Когда она любит (ЛП)

— Но если ты попытаешься, я тебя поймаю, — говорит он, не сводя с меня глаз.
Я сглатываю. Этот оттенок синего действительно что-то значит. Кажется, что он видит меня насквозь.
Рафаэле отступает назад и машет рукой одному из сотрудников.
— Принесите ей вегетарианское блюдо, — говорит он молодому серверу, а затем возвращает свое внимание ко мне. — Сегодня вечером я хочу, чтобы вы написали список всех своих предпочтений в еде и отдали его Сабине.
  
— Хорошо.
Есть большая вероятность, что Сабина выбросит этот список прямо в мусорное ведро, но неважно.
— Это твой новый дом. Я хочу, чтобы тебе было комфортно.
Я прикусываю губу. Комфортно? Мне никогда не будет комфортно здесь. Почему он пытается вести себя со мной мило? Это место - моя новая тюрьма. Неважно, насколько она красива.
Клетка остается клеткой, и он всегда будет моим тюремщиком.
 ГЛАВА 7 
 КЛЕО 
Моя новая еда прибывает быстро. Это овощное карри на жасминовом рисе, и оно так чертовски вкусно, что я поглощаю его за считанные минуты. Мне сразу становится лучше.
Теперь бы только вина.
На столе прямо передо мной стоит бутылка, но серверы упорно игнорируют мой бокал. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что Рафаэле велел им держать выпивку подальше от меня.
Ну и что, что я люблю побаловать себя иногда? Хотела бы я посмотреть, как он прожил с Пьетрой и Стефано Гарцоло девятнадцать лет и не обзавелся пороком.
Я раздраженно выдыхаю и обвожу взглядом стол. Два древних нонна смотрят на меня недобрым взглядом из-за своих тарелок со стейками. Если бы я сидела ближе, они бы наверняка попытались плюнуть в меня.
Неужели Рафаэле рассчитывает, что я досижу до конца ужина трезвой? Он же пьет, так что с того? Воздух в этом роскошном бальном зале настолько удушлив, что забивает горло. Как будто меня судят за преступление, которого я не совершал, а его родственники - мои присяжные.
К черту.
Я тянусь за бутылкой, но Рафаэле опережает меня и выхватывает ее из-под пальцев.
От досады у меня по коже бегут колючки. — Да ладно...
Он наполняет мой стакан и доливает свой.
— Пей, — приказывает он.
Мои брови взлетают вверх. Что это? Он решил сжалиться надо мной? Или, может быть, он понимает, что мне нужно что-то, чтобы снять напряжение, иначе я взорвусь.
Меня не волнует мнение других людей. И никогда не волновало. Но в обычной ситуации я бы не стала просто сидеть здесь и молчать, позволяя их осуждающим взглядам пронизывать меня насквозь. Я бы устроила сцену, опозорила бы родителей, нашла бы способ отправить меня домой.
Только теперь это мой дом.
Я выпиваю весь стакан в три глотка и, клянусь, сразу же чувствую легкий кайф. Напряжение покидает мою шею.
Рафаэле отодвигает стул и встает. — Пойдем со мной.
Мой взгляд скользит по его огромному телу. Должно быть, ему не меньше шести-двух лет. — Куда?
Он протягивает руку, как будто хочет, чтобы я взяла ее, но не отвечает. Вся его семья наблюдает за нами, их разговоры затихают. Я вздыхаю и кладу свою руку в его. В этот момент я бы предпочла быть где угодно, только не здесь.
Его рука, теплая и шершавая, заглатывает мою, когда он выводит меня из бального зала.
Прикосновения к нему не совсем неприятны, что заставляет меня задуматься. Всякий раз, когда Людовико оказывался слишком близко ко мне, у меня возникало сильное желание броситься на него, о чем я довольно часто ему сообщала. Это на некоторое время отвадило его от меня.
Мы сворачиваем в широкий коридор и идем к двери в его конце. За ней узкая лестница, ведущая вниз. Рафаэле зажигает свет и жестом предлагает мне идти первой.
Я сглатываю. Это начинает казаться зловещим. — Не хочешь сказать, куда мы идем?
— Увидишь.
Я сужаю глаза. — Любой разумный человек захочет узнать, зачем ты ведешь его в жуткий темный подвал.
— Захочет, но мы оба знаем, что ты не член этой группы, — проворчал он.
Ого.
 — Значит, ты ждешь, что я буду ходить за тобой по пятам, как какая-нибудь домашняя собачка?
Он скрещивает свои большие руки на груди. — Я не люблю собак.
Я насмехаюсь. — Ты не любишь собак? Ну, это многое объясняет. Это потому, что у тебя смертельная аллергия?
Его глаза сверкают. — Тебе бы это очень понравилось.
— Если у тебя есть серьезные аллергии, тебе стоит составить мне список. Я бы не хотел случайно убить тебя, правда? Это было бы очень некрасиво с моей стороны.
Его щека дергается. — Ты можешь либо спуститься по лестнице сама, либо я перекину тебя через плечо и спущусь сам. Выбирай.
— Господи, я поняла.
 Я прохожу мимо него. Наверное, мне следовало бы держать рот на замке, но я полна нервной энергии.
Спуститься вниз - непростая задача из-за узкой юбки моего платья. С каждым шагом воздух становится все холоднее и холоднее.
Холод наполняет меня предчувствием. Серьезно, что, черт возьми, здесь внизу? Он же не стал бы убивать меня в ночь перед свадьбой, верно?
Наконец я добираюсь до нижней площадки и делаю несколько шагов в темноту.
Рафаэле включает еще одну лампу, освещая пространство.
Это сигарная комната.
Четыре кожаных кресла расставлены по кругу, в центре стоит небольшой кофейный столик. За ними стоит большой стеклянный ящик, наполненный сигарами.
Рафаэле открывает футляр, дотрагивается до чего-то и закрывает его. Через секунду вся стена приходит в движение.
Мои глаза расширяются. — Вот дерьмо!
Открывается проход. Я настолько ошеломлен, что следую за Рафаэлем по нему без единого звука. Проход не очень длинный, и мы останавливаемся перед бронированной дверью с биометрическим замком.
Теперь мне действительно любопытно. Что это за место? Комната паники? У нас есть такая в доме моих родителей, но она не такая высокотехнологичная. И зачем ему понадобилось вести меня сюда?
Рафаэль подходит к замку и позволяет датчику просканировать свой глаз. Я слышу, как замок отпирается. Дверь распахивается, и Рафаэль придерживает ее, жестом приглашая меня войти. Я делаю неуверенный шаг внутрь.
О. О.
Это хранилище, битком набитое драгоценностями. Три шкафа во всю стену, по четыре полки в каждом. На каждой полке сверкают драгоценности. Сапфиры, рубины, изумруды и бриллианты - так много бриллиантов.
Некоторые из них свободно лежат, но большинство вставлены в диадемы, ожерелья, браслеты, серьги, броши и кольца. Сногсшибательно. На одной полке даже есть ряд экстравагантных часов, покачивающихся на часовых заводных механизмах. Мне приходится отскабливать челюсть от пола.
Рафаэле останавливается рядом со мной. — Столетняя коллекция моей семьи.
Я теряю дар речи. Рафаэле мог бы сказать мне, что это коллекция драгоценностей какого-нибудь умершего короля, и я бы ему поверила. Должно быть, она стоит сотни миллионов. Я знала, что Мессеро богаче моей семьи, но никогда не думала, что они настолько богаты.
Я хожу по хранилищу, рассматривая все это, и мое потрясение только усиливается. Я могу ненавидеть Рафаэле, но это...
Это мне очень нравится.
Я неравнодушна к красивым и дорогим вещам. Ювелирные украшения всегда были моей слабостью. Дома у меня была своя небольшая коллекция, но это просто шутка по сравнению с этим.
— Выбери что-нибудь, чтобы надеть на завтрашнюю свадьбу.
Я бросаю взгляд на Рафаэля. Он прислонился к стене и пристально смотрит на меня. Вероятно, я выгляжу потрясенной. Сердце гулко стучит в груди.
— Я могу выбрать все, что мне нравится?
Мой голос звучит как задыхающийся шепот.
—Да.
Это тест? Должно быть, это тест. Но что именно он проверяет? Я должна вести себя скромно?
  
Я закусываю губу, пытаясь понять его, но он ничего не выдает своим безразличным выражением лица.
К черту.
Не знаю, чего он ожидает, но скромность не в моем ДНК. Я направляюсь прямо к полке с самыми большими, самыми кричащими вещами.