Не ломайся, девочка! (СИ)

— А ты попроси. По-дружески.
Осторожно поднимаю взгляд вверх и, к ужасу понимаю, что Тихон… на меня смотрит. Выражения глаз не разобрать, но он точно-точно на меня смотрел, потом медленно отвел глаза в сторону.
Предатель! Лгун…
Поэтому, расхрабрившись, я звоню Алексею. Перебросившись с ним парой ничего не значащих фраз, я спрашиваю.
— Леша, будь другом. Мне нужна твоя помощь.
— Допустим. Что надо?
— Ты должен меня забрать из клуба. Забрать и…
— Поцеловать! — выкрикивает Кристина в телефон. — Забрать и поцеловать.
— Ты пьяная, что ли?
— Леш, я в положении. Какие пьянки?
— Но подружки твои точно пьяные.
— Леш, очень надо. Это не по-настоящему. Показательно…
— А предложение руки и сердца тебе не сделать?
— Леша… Ну, хочешь… Хочешь, я тебе костюм крутой сошью. Будешь на работе своей самым стильным.
Чувствую, призадумался. Не могу сказать, что Леша — пижон. Средства не позволяют. Но он очень чистоплотный и тщательно подбирает свой гардероб. Да и в целом, он неплохой, когда не душнит и не злится.
— Самым стильным, говоришь? Лады. Но учти, я хочу костюм тройку!
— Ладно… — соглашаюсь. — Будет тебе костюм тройка.
— И оденься как мачо! — советует Кристина.
— Вот этой точно больше не наливать, — бросает Леша и отключается.
— А он нормально выглядит? Не задрот? — уточняет Олеся.
— Не задрот. Но и не качок. Обычный, в целом…
***
Теперь самое тяжелое — дождаться появления Леши. Господи, во что я ввязалась с этими девчонками?!
— Еще и костюм шить придется… Как-то слишком дорого мне обойдется один дурацкий поцелуй и выход… Вдруг он вообще смотреть не будет?
— А мы снимем. И ты у себя выложишь. Тогда точно увидит, гарантирую. Мужики, когда им яйца прищемишь, бдят за жизнью бывшей еще похлеще, чем девочки!
ниже арт по главе, продолжение после него))
***
Леша все-таки появляется. Его встречает Кристина, проведя мимо охраны с хитростью, мол, его девушке стало плохо, приехал забрать. По пути она немного отстает, так что Леша гордо движется к столику.
Не знаю, откуда он выкопал эту оранжевую рубашку и ярко-голубые брюки. Но в клубе смотрится уместно. Плюс он держит в руках розу. Подозреваю, что он бессердечно вырвал эту розу из того букета, что я недавно купила для украшения стола на кухне.
Так и есть.
Вырвал.
Но никому об этом, кроме меня, неизвестно.
Поэтому я с замиранием сердца смотрю на брата Ани. Сердце плющится, потому что я чувствую на себе пристальный взгляд. От него печет голову и лицо, перехватывает горло.
Тихон.
Точно он!
Леша останавливается рядом, протягивает цветок и наклоняется со словами.
— Не пойдешь со мной прямо сейчас. Унесу, — и добавляет. — Малышка.
Мне хочется смеяться. Губы трогает улыбкой.
Леша коротко целует меня, но так, будто хотел откусить мои губы. Потом я принимаю цветок, и он уводит меня, обняв за талию и перемещая руку на бедро. Еще не на попу, но уже на грани…
Выходим на прохладный воздух.
У меня кружится голова. Всю дорогу спину дико пекло!
Уверена, Тихон пялился. ПЯ-ЛИЛ-СЯ! НА МЕНЯ!
Я готова сказать спасибо, что все вышло круто, но вдруг позади нас раздается напряженным голосом.
— Эй, парень, а сигареткой не угостишь?
Напряженно и зло.
Голос Тихона.
Мысленно молю Лешу: просто уходи. Уходи молча!
Но он разворачивается и хмыкает:
— Держи.
Тихон смотрит на меня так, будто готов целиком зажарить и съесть.
Левой рукой Леша достает из кармана пачку сигарет, бросив в сторону взъерошенного, напряженного Тихона.
— Можешь забрать себе все, бросаю! — небрежно добавляет Леша и опускает ладонь на мой живот. — Все ради нашего малыша.
 Глава 39 
Глава 39
Аглая
Глаза Тихона темнеют. Сжимает сигаретную пачку до хруста и делает шаг вперед.
 
Резкий такой шаг, от которого у меня внутри все екает, а потом возмущенно взметается вверх, ввысь, распространяется по всему телу протестом.
Какое он право имеет! Да как он смеет… Так на меня глазеть!
Изо всех сил цепляюсь в жилистого Лешу, сейчас он — моя опора, поддержка. А Тихон — просто ошибка. Из прошлого. Как же я хочу, чтобы все-все к нему прошло, отболело и отвалилось, как сухая корка после гнойного воспаления.
Тихон смотрит на меня с ураганом эмоций во взгляде, и я впервые отвечаю ему также, не отводя глаза.
Ненавижу его! Он меня недостоин. Просто недостоин! Пусть и дальше идет трахаться со своей невестой, они ничего не стесняются, лапают друг друга, хватают. Пусть на столе ее разложит и во все дыры отлюбит. Да он просто даже смотреть на меня недостоин.
— Гнус, — срывается с моих губ.
Глаза Тихона распахиваются.
— Что? — спрашивает побелевшими губами.
— Ты гнус.
— Вы знакомы? — интересуется Леша, неспешно так поглаживая меня по животику.
— Так это тот… чудак. Помнишь, я говорила… Таскался за мной. Почти женатик. Сам в отношениях. Но не прочь погулять.
— Глаш, — хрипло роняет Тихон. — На пару слов. Тет-а-тет.
— Нет! — влезает Алексей. — Охренел, что ли? К своей даме сердца подкатывай. А мы спешим. Глаш, родители завтра приезжают, а мы еще с рестораном не определились. Поехали, — предлагает.
— Да, поехали, конечно.
Заставляю себя погладить Лешу по одной щеке и поцеловать в другую. Краем глаза вижу, как кадык Тихона дергается. А как тебе это понравится, гад? Легко касаюсь губ Леши, отстраняюсь. Сердце вот-вот выскочит! Волнуюсь под взглядом этого подлеца… Безумно волнуюсь.
— Совет да любовь? — пялится на мой живот.
То ли спрашивает, то ли утверждает. Губы дрожат. Глаза злые и блестящие.
— Спасибо. Пошли, Леш. Устала я что-то… После этого клуба.
— А я тебе говорил. Завтра еще на работу собралась. Может, отменишь?
— Нет, завтра, наоборот, пораньше надо. Заказ важный…
***
Тихон
Смотрю, как она уходит.
Под ручку с другим! Как же так?!
Это неправильно! Вашу мать, это неправильно. Так быть не должно, нет. Нет же! Только не это…
Она беременна. Еще и так быстро.
Животик уже округлился, наметился. Я в этих штуках не спец, но кажется, Глаша по мне не горевала совсем.
А я хотел, чтобы она горевала? Я вообще даже думать себе о ней запрещал. Сказал, эта дверь закрыта и все. Так проще. Проще лишить себя перспектив и двигать к цели, поставив только ее одну перед собой.
Ни на что больше не отвлекаться, душой не тратиться. Сердцем переживать только если вдруг опасения возникли, что не выгорает с этим всем. Но выгорело же… И даже с семьей я теперь ближе намного, и даже не-папаша почти мной доволен: ай, в каких кругах вращаюсь!
Но теперь… Когда ее увидел, взглядом пересекся, все внутри забурлило.
Все то, что наглухо заколотил, в гроб, и похоронил.
Вот только похоронил часть себя живым, и теперь эта часть бьется, задыхается, больно, страшно. Неизвестно отчего, но у меня мороз по коже, под сердцем скребет уныние.
Глаша с другим. Я и представить себе такой вариант не мог.
Даже не думал о таком, в мыслях мелькнуло, что она еще долго в себя прийти не сможет и будет еще осторожнее к противоположному полу. Я, сукин сын, даже тайно и стыдно решил, что стал ей как бы отрицательным уроком, памятным… После которого она и на воду дуть будет. Дальше ни о чем не думал. Или думал. Сердцем надеялся, что пройдет… хрен знает сколько… и мы снова пересечемся. Я — чистый от дерьма, и она — ослепительно хрупкая, нежная, но сильная. Я это где-то на подкорке крутил, неясными образами. Мысли в слова не облекал.
И вот оно — выпросилось и тут же сгорело.
Пиздец мечтам. Мне, оказывается, мечталось со дна колодца, а теперь все… крышка медленно, со скрежетом надвигается. Смотрю, как Глаша уходит, мутными глазами смотрю, и чувствую, что все. Все, скоро окончательно станет темно.