Леонард и Голодный Пол

Он подписал книжки Патрику и протянул их девушке.
— А вот и твой новый пароль, Ленстер, — сказал Грег, подойдя к ним и вручив Леонарду квадратик самоклеящейся бумажки со словом «MOnkeycOck!».
— О’кей. Спасибо, Грег. Спасибо, Шелли. Увидимся в час. Я зайду за вами сюда, если можно?
— Конечно. В час у моего стола. Спасибо за автографы. Патрик будет счастлив.
Леонард вернулся на свое место и рухнул на стул. Никогда еще за столь короткий период ему не удавалось так далеко продвинуться в ухаживаниях. Он почти обессилел. Откуда теперь взять энергию для второго раунда в обеденный перерыв?
А Патрик? По крайней мере, понятно, почему она работает неполный рабочий день и должна убегать в два часа. У нее есть сын. На это он не рассчитывал. Что, если все получится? Он может стать родителем за несколько недель. Слишком быстро все завертелось. А настоящий отец имеется? Леонард на самом деле интересен Шелли или она просто ищет кого-нибудь, кто поладил бы с Патриком? От написания энциклопедий до воспитания ребенка придется сделать большой скачок, во всяком случае с несколькими промежуточными стадиями. Ладно, Леонард, успокойся. Будем двигаться вперед постепенно. Живи настоящим.
Леонард зашел за Шелли ровно в час и предложил понести ее сумки. Как все, кто ездит на работу на велосипеде, она таскала с собой много всякой всячины, и даже под ее столом лежали какие-то вещи. Он решил выбрать модное местечко, купить там сэндвич, а потом съесть его в парке, изобразив, что они в чем-то не такие, как все, — так всегда поступают в начале знакомства. Он остановил свой выбор на хипстерском баре «Укуси меня!». Там была длинная очередь, и впереди стояло несколько бородатых молодых людей в пижамных рубашках с «огурцами». Они заказывали фирменные вегетарианские блюда.
— Да уж, с вегетарианцами у нас все в порядке. Неудивительно, что они влезают в такие джинсы. А может, эти гаврики носят женские джинсы? Вот ужас-то! — воскликнул Леонард, слегка забывшись.
Шелли только улыбнулась.
Их очередь подошла, и девушка с татуировкой «милашка» на шее собралась принять заказ.
— Так, минутку. Я возьму «мясной праздник», — сказал Леонард, выбрав целый скотный двор, завернутый в лаваш, хотя и с обязательным хумусом. — А что вы хотите, Шелли? Я угощаю.
— Спасибо. Возьму фирменное вегетарианское, — ответила она, легонько толкнув локтем Леонарда. — И должна признаться, что я также ношу женские джинсы. Надеюсь, вы переживете?
Леонард извинился за свою некорректность по отношению к вегетарианцам.
— Я ничего плохого не имел в виду. Простите. Но вы не возражаете, если я буду есть мясо?
— Ешьте на здоровье. Меня такие вещи не волнуют. Может, пойдем найдем скамейку и зададим друг другу массу изучающих вопросов личного характера? — предложила она.
— Надеюсь, не очень изучающих. Хотя мне уже захотелось иметь какие-нибудь захватывающие тайны, — ответил он.
Они шли, болтая, и Леонард вполне справлялся с разговором. Его изначальная неловкость фактически спровоцировала добродушный обмен шуточками, и ему нравилось изображать простака, мишень для ее незамысловатого юмора, к которому он уже приноровился. Они нашли скамеечку возле утиного пруда, хотя уток в нем было не видно — одни камышницы и парочка спящих лебедей.
— Хотите попробовать? — предложила она свое блюдо.
— Нет, спасибо. Думаю, нет смысла предлагать вам мое.
— Да уж.
— Хотя тут все животные — вегетарианцы или были таковыми. Так что, возможно, это некий компромисс, — сказал он.
— Приятно, что там нет плотоядных — ни львов, ни тигров.
Шелли посмотрела на птиц в пруду.
— Может, покрошить им хлеб или лаваш?
— Лучше не надо. Птицам вреден хлеб, и в нем нет для них ничего питательного, — ответил Леонард.
— Ну конечно. Я забыла, что вы мистер Энциклопедия. Наверное, вы можете мне рассказать, откуда они прилетели, какого размера у них яйца и много всего еще. Давайте! Расскажите мне что-нибудь, чего я никогда не слышала.
Шелли загорелась своей идеей.
— Надо подумать. Как вам нравится тот факт, что они предпочитают есть размороженный зеленый горошек?
 
— Ах вот как! — рассмеялась она, скорее даже закричала. — У меня есть горошек! В сумке. Смесь замороженных овощей. Купила по дороге на работу и хотела приготовить дома. Может, бросим им?
Она полезла в сумку и начала в ней копаться. Чтобы достать овощи, пришлось кое-что вынуть: козье молоко, бургер с заменителем мяса, соевые йогурты и зеленую чечевицу.
— Если хотите. А как же ваш ужин?
— Ничего. Патрик терпеть не может овощи. Он с удовольствием поест сосиски с фасолью.
Они подошли к пруду и стали бросать птицам овощи. Морковины не до конца разморозились и потонули, горошек и кукуруза плавали на поверхности и вскоре были съедены. Из чувства справедливости Шелли старалась добросить еду до менее нахальных птиц. Когда пакет опустел, она смяла его и, протянув Леонарду пирожное-корзиночку, без стеснения спросила:
— Так это у нас просто обед, или мы хотим ближе познакомиться, или что-то еще?
— Я не знаю, как это называется. Но мне, конечно, хотелось бы узнать вас получше. Конечно, если вы не против. Я не пишу про вас энциклопедию. И не очень умею добывать факты. Мне нравится кормить овощами птиц или просто гулять.
Они говорили на ходу, что несколько смягчило остроту ее вопроса. Он сказал ей, сколько ему лет, что он родился и вырос неподалеку, что он единственный ребенок в семье и, наконец, в качестве подходящего объяснения теперешнего состояния своей жизни, что его мать умерла несколько недель назад.
— О, соболезную вам, Леонард. — Она впервые назвала его по имени. — Наверное, вам все еще тяжело. Это так печально. Вам, должно быть, очень ее не хватает.
Леонард впервые заговорил о смерти матери. И то, что это произошло в первое свидание с девушкой, которая ему нравилась, было либо очень дурным, либо очень добрым знаком.
— Да, я скучаю без нее. Скучаю, — подтвердил он, не сумев, как ни странно, отговориться пустыми словами.
— Вот что, — Шелли взяла разговор в свои руки. — Мне двадцать семь, скоро будет двадцать восемь. Я не люблю свою работу и клиентов, но мне нравятся люди, с которыми я работаю. Я поступила в художественный колледж, но не окончила. У меня есть сын Патрик, ему семь лет. Можете думать, что это ненормально. Но не берите в голову, как вы сказали. Он очень крупный мальчик, у него вьющиеся темно-рыжие волосы, зеленые глаза и очки из «Звездных войн». Он сам говорит, что у него «большое воображение и большое сердце», и это абсолютно верно. Его отца в окрестностях не наблюдается, так что эту тему можно снять. Когда-нибудь я хочу снова поступить в художественный колледж, но пока рисую для собственного удовольствия, хотя в развитии таланта застряла на одном уровне. Люблю громкую музыку, но с хорошими словами. Необязательно умными словами, главное, чтобы с душой.
Время до двух часов, когда Шелли, как она выразилась, должна была превратиться в тыкву, показалось Леонарду самым коротким в жизни. Они говорили и говорили, и, если он не ошибался, это было началом чего-то другого. Их беседа, пусть не гладкая, казалось, отталкивалась от неспешных пауз и легко входила в собственный ритм. Он не брал ее под руку или за руку, но шли они рядом, и их локти соприкасались без всякой неловкости. Он нес ее сумку, и из них двоих она держалась гораздо увереннее. Время шло, а потом и вовсе вышло, и Леонард не только забыл про свои планы и идеи, но забыл даже, что они у него были. Около двух часов он проводил ее к велосипеду.
— До… — запнулась она. — До скорого.
— До, ре, ми, фа, соль, — пропел Леонард, на верхней ноте поднявшись на цыпочки, а потом снова шлепнувшись на пятки. Едва ли он осознавал, что копирует ее манеру шутить. Ему было приятно появившееся у него новое развлечение — смешить Шелли.
— До свидания, мистер Энциклопедия. Мне пора.
— Да, конечно. Как, по-вашему, все прошло? — ляпнул он.