Ешь. Молись. Разводись (СИ)

Не важно сейчас.
Палец, один, боже как это… второй… мамочки… мы в машине, там водитель, понимаю, что он ничего не слышит, но почему-то это еще сильнее заводит.
Грехопадение в ноль. Полное. На дно.
Боже.
Движения пальцев, такие откровенные, наглые, трет мне промежность, долбится внутрь, кусает за шею, вылизывает. Еще сильнее проникает, глубже. Пошло как, как же это пошло…
Пошло кончить от его пальцев в машине.
Но как же сладко.
Боже, Мила, как низко ты пала.
Боже, как это хорошо!
Он стонет мне в ухо, шепчет что-то сбивчиво, неразборчиво. Не могу отдышаться. У меня был оргазм наконец-то. Ноги дрожат. Хорошо мне. Я в нирване. Низ живота словно в сладкой патоке.
- Охренеть…
Да, именно, согласна. Боже.
Арс вытаскивает руку из-под моей юбки. Смотрит. Как кот сметаны налопавшийся. Нахал. Наглец просто. Почему-то как мальчишка сейчас.
Облизывает пальцы. Слизывает с них мой сок, смазку, мой запах.
Краснею. Но это так заводит. Сбивает с ног. Будоражит.
Чужой мужчина. И мой. Сейчас мой.
- Сладкая.
Целуем меня этими губами, делится со мной вкусом моего падения.
Боже.
- Арс…
- Приехали почти. Хочу тебя всю.
Заходим в отель, он молча проводит меня к лифту. Я красная как рак.
Все же понимают куда и зачем мы идём?
Не плевать ли мне? Нет, оказывается не плевать.
Господи.
Я сейчас иду в номер к женатому мужчине, чтобы заниматься с ним сексом.
Это ужасно.
Но я умру, если сейчас нам что-то помешает.
Я люблю его.
Чудовищная правда сбивает с ног. Дура я. Влюбилась. И что дальше?
Ничего.
Дальше будет дальше.
Живём сейчас. Эту секунду живём.
Сожалеть будем потом.
Наверное.
Или не будем.
Боже, можно просто пару часов побыть счастливой, без рефлексии?
А потом…
- Мам, мы поедем в Питер?
- Да.
Глава 32
- Людмила, ты дома? Я вернулся! Уже в Питере. Заехал в супермаркет, надо что-то купить?
- Привет. Да, если можно.
- Можно, список пришлёшь?
- Хорошо, сейчас. Я Максимку купала.
- Я подожду. Не торопись, кофе выпью пока.
- Ты пьёшь много кофе.
- Сегодня это вторая чашка. Жду список.
Сажусь в кафе, кладу телефон на стол.
Я солгал, это не вторая чашка, конечно. Я вообще постоянно лгу в последнее время. И мне это не нравится.
Раньше тоже лгал, конечно. Мы ведь все лжем. Все всегда лжём. От банального – «хорошо выглядишь, старик», или «как вам идёт это платье Инесса Михайловна», до серьёзного – «мы всё успеем в срок», «я приеду вовремя», «я задержусь на работе», «я тебя люблю».
 
Я тебя люблю.
Я забыл, когда говорил эти слова искренне, и говорил ли?
Сейчас, есть повод сказать, а я молчу.
Промолчал.
Опять поступил как подлец.
Не мог не увидеть её.
Встреча в Москве получилась совсем не такой как наши встречи в Питере.
Странно, но в Питере было гораздо легче, проще.
В Москве… меня снесло напрочь. Это была драма.
Драма увидеть её, драма есть эти несчастные чебуреки, улыбаться, смеяться, шутить. Драма трахать её пальцами в машине, понимая, как это пошло, и как может быть унизительно, и еще понимая, что это совсем не так. Нет в этом пошлости. В этом есть именно настоящее. Не просто страсть и желание. Притяжение.
И главная драма затащить её в отель, понимая, что она чувствует. Считывать это в её глазах, и ненавидеть себя еще больше осознавая, что единственную женщину, которую хочу видеть с собой я таким образом унижаю.
Но и остановиться не могу. По-другому не могу.
Не смогу дышать.
Нужна она мне как допинг. Больше, чем допинг.
Как инсулин для диабетика.
Просто как воздух. Кислород для всего живого.
Она мой кислород.
Что ж за стерва жизнь!
И я не могу ей объяснить, почему так.
Потому что сейчас, мать твою, самый неудачный в моей жизни момент для любви.
Совсем неудачный.
Но, что было бы если бы в том кафе я просто не обратил бы внимания на женщину, которая говорит о калорийности рафа? Или не вернулся бы за новой порцией кофеина? Не стал бы с ней разговаривать, не догнал бы её на трассе?
Мне реально страшно предположить, что было бы, если бы мы прошли мимо друг друга. Если бы не пересеклись как параллельные вселенные.
Понимаю, что я просто бы жил дальше, жил своей жизнью. Простой и понятной. Где у меня есть работа, которая занимает почти всё время. Есть жена, с которой у меня нет точек соприкосновения. Есть сын.
Сын. Маленький человек. Которому я должен многое. Внимание, заботу, любовь.
А я ни хрена не даю. Не стараюсь. Сам себя ругаю за это. Знаю, что не прав.
Но не получается.
Моя маленькая жена думала, что, когда родится ребёнок всё изменится. Рассчитывала на это.
Зачем ей вообще всё это нужно? Я ведь предупреждал. Предупреждал, что не изменюсь, не стану другим.
И тут я тоже солгал.
Я изменился. Только не ради сына, не ради жены.
Ради совсем другой женщины.
И ради неё я должен изменить свою жизнь.