Скованные одной цепью (СИ)

Настало мгновение полной изумления тишины, а следом и смех. Вначале самого Челефи, а потом его всадников.
— Ох, прошу прости меня и моих людей, — спустя несколько секунд проговорил великий визирь, поправляя исписанный рунами шлем. — Женщины Кашмира обычно не ведут себя подобным образом, хоть мы и позволяем им властвовать в наших сердцах, — он с насмешкой покрутил рукой, подбирая слова, — и в наших постелях.
  
Вокруг и позади него послышались новые смешки. Челефи огляделся по сторонам с лукавой и по-мальчишески открытой улыбкой.
— Оттого твои слова показались нам забавными, — закончил он.
Милена ощутила, как напряглись её придворные. Каждый из них был готов с пеной у рта защищать свою императрицу. Жаль, что далеко не все были в этом искренни. Большинство хотело лишь получить её благодарность, используя его, как монеты, ради собственного блага.
Впрочем, чужой смех не задевал Мирадель ещё со времён, когда она носила другую фамилию. Будучи бедной аристократкой, вынужденной проживать жизнь среди нищих горожан, она в должной мере сталкивалась с презрением, которое источали даже те, кто не был этого достоин. Однако и такие находили в себе силы поизгаляться над превратностями судьбы, закинувшими некогда богатую и знатную семью на самое дно.
Из своего прошлого Милена вынесла одно важное правило: чем сильней смех, тем горше слёзы.
— А что говорит бог-хранитель Аримандиус? — припомнила императрица религию своего врага. — Разве не прóкляты будут те, кто осмеивает собственных матерей?
В наступившей тишине какой-то дурак заржал с высоты на восточной башне, пока под звуки далёких сигналов кашмирских горнов, руководящих то ли учениями, то ли построением, Челефи обдумывал ответ.
— Ты мне не мать, — наконец произнёс он.
— Но ты, тем не менее, ведёшь себя как мой сын, — вдохновенно продолжила Милена, — непослушный и приносящий одни лишь несчастья.
На лице визиря появилась настороженность.
— Подозреваю, что ты привыкла к несчастьям, — бросил он. — Ты — крепкая и стойкая женщина, умеющая держать удар. Но ты не из нас, кровавая императрица. И Кашмир никогда не покорится ни тебе, ни таким как ты, даже если это будет сам Дэсарандес.
Мирадель прищурилась.
— Тогда зачем ты пришёл сюда, Челефи? — напрямую спросила она.
Лидер мятежников закатил глаза, словно проявленное по отношению к ней терпение уже утомило его.
— Из-за твоего мужа, бессмертного императора, Господина Вечности, Дарственного Отца и попросту демона, который возлежит с тобой, склоняя Империю и весь мир одной лишь своей волей. Ты даже не представляешь, что он делал в Кашмире и что делает прямо сейчас. Планы внутри планов, двойное дно в каждом слове, хитрость и просчёт во всём — даже в поражении.
Он покачал головой.
— Боюсь, что твой муж был недугом моей души…
Произнося эти слова, он направил своего великолепного белого скакуна к другой стороне столика с золотыми предметами, однако коротким движением поводьев развернул коня обратно.
— Каждый его урок, увы, причинял нам боль! Но мы научились, императрица, научились делать как он: прятать уловки в уловки, всегда думать о том, как это воспримут, прежде чем вообще начинать думать!
Милена нахмурилась и посмотрела на Косто Лоринсона, совет которого читался в полном напряжения взгляде.
«Отдай приказ, моя госпожа, — будто бы умолял он. — Прикажи убить этого змея».
Но она медлила.
— Ты всё ещё не ответил на мой вопрос, — вместо этого произнесла Мирадель.
Челефи широко ухмыльнулся.
— Напротив. Я ответил на всё, императрица.
Милена моргнула. Странная тяжесть обрушилась на неё. Лицо Челефи словно бы исказилось, а его тень дрогнула, начав жить собственной жизнью.
«Колдовство?» — прикинула женщина.
Лидер восстания поднял кулак, который застыл напротив его рта. Разжав его, он продемонстрировал небесно-голубую жемчужину, диаметром не более сантиметра. Короткое мгновение визирь смотрел на неё, а потом дунул.
Вспышка синевы. Жемчужина обратилась потоком, который стремительным облаком окутал стену — её вершину. А в следующий миг облако соединилось во множество фигур.
— «Куклы»! — выкрикнул генерал Летреч, сдавая назад.
Раздались ружейные выстрелы, а ещё звуки, слишком порывистые, слишком короткие, чтобы быть криками, свист выходящего из плоти воздуха.
«Маги? Челефи привёл колдунов⁈»
Фраус Гарбсон, новый капитан её гвардии, обхватил женщину широкими руками и заставил пригнуться.
Ветер закружился, влекомый могучей магией. В его потоках над стеной появилась она — Йишил, дочь Челефи. Лицо девушки демонстрировало Стигматы, а руки стремительно скрестились, создав воздушный взрыв, разметавший спешно собиравшихся солдат.
«Куклы» формировались будто бы из ничего. Каждая такая обладала телосложением и силой обычного, не улучшенного алхимией и магией бойца, но их было много, а нападение оказалось внезапным.
Снизу, от других всадников, среди которых находились замаскированные волшебники-кашмирцы, полетели стихийные чары, начавшие истязать камень стены́ и защищающих её солдат.
Имперские сионы, обвешанные артефактами — включая антимагические амулеты, — прыгнули вниз, но столкнулись с такими же сионами Челефи.
Нежданный бой начал набирать оборот.
Милена ощутила кровь. Прикрывающий её Гарбсон был ранен. В лучшем случае ранен.
Двое магов Империи создали вокруг императрицы барьер, поддерживая его и занимаясь тем, ради чего и были приближены к Мирадель — спасением её жизни. Боем должны заниматься другие. Во всяком случае по правилам, сформированным ещё Дэсарандесом.
Из-под груды изувеченных и искорёженных тел выполз Сарг Кюннет. По его плащу поднимался огонь, выпущенный ранее кем-то из кашмирцев под стеной. Парень ещё не заметил пламени, поднимающегося к его волосам.
— Убейте эту демоническую суку! — истошно вопил Лоринсон, указывая на Йишил. — Сраная дьяволица должна сдохнуть!
Кто-то из верных Империи солдат опрокинул загоревшегося высшего жреца на камень, грубо сдёрнув горящий плащ, который небрежно откинул в сторону. Следующим движением солдат выхватил клинок, парировав удар куклы, а подскочивший Сарг пробил ей живот кинжалом, заставив морок истаять облачком тумана.
Милена перекатилась в сторону, выбираясь из-под потерявшего сознание — или мёртвого — тела Фрауса. Во время резкого движения женщина больно ударилась головой, но лишь зашипела, а потом приподнялась на колени, заметив, как сюда уже мчится подкрепление.
Императрица всё ещё оставалась в пределах защитного купола, но тут Йишил вытащила из кармана платок, в который была завёрнута Слеза. Сильнейший антимагический амулет решительным движением полетел в двойной купол, моментально его схлопнув.
Один из волшебников замешкался и поймал артефакт. Его коровий взгляд уставился на Слезу, забыв обо всём вокруг. Второй оказался расторопнее и, вопреки всему, атаковал. Прямо в тот самый миг, когда атаковала Йишил.
Режущие потоки ветра от кашмирской колдуньи врезались в электрические молнии имперца, но прямо в полёте обратились «куклами». Это одновременно прикрыло Йишил и позволило атаковать — не все «куклы» оказались уничтожены молниями. Часть успешно выжили и пробили тело волшебника клинками с двух сторон.
Струи крови обагрили лицо и тело Милены.
— Убейте же её! — надрывался Лоринсон, отступая назад и указывая пальцем, похожим на розовую сосиску, прямо на дочь Челефи, которая смеялась, глядя на хаос, образовавшийся по её воле.
Мирадель увидела тело Фрауса Гарбсона и дыру в его груди. Увидела ошеломлённого Дэбельбафа, который стоял соляной статуей, пока два сиона силились одолеть десяток «кукол». Видела пребывающих солдат, которые сошлись в бою на узких каменных лестницах, которые надёжно блокировал враг. Увидела, как все её советники, гвардия и маги оказались связаны боем.
  
«Всего одна волшебница с ультимой, — подумала Милена. — Всего одна. И мы проиграли».