Баба Яга ищет наследницу (СИ)

— Тише, молчи, — Добрыня сжал маленькую ладонь кикиморы своей огромной.
И от этого у меня защемило сердце.
— Нет, надо… сказать… Когда я тебя заметила, то сразу поняла, что ты… — она снова вынуждена была замолчать на несколько секунд. — Что ты самый подходящий вариант: даже и не заметишь, что я отбираю у тебя жизненную силу.
Он грустно улыбнулся и нежно погладил Отраду по лицу.
  
— Почему-то когда люди видят меня, они замечают лишь мощь, но никто не задумывается о том, что я далеко не дурак. Я все чувствовал, Отрада. Понял это почти сразу. Но мне все равно. Я готов делиться с тобой всем! Возьми хоть все, только живи!
Почувствовала, как по щекам текут горячие слезы. Кащей обнял меня за плечи. Я не противилась этому, прижалась к его груди спиной, ощущая сзади молчаливую поддержку. Ряба тихо стояла рядом, не двигаясь и не говоря ни слова.
— Почему?.. — спросила Отрада и посмотрела на Добрыню такими умоляющими глазами, что я готова была уже разрыдаться в голос.
— Потому что я люблю тебя.
Кикимора снова всхлипнула, Добрыня медленно опустился, их губы встретились. Через минуту богатырь отстранился.
— Отрада?..
Она молчала. Все вокруг затопила тишина. Я задыхалась в ней.
Из глубины души медленно поднималась волна негодования. Я сжала кулаки. Какой-то леший возомнил себя здесь самым главным, а от этого страдают мои люди! И неважно, что некоторые из них и не люди вовсе!
Я высвободилась из рук Вышемира и зашагала в чащу.
— Яра! — окликнул он.
— Яся, куда ты?! — закудахтала Ряба.
— Не ходите за мной! — кинула я на ходу. — Надо побыть одной.
С каждым шагом гнев захватывал все больше территории внутри меня.
— Выходи! Покажись, слышишь?! — закричала я в сгущающиеся сумерки. — Что тебе от нас надо?! Мы ничего плохого не сделали! — я принялась лупить ногами ствол ближайшей сосны. — Лишь, — удар, — шли, — удар, — своей дорогой! — еще несколько ударов.
— Дерево тоже ни в чем не виновато, — раздался за моей спиной насмешливый голос.
Я резко обернулась.
— Ты местный леший? — недоверчиво посмотрела я на средних лет не слишком красивую женщину, одетую в простое темное платье.
Она без утайки рассматривала меня, наклоняя голову то вправо, то влево, будто оценивала, а после вопроса скривилась.
— Не слишком-то люблю это название, но да, я здешняя хозяйка.
— Ты убила мою подругу! — вскинула я подбородок.
— Она еще не умерла, — спокойно возразила лешачиха.
— Ну, так скоро умрет!
— Не обязательно, — тихо возразила она
Я не обратила внимание на ее слова, всю меня переполнял гнев.
— Все из-за тебя! Почему ты не даешь нам спокойно выйти из леса? — снова накинулась я.
Лесная хозяйка задумчиво поковырялась в ухе.
— Из-за ваших намерений. Я связана клятвой и не могу пропустить вас через мои владения, когда вы желаете навредить Змею Горынычу. Я слышала ваши разговоры, пока вы шли, и обо всем знаю.
Я застыла. Так вот где собака зарыта! К клятвам и договорам тут относятся серьезно, это я уже поняла. И из сказок помнила поговорку про то, что уговор дороже денег. Так что подкупить лесную хозяйку вряд ли получится. Да и что я могу ей предложить? Оставалось последнее средство. Я вытащила из-под платья полумесяц.
— Знаешь, чей это знак?
Женщина почтительно поклонилась.
— Конечно, и только поэтому я позволю вам выйти из моего леса живыми. Но вы вернетесь тем же путем, что и пришли сюда.
Хотя бы что-то радует. Но меня все равно этот вариант не слишком-то устраивал. Мы потеряли больше двух дней в этом гиблом месте. Но только я открыла рот и хотела начать торговаться, как моя собеседница сделала знак рукой, чтобы я молчала.
— И если вы прямо сейчас покинете мой дом без шума и возражений, я сделаю так, чтобы кикимора жила дальше.
У меня все сжалось внутри.
— Ты правда можешь это делать? — с надеждой в голосе спросила я.
— Конечно, — без тени сомнений выдала лесная дева. — Я просто закрыла ей доступ к исцеляющим потокам моего леса, но если я пожелаю, он начнет лечить ее прямо сейчас.
— Твоя взяла! — я сжала кулаки. — Вылечи ее, и мы сразу уйдем!
— Но она в любом случае останется здесь навсегда, — сообщила лешачиха таким тоном, будто сказала, что завтра будет солнечно.
— Хорошо, ладно! Только не дай ей умереть! Излечи, пока еще не поздно!
Моя собеседница улыбнулась так по-доброму, по-матерински, что я никогда не подумала бы, что она способна на такие злодеяния.
— Пойдем, — она бесшумно пошла вперед, перед ней в разные стороны расходилась трава, образуя удобную тропинку.
Наш путь освещала яркая луна. Настолько ослепительная, что небо было светлым, почти как днем. Через пару минут мы вышли на то место, где случилась трагедия.
Добрыня сидел, привалившись спиной к дубу, прижимая к себе безжизненное тело Отрады. Там и здесь стояли и сидели растерянные и притихшие дружинники. Они разбились на группки по двое-трое и молчали. Только Кащей что-то тихо обсуждал с десятником. Кажется, весь наш лагерь с погорелой поляны переместился к реке. Однако никто не раскладывал вещи. Все были наготове и чего-то ждали. Может, меня? Ну что ж, вот она я.
Взгляды устремились на нас с лешачихой. Она подошла к кикиморе, театрально возвела руки вверх, как будто в молитве. Около минуты ничего не происходило, а потом кикимора сделала шумный вдох.
— Отрада! — вскрикнул Добрыня.
— Тут я… — заново училась дышать зеленокожая.
— Ну вот, я выполнила свою часть уговора, теперь ваша очередь, — возвысила голос лесная хозяйка, и каждого из нас коснулся резкий порыв ветра.
— В чем дело? — подошел к нам Кащей.
Я коротко объяснила, что нам пора уходить. Он кивнул и отдал приказ людям собираться. Они засуетились почти в тот же миг.
Взглянула на богатыря. Тот прижимал Отраду к себе неистово, слышав каждое мое слово.
Кикимора медленно отстранилась от него и поднялась. Молодец повторил это движение. Они долго смотрели друг другу в глаза.
— Спасибо тебе за все, — почти прошептала она.
— Я найду Василису и вернусь за тобой! — богатырь сделал шаг вперед, чтобы снова заключить в медвежьи объятия хрупкую зеленокожую деву, но она грустно покачала головой.
— Не стоит, я должна остаться здесь навек, таков уговор.
— Но я люблю тебя, Отрада! — тихо воскликнул он.
— А я тебя нет, прости, — сказала она, глядя ему в глаза. — Кикиморы не умеют любить, ты был мне нужен, лишь чтобы поддерживать жизненные силы. А теперь это делает лес.
Добрыня опустил голову и, отвернувшись, побрел к своей лошади. В этот момент я увидела, как огромные зеленые глаза Отрады заполнились такой болью, таким страданием, что у меня даже дыхание сбилось. Не понимаю зачем, но точно знаю, что она ему сейчас врала. Невозможно так смотреть на кого-то и при этом ничего к нему не чувствовать.
— Прощай, Яся, — посмотрела на меня кикимора. — Ты уж пригляди за ним, ладно?
Я не сдержалась и обняла подругу. Та не ожидала от меня такого проявления чувств и на миг замерла, но потом обняла в ответ.
— Спасибо, что спасла мне жизнь, — прошептала я ей в самое ухо.
Святые ежики, как я докатилась до того, что плачу из-за расставания с кикиморой, которую еще два дня назад едва выносила?!
  
Глава 11
 
Мы беспрепятственно выехали из негостеприимного леса тем же путем, которым пришли сюда. Я мысленно подводила итоги. И они выглядели весьма печальными. Мы потеряли два дня и одного члена нашего отряда. Это как-то подкосило общий дух команды. В отличие от Добрыни, на груди которого, как оказалось, висел амулет, защищавший его от мороков, дружинники видели в Отраде красивую девушку. Никто особо с ней не разговаривал, ведь все прекрасно понимали, что она с богатырем, но смотреть-то никто не запрещал. Тем более ее звонкий голос и хохот то и дело нарушал тишину. А теперь, когда ее с нами не было, настроение пропало у всех.