Нетрудно подсчитать, что при скорости около сотни метров в секунду на кругосветку уйдёт чуть больше пяти суток.
Всего лишь. С воспетыми Жюлем Верном 80 днями не сравнить.
Если я могу так обращаться с целой планетой, то свою вторую родину и вовсе могу, выражаясь метафорически, засунуть в карман. Гринней — держава не из маленьких, но и не сказать, чтоб поражающих воображение. Если я опять-таки не налажал с переводом размеров, его территория занимает примерно треть Европы… западной. Возьмём Испанию, Францию и Швейцарию вместе, это и будет нужный нам размерчик. Почти. Для более точного соответствия придётся добавить ещё Ирландию, но тут не уверен. Возможно, хватит одной Бельгии. В любом случае маршруты внутри королевства измеряются сотнями километров, от Мелира до столицы — что-то около девятисот кэмэ (если я ничего не путаю, это как расстояние от Казани до Москвы плюс ещё хвостик от Москвы до Твери). И нынче, с обновлённой-увеличенной крейсерской скоростью, на преодоление этого расстояния у меня уйдёт часа два. Если чуть поднапрячься и разогнаться, даже немного меньше.
О-о-о да! Да-да-да! Ха-ха! Я обожаю свою работу!
Правда, прямо сейчас мы летим не в Мелир, а чуть южнее. Сразу в Лес, ага. Нашим пассажирам не терпится увидеться со своей внучкой и сестрой.
Я разве не сказал? Большое упущение. Но да: помимо Таруса, с нами летят и Газед, и близняшки, и даже младшая внучка Таруса — Канэла (благо что после принятия судьбы её тоже спихнули на деда, чтоб набиралась ума и уровней). Нет, не та Канэла, которая охранница караванов и тётушка Черники, другая. Но так-то имя это в Гриннее суперпопулярно — примерно как в моём первом мире Ольга, Амина, Сакура или Джейн. Поэтому наша Кнопка «мне уже девятый год!» Канэла очень-очень настаивает, чтобы её звали «по серьёзному»: Сенбон. (Да, она уже недурственно умеет их метать; и снова да, в гриннейском есть специальный термин для обозначения метательной иглы; нет, он мне не нравится, в отличие от японского названия, более короткого и благозвучного).
Обожаю её.
Несмотря на то, что Кнопка так-то горазда раздражать людей. Манипуляторша мелкая.
Перед посадкой она нам целый концерт устроила, наглым образом отказываясь признавать в «этом дылде» меня, то бишь Вейлифа. И садиться в «его подозрительную штуковину», потому что «я знаю быль… нет, две… нет, даже три, которые начинались так же. Ну, почти так же».
Это она так напрашивалась на покатушки, которые в итоге от «красивой тёти» Лейты и получила. Да, Канэла очень тактильный ребёнок. Добрый, шкодный, чуткий, заводной. Умный. Одарённый.
Живой.
…и если натерпевшихся детей Ассур не научит смеяться даже она, личным примером — то я просто не знаю, кто ещё это осилит.
  
О моем перерождении в сына крестьянского 16
 
Этап шестнадцатый
  
Что можно сказать про поместье Ледяное Серебро, служащее мелирской резиденцией Гостешей?
Если воспользоваться автомобильным сравнением и приравнять гостевой домик, в котором и около которого случилось столько всяких событий, к малолитражке, то родовое поместье богатого графского рода будет примерно мерседесом S-класса. Ещё не лимузин, но уровень схожий.
Подобно тому, как особенности внутри какого-либо ранга бывают слабые, на грани более низкого ранга, средние/крепкие и, наконец, сильные, на грани более высокого ранга — владетельные дворяне тоже бывают разные. Есть графы, которые не особо отличаются от баронов, а есть и такие графы, которым до уровня герцогов не хватает лишь какой-нибудь малости.