Все ради тебя (СИ)

Кто такой Кристиан?...
— …Потом… — тихо всхлипывает, — Она стала водить меня…по всяким местам. Я не мог отказаться. Это было плохо, но стало бы хуже. Мама бы не выдержала, и я ходил…Она заставляла делать разное. Говорила, это мой единственный шанс быть адекватным...Сначала я не верил, но потом...потом поверил. Потому что на самом деле стало легче. Не было ярости. С каждым разом всего становилось меньше...Она говорила, что это единственный способ сдерживать мои…порывы. Агрессию. Ее нужно сублимировать. Секс — это единственный выход, который у меня есть. Потому что я похож на него. Мне ничего не поможет, потому что я…я похож на него! Папа ошибается. Она говорила, что он…он ошибается. Мне ничего не поможет. Только она. Она знает выход…
— Адам...
— Лиза...
Вздрагиваю от своего имени, а Адам шумно выдыхает.
— Я ее так люблю, Сай. Она — единственное, что...важно, понимаешь? Я ее так люблю. Моя Лиза. Девочка моя...Я...Хотел ее защитить. Я так хотел...я...Она же мой свет. Рядом с ней тоже было лучше, но по-другому. Ушло, а не становилось меньше, понимаешь? Я все еще чувствовал рядом с ней, не было пустоты, а наоборот...Просто не было плохого — только тепло...Но потом...она...Я сделал ей больно.
Что?...
Не понимаю. Хмурюсь...не было такого!
— После первой командировки...
Что "после первой командировки"?! Ну да! Было неожиданно, порочно даже, запретно, но больно?! С чего ты взял?!
— ...Синяки...на ее теле...
Ах вот оно что. Но, простите...у нас такое было не один раз! Ну да, тогда было больше, но...твою мать! Чтобы такая мелочь привела к таким последствиям?! Ты не пробовал со мной просто поговорить?!
— ...меня сорвало. На ней. Я просто не мог себя сдержать! И я сделал ей больно. Надо было уйти сразу, твою мать! Изи права была! Я не способен на нормальные отношения! Она говорила, что секс — это только тело. Рядом с Лизой секс стал...большим. Это была любовь, но в тот вечер...Надо было тогда развестись...Но....Я не смог! Потерять ее все равно что подохнуть! И я...все они...Я хотел ее защитить...сбросить стресс там, чтобы ее это дерьмо не касалось! Я знал, что поступаю нечестно. Знал, что это неправильно...Но по-другому...не было выхода! Уйти от нее выше моих сил. Эти...они ничего не значат! Я клянусь! Я люблю Лизу...я ее люблю...
Я не могу это слышать. Он говорит дальше — про грязь, про ненависть, про свои эмоции, но слова исчезают. Его дыхание — оно ворует смысл. Связи. И это уже набор каких-то звуков, какофония…
Истерика…
Встаю резко и выхожу на террасу.
Я просто не могу слушать это дальше…
  
«Твоя очередь быть для него сильной»
 
Сколько проходит времени — не знаю. Я стою и смотрю на темный пруд, который обнимают плакучие ивы.
В небе висит луна.
Она освещает ровно стриженный газон синим светом. И меня, наверно, тоже.
Задумываюсь.
Ха, как забавно, да? Когда правда открывается, все становится светлее…вон и звезды загорелись…
Наконец, за спиной раздаются шаги, но я не оборачиваюсь. Продолжаю смотреть на небо и потирать палец, где все еще чувствую его кольцо. А второй рукой глажу живот, где уже есть его ребенок…
— Я уложил его спать, — говорит тихо Сай, подходит и встает по другую сторону от широко распахнутых, стеклянных дверей.
Бросаю на него взгляд.
Луна-проказница не скрывает, что глаза у старшего Салманова на мокром месте. Но мы об этом никому не расскажем никогда. Это что-то личное. Что создает между нами связь, которую мы не смогли создать за пять лет.
Семейное. Теплое.
Не зря же говорят, что горе объединяет…
Сай молчит.
И я бы молчала, но это в другой жизни...
— О какой вечеринке он говорил?
Чувствую короткий взгляд на своей щеке, но это ощущение быстро пропадает. Сай снова гипнотизирует озеро перед собой, говорит хрипло...
— Это случилось, когда Адам только поступил в универ. Его после Ясмин занесло сильно. Родители переживали, я тоже. Но такое случается...особенно в первый раз тяжело.
 
— Тогда он прожигал свою жизнь?
— Ага. Наркотики, выпивка, приводы. Дрался очень часто. Злился постоянно. Отец пытался воздействовать, но Адам...не работало ничего. Время близилось к Новому году. В нашем кругу принято закатывать вечеринки. Студентики...сама понимаешь.
— Да.
— С Адамом девчонка училась.
— Тамара.
Медлит, но кивает.
— Да. Она не из нашего круга, поступила по заслугам.
— То есть бюджет.
— Ага. Умная...была.
— Они дружили?
— Нет. Адам тогда ни с кем не дружил, кроме Али. Тот его старался в рамках держать. Вроде и вписывался за ним следом, но чтобы присмотреть. Понимаешь?
— Понимаю...
— Они пошли на эту вечеринку. А там... Тамару туда, думаю, заманили просто. Она отличницей была, но даже не типаж. Обычная такая...Скорее всего...кхм...это был спор или что-то вроде того.
Ошарашено смотрю на Сая, но тот хмурится и не отвечает мне. Только перед собой. Однако говорит...
— Знаю, о чем ты думаешь. Что за мерзость? Но, Лиза, деньги развращают. Иногда ты думаешь, что можешь себе позволить все.
— Ты знаешь...кто это был? Кто это сделал с ней?
— Выяснил. Надо было убедиться, что Адам не при чем.
— Ты сомневался?
Пару мгновений снова молчит, но потом головой мотает.
— Нет, я знаю, что он на такое зверство неспособен. Отец нас не так воспитал, да и он...Он просто не смог бы. Не тот он мужчина. Даже сейчас не тот! А тогда? Точно нет, но...мне надо было знать наверняка.
— Я даже спрашивать не буду. Он не мог.
— И ты права. Меня уверили, что его в том списке мразей не было.
Наконец он смотрит на меня тяжело так...серьезно. Между бровей закладывается внушительная морщинка...
— Ты никогда не задавалась вопросом, почему мы держимся особняком?
— Всегда казалось, что это как-то связано с вашей...религией?
Слегка улыбается и мотает головой.
— Нет. Это как раз связано с такими вот ситуациями...Эта грязь...К сожалению, такое случается чаще, чем хотелось бы. Мы с такими людьми не общаемся и дел не ведем никогда, но они есть. Деньги...
— Развращают.
— Да...
Опускаю глаза. Мне снова хочется молчать, но шепчу слово, которое оставляет на языке неприятное послевкусие.
— Она его изнасиловала, Сай.
Он резким движением потирает нос и опускает глаза в пол.
— Да…я…я…блядь! — рычит, злится, с остервенением толкает дверь, так что она почти добавляет разрухи и осколков, и только чудом остается целой, — Я убью эту старую суку! Я ее просто уничтожу! Тварь! Я…
Меланхолично вздыхаю.
— И какой в этом смысл?
Резко переводит взгляд на меня, лицо перекашивается оскалом-усмешкой.
— Какой в этом... смысл, прости?!
Еще раз вздыхаю и поворачиваюсь к нему лицом. Разглядываю его недолго и вижу боль, обиду, злость, но на себя больше — не уберег, вовремя не заметил, не помог. Я понимаю…я чувствую все то же самое. И ненависть его к этой мрази разделяю, только не это сейчас самое важное.
Адам — он важнее…
— Кто такой Кристиан?
Сай тихо фыркает.
— Папин брат.
Хмурюсь.
— Почему я о нем никогда не слышала?
— Потому что...мы о нем не говорим.
Осознание резко бьет по голове.
— Он...был развращен, да?
Я вижу, как сильно напрягаются желваки у Сая, и мне не нужно слышать, чтобы понимать...
— Как они связаны с этой...?
Не могу подобрать слова...
— Они должны были пожениться, но он сдох раньше.
— Он умер?
— Не сам. Его убили. Выстрел в сердце и, поверь, никто по нему скучать не стал.
— Кроме, очевидно...
— Пожалуйста, хватит...
Неприятно. Даже стыдно? Понимаю...
— Ты...знал, что она...в смысле...что такое...возможно?
— Пошутила сейчас?! — рычит, — Если бы я мог предположить, что эта тварь...Я бы...клянусь, я бы задушил ее собственными руками и, клянусь еще раз, меня бы не мучала совесть!