Печать Света или Зарница Нового мира (СИ)

— Я — Светлая, Мил, — поспешила защитить их я.
— И что? — приподняла бровь она, будто это для неё ничего значило и ни капли не оправдывало бездействия мужчин.
— Тёмным такое не понять, — фыркнул и надменно отозвался Кан. Ого! Не думала, что и он может так.
— Кан! — от себя тоже не ожидала такой грозности в голосе. — Ещё раз услышу что-то подобное в сторону Милы, и мне с тобой больше не о чём будет говорить! — но даже если он мой муж, я не позволю ни ему, ни другим наговаривать на мою подругу или как-то её обижать. Волчонок тут же растерял весь свой напускной пыл и, кажется, сбледнул, выдавив еле слышное «прости».
— Ну, частично он прав, — пожала плечами подруга, привычным для нас обеих движением поглаживая меня по плечам, чтобы успокоить. — Во мне очень много от Тьмы.
— И это удивительно, — заговорил Рэинтил, внимательно всматриваясь в Милу и меня, стараясь охватить нас обеих, видимо, магическим взглядом, — ведь само нахождение вас рядом и так близко не должно быть безболезненным для обеих.
— Верно, — согласился с ним один из мужчин Милки… Рогатый и хвостатый, но точно не драгас. Хм? Что же это за раса такая? — Но, боюсь, что это немного не наша ситуация.
— Что ты имеешь в виду, саргас? — Гэлдар сложил руки на груди привычным жестом. Боги, он даже крылья чуть приподнял и слегка распушил, придавая им объёма, чтобы казаться внушительнее.
— Суть Милы никогда не причинит негативных последствий сути Ирины, — ответил ему саргас… чем больше смотрю на него, тем больше, кажется, понимаю суть его расы.
Демон! Как есть самый настоящий демон! И так сверлит моего ангела! Ох, какой вид! Судя по сияющим глазам подружайки она думает о том же. И мы бы ещё долго залипали на созерцании прекрасным, если бы не сами мужчины.
— Так или иначе, но времени у нас сейчас не так много, — заметил Эриан, внимательно смотря то на Милу, то на мужчину, какого-то слишком уж тёмного на фоне всех остальных. Он словно притягивал к себе всё самое тёмное. — Простите, грэа Мила, но Ири не стоит много времени проводить среди Тёмных, особенно учитывая, что Схождение всё ближе.
Грэа? Он назвал мою Милочку — Грэа? Значит, всё же она та самая Грэасса, о которой мы говорили и чьего грэса видела в той Тьме.
«Да, милая моя», — мысленно ответил мне Эр.
— Он прав, милая, — поддержал моего Хранителя один из супругов подруги — в его принадлежности к ней уже нет сомнений. А его холодный взгляд, которым он посмотрел на моего тэса многое говорит — скорее всего он уже догадывается о том, что было опущено в разговорах. — Если ты захочешь, мы можем устроить вам встречу и посиделки после него.
— К тому же, бал вот-вот начнётся, — продолжил за ним бледный до синюшности блондин, от которого веяло практически могильным холодом. — Нам не стоит опаздывать.
Тяжело вздохнув, Мила посмотрела на меня… Мне и слов не надо, чтоб её понять. Поэтому я просто обняла её, поддерживая и придавая уверенности:
— Мы ещё встретимся, не переживай, — сказала, а потом тихо прошептала: — Свет не то, чем кажется, — и тут же отстранилась, стараясь понять, зачем повторила чужие слова. — Береги себя.
Мила могла только кивнуть, оглушённая услышанной фразой.
Меня же стали уводить другими путями, совершенно не тем, которыми мы сюда пришли. Рэинтил, задержавшись на мгновение, догнал нас, но стал ещё бледнее и мрачнее. Он что-то сказал Гэлдару.
Их переглядки мне очень не понравились. Если опять что-то задумали плохого на счёт Милы, боюсь обычным разговором мы не обойдёмся. Но развить эту мысль мне не дал странный холод. Он накрыл нас всех разом. Я успела лишь, почувствовать объятья тэса и услышал испуганные выкрики моих мужей. Они звали меня, но я проваливалась в багровую пустоту так же быстро, как и теряла сознание.
Глава 32.
Вариться в мареве из страха, ужаса, ненависти, ярости и похоти было ужасно. Меня то обдавало жаром, то топило в ледяном холоде. Они всё старались пробраться куда-то внутрь меня, скорее всего до души. Но нерушимый барьер тепла и любви стойко отбивал нападки неприятеля.
 
Наблюдая за этими ощущениями, я иногда, на сущие секунды, выныривала из этого состояния, но тут же проваливалась обратно. Будучи в реальности, я отметила несколько вещей.
Во-первых, мне было больно в районе запястий — их словно до крови перетянули чем-то острым.
Во-вторых, я смогла увидеть сильно побитых и истощённых супругов, лежащий у меня в ногах… или это я висела прямо над ними, подвешенная за руки. Скорее второй вариант.
В-третьих, вновь вынырнув из уродливой багряности я услышала голос Милы — она тут! Боги, умоляю, защитите её! Надеюсь, она не пострадала, хотя её голос и звенит от чудовищной ярости… а ведь ещё она сражается.
О, да, я знаю, какова бывает моя Милочка в ярости. Когда алая пелена злости застилает ей глаза — для неё перестают существовать любые преграды. Лишь каким-то чудом — в таком состоянии она не трогает то, что ей дорого. А ведь может разрушить всё, разбить, уничтожить — в общем, сделает всё, чтобы защитить дорогое и убрать с дороги опасность.
Может и тут произошло так? Не знаю. Но, что бы там ни происходило, прошу все Богов этого мира — да вообще всех Богов! — защитите её, встаньте на её сторону, помогите одолеть это зло! Даже если оно выступило в лице сумасшедшего парня, который просто потерял свой истинный путь… Ведь все мы ошибаемся.
А ведь половина его вины, я уверена, была в похищении меня и моей семьи, а Мила такое не прощает, что бы там этот глупец на самом деле не задумывал до этого.
Моля Богов я снова провалилась в багровое ничто, но в этот раз меня будто выкинуло оттуда.
«Что есть Свет, Ири?» — вдруг пробилось через странный шум — будто белый шум старого телевизора, который навсегда потерял связь с антенной. — «Что есть Свет? Ири!» — громче и требовательнее спросили меня.
Свет… А что есть Свет? Доброе, наверное, или всё самое хорошее… Правда, если Свет — это хорошо, то тогда Тьма — это плохо. Но это неверно. Причём, в корне и абсолютно. Тогда… что же есть Свет?
Через силу подняла голову и открыла глаза, чтобы взглянуть на то, что творилось вокруг. Удивительно… хотя нет, ни капли не удивительно, что подруга уже уделала злодея — как я и думала, он для неё был как пыль на подошве. Интересно, хоть минуту продержался?
С этой мыслью наблюдала, как Милка зачем-то укладывалась на алтарь, который должна была по факту стороной обойти после всего случившегося. Рядом с ней приметила появление удивительно красивой женщины. Вся в чёрном, с чёрными волосами, с белым пятном лица и странным светом в груди.
«Словно Луна в ночном небе», — подумалось мне в то мгновение об этом странном свете.
Свет и Тьма? Хм… А ведь если вникнуть поглубже, и это действительно то, что я помню, то когда-то Мила оказалась права, называя Тьму — барьером, который защищает. Думаю, Великий Барьер состоит из Тьмы, и Тьма защищает весь этот мир, укрывая собой, но… тогда почему в нём так много Света?
А ответ загадки прост…
— Тьма есть Свет, — раздалось со стороны алтаря голосом подруги.
— Как Свет есть Тьма, — прошептала я ей в ответ, но мой голос словно подхватил весь мир и громыхнул словами, заставляя дрожать всё — и Небо, и Землю, и даже само естество этого мира.
Рядом со мной в этот момент появилась красивая женщина, очень похожая на ту, что стояла рядом с Милой. Только вся состояла из Света… и, будто противоположность Тёмной Леди с сияющим сердцем, носила в груди непроглядную Тьму. Она прорывалась и через её глаза, смотревшие на меня.
Я смотрела в ответ. Смотрела и понимала — передо мной Богиня-Мать, Богиня Света. Что ж, закономерно. Кстати, у меня ведь как-то была догадка, что Свет и Тьма — как сёстры-близняшки, отраженны в негативе друг к другу или просто взявшие частички друг друга, чтобы быть ещё ближе.
 
А может… Может Свет начинается там, где много Тьмы. А Тьма — там, где слишком много Света.
Будто услышав последнюю мысль, обе Богини переглянулись, улыбнулись друг другу, а всё вокруг сначала затопила Тьма, а потом так ярко ослепил Свет, что я вскрикнула от боли. Только она шла не от глаз, а из Печати на плече. Она медленно втянулась вглубь руки, пробежалась раскалённым металлом вниз к плечу, потом прошлась по ключице и нырнула под неё, чтобы прорваться наружу.