Сион нечестивых (СИ)

— …Есть ли кто-то в твоем списке, на кого надо обратить повышенное внимание? Кто-то, кто сможет создавать проблемы на ферме?
— Не думаю, они все тупые и необразованные, среди них нет никого, кто смог бы хоть что-то возглавить.
— Не очень высокого ты мнения о своих соплеменниках, Бехир, — она опять смогла хорошо различать речь горожанина, значит, он подошел поближе к окну.
— Они грешны. Аллах наказывает их тем, что лишает разума.
Иллка подумала о том, что когда вернется домой, то перевернет комнату мужа и сожжет все, что тот приносил от муллы. Не будет запрещенных материалов, не будет и повода отправить Башкима на ферму. Но уже следующие слова лишили ее такой надежды.
— Мы уже поработали над списком и распределили команды захвата. Тебя тоже придется арестовать, чтобы не вызвать подозрений. Потом отпустим вместе с теми, кого ты указал, как не опасных. Им же будет достаточно ареста, чтобы больше не помышлять о мятеже?
— Конечно. Эти люди трусливы, так что арест станет для них хорошим уроком.
«Может и мой Башким в числе этих трусов?» — в ней затеплилась надежда, что все может закончиться не так уж и плохо. А для мужа, если его арестуют и отпустят, действительно станет уроком. Но и тут ее ждало разочарование.
— Башким, Замир, Дритон — вот эти самые опасные. У них даже оружие имеется, насколько я понял. И они очень агрессивные.
— Я не понимаю все-таки: чем они думают? — ей трудно было улавливать интонации на английском, но стало ясно, что горожанин искренне недоумевает. — Это же самоубийство! Сколько уже было примеров, что сопротивление нам ничем хорошим не заканчивается. Или на них так действует твоя исламская чушь?
— Господин Штайн, я попросил бы вас не отзываться так о моей вере.
— Прости, не смог удержаться.
— Нет. Не в моих проповедях дело. Они хотят власти, не хотят работать на благо общества. Хотят вернуть те времена. Когда творили на этой земле непотребства.
Иллка поняла, что никакого смысла дальше слушать этот разговор, нет, так как было абсолютно понятно, что решение по поводу Башкима принято и менять его никто не собирается. Теперь ей нужно незаметно уйти.
Она очень медленно проделала обратный путь до калитки, которая не подвела и во второй раз — открылась и закрылась тихо. Сделав шагов пятьдесят вдоль заборов, она просто села на землю и начала плакать. Плакала без звука, только иногда вытирая слезы рукавом. Плакала от бессилия, от того, что в очередной раз ничего не может изменить, от того, что казавшийся таким простым план, не сработал, да и смерть муллы только ускорила бы процесс. Она ненавидела городских упырей, ненавидела муллу — предателя, но больше всего ненавидела своего толстого, ленивого и глупого мужа. Уже никакие его положительные качества не могли остановить поток ненависти, который она выплеснет на него. И если Бехиру сегодня повезло, то вот Башкиму нет. Раз уж она решила сегодня разобраться с угрозой для своей семьи, то она это сделает. Мертвый Башким станет безопасным, и городским упырям не будет никакого смысла уничтожать ее и детей. Но прежде она вытрясет из него информацию, где он прячет оружие.
Она прекратила рыдать и поднялась с земли. Сейчас она вернется домой, разбудит этого толстого мудака, выбьет из него местонахождение тайника, а потом раскроит череп топориком. Она ускорила свой шаг, но внезапно поняла, что в случае убийства мужа попадет под арест. Потому что никто не поверит про грабителей, а о том, что отношения у них в семье натянутые, знали слишком многие. И тогда ее арестуют, и дети, ее маленькие ребятишки, окажутся без родителей. За убийство ей прямой путь на ферму.
Иллка не боялась фермы. Она страшилась другого: того, что дети станут сиротами, что их воспитанием займется ее мать, которая не сильно беспокоилась по поводу внуков. И, если ей удастся, выжить на ферме, то для детей она навсегда останется человеком, который убил их отца.
Ей снова захотелось расплакаться. Получался замкнутый круг. Как его разорвать она не имела никакого представления.
 
Странно, но идея сбежать, посетила ее только когда она подошла к своему дому. Вот только бежать было некуда. За последние годы горожанам удалось установить почти полный контроль над территорией Республики. Если еще лет пятнадцать — двадцать назад имелись весьма обширные районы, где можно было жить не под властью упырей, то сейчас таких не осталось. Убежать в горы означало неминуемую гибель от холода и голода. Родные, даже если согласятся принять ее и детей, не смогут долго держать это в тайне от соседей, так что упыри быстро найдут их.
Она слышала, что раньше можно было покинуть Республику через Врата. Только было одно условие: стерилизация. Для всех без исключения. Даже для грудных детишек. Это останавливало желающих, но не всех. Однако упыри перекрыли и такую возможность: им была нужна рабочая сила в полях, им были нужны люди, чтобы пить их кровь.
Иллка зашла в дом, который внезапно превратился из надежного убежища, укрытия от злого внешнего мира, в тюремную камеру. Ей стало трудно дышать. Она скинула с плеча сумку, прошла на кухню и налила в большую керамическую чашку воды. Выпила залпом. Но сухость во рту не прошла, наполнила еще одну и прислонилась к стене.
Из детской комнаты мальчишек послышался плач. Она бросилась туда, но мальчики, ее обожаемые детки, спали. Кому-то приснилось что-то страшное, но плохой сон длился недолго. Как бы ей хотелось, чтобы сегодняшняя ночь тоже была плохим сном. Она закрыла глаза в тайной надежде, что когда откроет их, то все, что она услышала, окажется только сновидением.
Но не получилось. Ничего не исчезло, не рассеялось как дым.
«А если мне сделать ход первой? Пойти к городским солдатам и сказать им, что муж затевает что-то недоброе? Тогда они заберут Башкима, а нас оставят в покое?» Иллка чуть не улыбнулась: и почему такая идея не пришла ей в голову раньше. И не придется самой убивать его.
Но… Проклятые «но». Если она так поступит, то упырям придется срочно арестовать и остальных, и тогда для односельчан именно она станет предателем, а упыри вряд ли станут защищать глупую деревенскую бабу, которая варит пиво и гонит ракию. В таком случае ей и детям тоже не удастся выжить. Родственники арестованных обязательно отомстят. И односельчане точно не станут щадить ее детей.
От таких мыслей, от того, что она сегодня плакала необычно много, у Иллки заболела голова. Она и так не всегда хорошо соображала, а с больной головой это стало и вовсе невозможным. И если по словам городского упыря все случится через неделю, то она постарается придумать выход. Ей просто придется это сделать, так как умирать она не собиралась. Она в куски порубит всех, кто попытается причинить вред ее детям. А с Башкимом….Теперь он вообще не играл никакой роли в ее планах. Только как источник проблем.
Иллка осторожно закрыла дверь в комнату мальчиков и пошла к себе. До рассвета оставалось всего пару часов. А работу за нее никто делать не станет.
  
Глава 11
 
Виктор проснулся в семь утра. Самостоятельно, без будильника. Просто открыл глаза и уставился в белый глянцевый потолок. Никаких снов, вчера он просто принял душ и и сразу лег в постель. Это было самым верным решением. Сон позволил ему отдохнуть. Он потянулся, сходил в туалет, почистил зубы, умыл лицо. Голова была ясной, в теле чувствовалась бодрость.
Он заварил чай. Достал из холодильника сыр, сделал бутерброд. Первым желанием было отправиться в пригород и узнать, как обстоят дела у Смоки, да пообщаться с Шлезингером поподробнее. Но тут ему пришла в голову мысль, что следует несколько дней посвятить обычной рабочей рутине отдела. Сейчас, когда виновный в расстреле назначен, Герт и Митчелл не станут сильно наседать на него, так что это позволит всем успокоиться, расслабиться, в том числе и настоящим убийцам патрульных. К тому же он не исключал, что Бюро могло установить за ним наблюдение. Так что несколько дней никак не повлияют на результат. У Смоки и Шлезингера достаточно денег, чтобы не умереть с голода, и если им хватит мозгов сидеть тихо, то шансы на обнаружение минимальны.