Постчеловек (СИ)

— … И поэтому мы будем бить врага в самое сердце, подрывая его деятельность своими диверсиями! Вот поэтому вас и вселили в тела жнецов!
Одет псевдо-Харитонов был в военную форму и издалека действительно напоминал северогорского майора. Гордо приподняв подбородок и заложив руки за спину, он стоял на наспех сооруженной из подручных материалов трибуне для выступлений — неестественно прямо, грудью вперед, будто к столбу привязанный. Рядом с ним, по бокам, расположились военной выправки люди в штатском, но с оружием в руках. Человек двадцать.
  
— Да, с нашей стороны это был непростой и долгий путь, ведь для подобного точечного вселения нужно знать различные исходные данные! Знать личности этих людей! И мы чуть ли не два года по крупинкам собирали информацию обо всех этих жнецах, анализировали данные… и вот теперь вы — две сотни человек — здесь! Готовые провести не только самую первую, но и самую масштабную диверсию против наших врагов! — Оратор погрозил невидимому супостату крепко сжатым кулаком. — Сегодняшняя акция послужит им всем предупреждением! Предупреждением, показывающим серьезность наших намерений! Предупреждением, что именно мы будем делать, если жнецы продолжат и дальше отлавливать сознания наших граждан!
Недохаритонов посмотрел куда-то за спину толпящихся перед ним людей и скомандовал:
— Шеренгой — стано-о-о-вись!
Солдаты в штатском рассредоточились по толпе, прикладами подталкивая людей к краю крыши — «помогая» им выполнить приказ начальства.
— Иди! Не стой! Вперед! Становись! В ряд! Сюда! Живее! — разносилось над крышей.
Общими усилиями перемещенцы выстроились в две шеренги, а Костя прислушался — внизу завывали милицейские сирены. Неужели по их души?
Слово вновь взял лже-Харитонов.
— Граждане смертники! — с мрачной улыбкой обронил он. — Через несколько секунд вы будете расстреляны! Можете помолиться своим богам, предкам или партии!
Ответом ему стала напряженная тишина. Военный поправил берет и хохотнул:
— Видели бы вы свои лица! А если без шуток, то мои ребята действительно вас сейчас расстреляют! Но! — Он сделал многозначительную паузу, тоже, как показалось, прислушиваясь к приближающемуся вою сирен. — Бояться нечего, нашпигованы пулями будете не вы, а тела жнецов, собранных благодаря вам в этом прекрасном в своей убогости месте! Ваши же сознания начнут принудительное возвращение в Северогорск ровно через три… — Беретчик посмотрел на наручные часы. — Две… Одну…
Солдаты в штатском, выстроившись напротив «жнецов», вскинули оружие. Лязгнули затворы. Костя через рубаху погладил рукоять пистолета, раздумывая, верить ли словам военного или все это — одна большая ловушка? А поэтому не лучше ли выхватить ствол, открыть беспорядочный огонь и, пока вокруг будет паника, попытаться добежать до ближайшего выхода с крыши?
Но осуществить задуманное он не успел.
— Айда! — провозгласил военный и дал отмашку.
Раздался залп двух десятков автоматов. И одновременно с ним Яковлев, успев заметить, как пули навылет прошили стоявшего рядом бородача, вновь провалился в темноту…
Очнулся Костя на той же койке.
— Все прекрасно. Все замечательно. Все, так сказать, великолепно!
Беляков, едва разборчиво приговаривая себе под нос, расхаживал между койками, подходя то к одному перемещенцу, то к другому.
— Вроде все живы, — заключил он. — Кроме парочки несчастных…
Петр Иванович повернулся к санитарам и взглядом указал на мертвые тела.
«Интересно, почему они умерли? — лениво подумал Костя, наблюдая, как медсестра накрывает вмиг посиневших покойников простыней. — Их убили жнецы? Точнее, высосали сознание? Или они просто не выдержали перемещение?..»
— Дамы и господа, ваша миссия на сегодня завершена, — одобрительно провозгласил Беляков. — Сегодня чуть позже, после чистки, вы будете возвращены в Северогорск. Но не расслабляйтесь раньше времени! Вы понадобитесь нам совсем скоро, ведь следующее задание уже через неделю!
— Я на такое не подписывался! — откуда-то от шкафа раздался неуверенный, будто ищущий поддержку, прокуренный голос. — Дальше без меня.
Народ вокруг загалдел — многие разделяли высказанное мнение, послышались недовольные выкрики, требования отпустить всех по домам и оставить в покое.
— И никакие вторые жизни нам не нужны! — громыхнул, словно вбив гвоздь в гроб, какой-то дедушка.
Беляков, казалось, не обратил внимания на недовольных. Подождав, пока первая волна стихнет, он подошел к двери, повернулся к присутствующим и поклонился:
— Всем спасибо! Увидимся с вами через несколько часов!
…Как и обещал Петр Иванович, спустя три часа они вновь встретились — Костя, скрестив ноги, сидел на стуле в кабинете ученого. Стул был необычный — с высокой деревянной спинкой и болтающимися на ней креплениями для рук. На ножках, заметил парень, такие же крепления. Сам же хозяин кабинета расположился напротив, уставившись в лежащие перед ним бумаги и грызя обломок карандаша.
— Яковлев Константин Витальевич… Константин Витальевич Яковлев, — просматривая графики, напечатанные на листке, монотонно отчеканил Беляков и поднял глаза: — Костя, а ты заметил — в зависимости от того, в каком порядке читать фамилию имя отчество, зависит, «звучит» полное имя или нет?
Парень, который никогда не задумывался о таких вещах, пожал плечами:
— Возможно.
— Возможно… Возможно так возможно! — Петр Иванович отодвинул лист на краешек стола, и Костя сумел разглядеть в самом уголочке выведенные от руки инициалы КВЯ-327. — Хочу предупредить — сейчас будет не самая приятная, так сказать, процедура, которую мы называем «чистка». Поэтому я хотел бы пристегнуть тебя к стулу, чтобы ты не мешал мне своими резкими движениями. Ты же не против?
Парень задумался. «От моего ответа вряд ли что-то изменится», — промелькнула мысль.
— Делайте, как считаете нужным, — кивнул он. — А что за процедура?
Беляков торопливо забормотал что-то несвязное, кидаясь непонятными научными терминами и определениями, и привычными движениями перетянул запястья Кости кожаными ремешками. Тот дернул рукой — зафиксировано намертво.
— Немного туговато, — сообщил он.
Но Петр Иванович его проигнорировал. Таким же образом закрепив лодыжки, поднес к лицу пленника черную тряпку.
— А вот это в рот! — бесцеремонно впихнув кляп, Беляков начал подсоединять к юноше провода, что тянулись от стоявшего на столе прибора, приговаривая между делом: — Костя, ты хороший парень, но, увы, придется тебя немного, так сказать, почистить… А, ну да, ты же спрашивал, что это такое — чистка? Это, знаешь ли, такая довольно болезненная, но зато короткая процедура по уничтожению, так сказать, воспоминаний. Точнее, по замене кусочков твоей памяти… на другие кусочки, которые выгодны нам. — Ученый закончил подсоединение и, опять усевшись за стол, принялся нажимать кнопочки на приборе. — Скажи, чем ты обычно любишь, так сказать, заниматься?.. Молчишь?.. А, ну да, кляп! — Он протянул руку, но тут же ее отдернул: — Вытаскивать, пожалуй, не буду!
Петр Иванович еще активнее застучал по клавишам, улыбаясь чему-то своему. Затем сказал:
— Предполагаю, что ты, как любой нормальный молодой человек, зависаешь в кибернете. Я прав? Значит, этим ты и «займешься»! Или чем-то другим?
Костя замычал, округлил глаза и забил ногами… точнее, хотел забить, да ремешки не давали. Видя, что ничего не выходит, он попробовал завалиться вместе со стулом на пол, но стул оказался надежно прикручен к полу.
Беляков с нескрываемым азартом наблюдал за попытками парня освободиться — выпутается или нет? Разочарованно вздохнул:
  
— Прекрати, ни у кого еще не получилось, ты у меня здесь далеко не первый. — Он потер кончик носа, словно размышляя, стоит ли продолжать беседу, или лучше замолчать и заняться процедурой. — Помнишь, Костя, как вчера на общем собрании я рассказал многие, так сказать, вещи? Правдивые вещи! Но все равно я был с тобой… со всеми вами!.. недостаточно честен. И теперь меня мучает совесть. Такая, знаешь ли, как… хм, с чем бы сравнить?.. в общем, грызет меня совесть-то, грызет! Я же человек! Живой! Живой человек! Но часто чувствую себя вошью! Муравьем! Маленьким и беспомощным, способным лишь катать… катать вату, ха-ха!