Русская Америка. Сухой закон 3 (СИ)

Мы прошли через зал и я, обходя столик, столкнулся лицом к лицу с совсем молоденькой девчушкой, которая разносила еду на подносах. Она от неожиданности подняла глаза и посмотрела мне в лицо. Я улыбнулся. А она сначала смутилась и зарделась, но затем её личико исказил ужас. Девочка начала оглядываться по сторонам, будто ища поддержки. Но взгляды всех мужчин были суровы. Оп-па! Ещё одна особенность. В зале не было ни одной женщины за столиками. Только мужики.
  
— Шериф Граймс! — обратился Волков к широкоплечему мужчине, стоящему к нам спиной около барной стойки.
Он обернулся к нам. В руках его была чашка с ароматным кофе. Серые холодные глаза пробежались по всей нашей компании и остановились на мне. Строго, словно по линейке, выбритые усы, прямой нос. Волевой подбородок. На шерифе был бежевый полушубок с начищенной звездой на груди. Полушубок прихватывал пояс, где в кобуре покоилось далеко не табельное оружие. Кольт-Миротворец сорок пятого калибра.
— Чем обязан?
— Шериф, это Алекс Соколов. Вы говорили, чтобы он лично забрал своих людей.
— Приветствую, шериф, — я снял шляпу и протянул руку.
Он даже не двинулся, оставив свою ладонь на поясе. Затем сёрпнул ещё раз кофе, и продолжил, как будто бы ни в чём не бывало:
— Меня зовут Фил Граймс. Пойдёмте, не будем терять времени.
Он протянул руку и поставил чашку на стойку. Я заметил, как на его запястье блеснули чётки из полированного чёрного камня.
Шериф прошёл сквозь наш строй, смерив взглядом Синицына, и зашагал наружу. Я двинулся следом, переглянувшись с Волковым. Мы пошли по улице. А я решил задать пару вопросов местному блюстителю закона.
— Фил, что произошло? Мне сказали, что на моих людей напали дикие звери.
— Медведь.
— Разве они не впадают в это время в спячку? — нахмурился я.
— Не всё. Вы что, никогда не были на охоте?
Мне показалось, что в голосе шерифа засквозило презрение.
— Бывал. Но зимой они редко просыпаются.
— Но просыпаются же… — пожал плечами шериф, давая понять, что лично его полностью удовлетворяет это объяснение.
Мы прошли во двор и подошли к какому-то хозяйственному помещению.
— Здесь у нас есть ледник, — коротко пояснил шериф, — Для скота…
Я услышал, как за спиной шумно выдохнул Синицын. Сам я стиснул зубы, но продолжил следовать за Граймсом, который начал спускаться в подвал.
— Вот они! — махнул он рукою на накрытых холстиной людей, — Забирайте.
Я вышел вперёд и откинул большой кусок ткани в сторону. Позади послышались возгласы. Изуродованные, на леднике лежали двое бойцов Синицына. На них виднелись следы укусов. Конечности у одного были обглоданы начисто.
— Говорите медведь, шериф? — переспросил я.
— Да.
— И как это было?
— Мы нашли их в лесу, в полутора километрах от Хотфилда.
— Хотфилда? Разве это поселение называется не Аунего? — удивился я, осматривая тела.
— Мы не называем нашу общину индейским названием, — брезгливо скривился Граймс.
— Зато называете в честь конгрессмена… — усмехнулся я.
— В честь основателя общины, который поселился тут сто лет назад.
— Конгрессмен Билл Хотфилд — его внук?
— Он его младший сын. У Билл-старшего было очень много сыновей, — процедил шериф, словно разговор со мной доставлял ему зубную боль.
— Илья Митрич, посмотрите, — я поманил Волкова ближе, и мы вдвоём присели над одним из убитых.
— Что случилось? — тихо спросил он.
— У этого трупа конечности обглоданы. А у этого нет. До них медведь не добрался.
— Думаете, это медведь? — нахмурился Волков.
— Думаю да. Но есть нюанс… Смотрите.
И я указал на поперечные длинные синяки на запястьях одного из убитых. Илья Митрич прищурился. А затем скрипнул зубами:
— У них были связаны руки.
— Именно… Шериф, подойдите сюда, посмотрите, вы не видите ничего необычного? — спросил я.
— Нет, — безразлично покачал он головой.
— Здесь следы от верёвок или очень тугих наручников.
— Не могу ничего знать об этом. Коронер дал заключение. Убиты и объедены медведем. Тут водится много чёрных медведей.
— Коронер, я так полагаю, тоже из этого поселения?
— Нет, он живёт в Гленс-Фолсе.
— Местный?
— Да, он родился в нашей общине.
— Вы знаете такого человека? Николай Митрофанович Деньков. Друзья называют его Деньга.
— Нет, — чересчур быстро ответил шериф.
— Понятно. Похоже, тут мы ничего не добьёмся…
— Вы в точку, мистер, здесь и так всё понятно! — впервые улыбнулся Граймс.
Странный он. Ведь если показать труп любому коронеру в Нью-Йорке он, скорее всего, сразу даст отчёт о том, что руки убитого были связаны перед смертью. Откуда такая смелость? Я терялся в догадках.
— Забирайте! — скомандовал я своим людям, и они принялись укладывать обезображенные тела на холстины.
Когда мы погрузили тела в «Додж», я обернулся к шерифу.
— Мы побудем здесь ещё. Дорога была долгая. Нужно поужинать.
И осмотреться ещё немного. Но не говорить же ему об этом.
Неожиданно шериф не стал выказывать никакого пренебрежения и даже ответил:
— Господь посылает нам дары свои, чтобы мы разделяли их со всеми. Даже с неугодными ему.
Что-то я не помню такой строчки в Писании, которую он назвал в конце своего речитатива. Да и вообще где-либо не видел. Я окончательно убедился в том, что у Аунего есть второе дно. И ключ к нему лежит через Пророка.
— Я могу поговорить с Пророком? — задал я прямой вопрос в лоб, и шериф даже споткнулся.
Он повернулся ко мне и спокойно произнёс:
— Он сам говорит когда хочет, и с кем хочет. Не стоит беспокоить пастора.
Ладно, попытка не пытка. Я попробовал. Придётся искать другие варианты.
Когда мы уже были на полпути к «Кухне», я услышал странные звуки на заднем дворе. Остановился, прислушался. И затем быстро прошёл во двор, заставленный машинами. Обогнул припаркованные фургоны.
— Мистер Соколов, куда вы? — нахмурился Граймс.
Я обогнул дом и увидел неприглядную картину. Хозяин «Кухни» порол девчушку, с которой я столкнулся в обеденном зале. Розгами. Они свистели с таким звуком, что было противно. Девочка рыдала. Она держалась за конную перевязь, и я видел в темноте, как белели от натуги костяшки на её пальцах.
— Не смей рыдать! — злобно шипел мужик, с потягом «обрабатывая» спину несчастной, — Ты не должна смотреть на любых чужаков! Блудница!
Какая блудница? Ей от силы-то лет двенадцать. На следующем замахе я схватил мужика за руку:
— Остановитесь!
— Убери руку! — мужик выпучил глаза и смотрел на мои пальцы, словно он прикоснулся к чему-то мерзкому и склизкому.
— Мистер Соколов, уберите руку! — я услышал щелчок сзади.
Обернулся и увидел направленный на меня Миротворец.
— Вы ничего не попутали, шериф? — ледяным тоном спросил я.
На Граймса уже смотрело шесть пистолетов и револьверов.
— Это наша земля, мистер Соколов. Наши правила! И наши порядки! — отчеканил Фил, — Пусть ваши люди опустят оружие. Если они сделают хотя бы один выстрел, то их пристрелял как собак с вами за компанию. Пристрелят как тех, кто напал на меня, местного шерифа.
Девчушка вскочила и, рыдая, убежала. Куда она? Замёрзнет же!
— Я вас услышал, шериф… Пожалуй, мы обойдёмся без ужина. Перекусим в более гостеприимном месте.
Я бросил руку мужика. Он что-то пробубнил мне в спину, но я уже шагал по улице в сторону главной площади, где нас за углом «Кухни» дожидались наши грузовики. По пятам за нами, как хвост следовал Фил Граймс.
Около наших авто нас ждал новый сюрприз. Напротив «Доджа» стоял среднего роста мужчина лет пятидесяти с бакенбардами по старинной моде. Одет он был довольно богато, в отличие от других жителей.
  
— Я так полагаю, шериф, это наши гости из Нью-Йорка? — улыбнулся мужчина, обнажив ровные белоснежные зубы.
— Да, и они уже уезжают, мистер Хотфилд, — уважительным тоном произнёс шериф Граймс.