За пределами разрыва (ЛП)

Я киваю.
— Здесь потрясающе пахнет.
Открывает передо мной дверь, колокольчик над дверью тихонько позвякивает, когда я вхожу внутрь. Деревянные балки медового цвета пересекаются с потолком, а на стенах висят большие полки, на которых выставлены упаковки местных кофейных зерен.
Запах ванили, смешанной с кофе, охватывает меня, когда я подхожу к прилавку, и мой взгляд останавливается на стеклянной витрине, где выставлены хрустящие круассаны, посыпанные сахарной пудрой, шоколадные булочки и множество видов печенья.
По мере того как я пробираюсь к прилавку, мой рот начинает наполняться слюной, когда я смотрю на ассортимент выпечки. В конце концов я сталкиваюсь лицом к лицу с веселой рыжеволосой девушкой, ее фартук припорошен мукой.
— Добро пожаловать в кафе «Санрайз», что я могу предложить вам сегодня?
Я поднимаю взгляд на меню на меловой доске, висящее над ее головой, и благодарю свои счастливые звезды, когда вижу широкий выбор сэндвичей, а мой желудок одобрительно урчит.
— Привет, — улыбаюсь я ей, — можно мне, пожалуйста, сэндвич с индейкой и авокадо?
— Свежеиспеченный хлеб чиабатта вас устроит? — спрашивает она, вбивая мой заказ в свой планшет.
— Это идеально. Можете также добавить к моему заказу средний чайный латте* с ванильным шотом?
— Сделано и готово.
Она снова смотрит на меня своими большими карими глазами и улыбается.
Гриффин прочищает горло и подходит ко мне.
— А ростбиф с чеддером на закваске свежий?
Она ухмыляется.
— Я бы не продавала его, если бы это было не так.
Его губы растягиваются в вежливую улыбку.
— Хорошо, тогда я возьму его и средний черный кофе.
Он достает бумажник и платит за нас обоих, переплетая свои пальцы с моими, когда заканчивает. Мы смотрим, как она складывает наши сэндвичи, заворачивает их в пергаментную бумагу и передает нам вместе с напитками.
Гриффин находит уютную кабинку в дальнем углу кафе, мягкий солнечный свет падает на наш столик. Мы оба усаживаемся и разворачиваем наши сэндвичи, поглощая их в считанные минуты.
— Это был лучший сэндвич в моей жизни, — говорю я, прислонившись к спинке будки, попивая свой латте.
— Это действительно так, — соглашается Гриффин, вытирая рот салфеткой, — но он не может конкурировать с твоими домашними панкейками.
Ухмылка растягивается на моем лице, и он наклоняется и целует меня. Я отвечаю на его поцелуй, а он притягивает мое тело ближе к себе и скользит рукой под стол по моему бедру.
Отстраняюсь, пытаясь скрыть возбуждение.
— Что ты делаешь? — шепчу, когда его рука скользит по моей юбке, а пальцы играют с краем моих кружевных трусиков.
— Сиди тихо, — говорит он низким голосом.
Его рука скользит по материалу моих трусиков, играя с моим клитором, пока белье не намокает.
Я не свожу глаз с рыжеволосой девушки за прилавком, прикусив губу, и мое лицо становится красным. Не хочу, чтобы нас поймали, кто знает, что эта девушка может сказать прессе, если узнает Гриффина. Он начинает целовать мою шею, нащупывая чувствительное место чуть ниже уха и проводит по нему языком.
Дрожащий вздох вырывается у меня, когда по телу пробегает электрический разряд, прокладывая путь прямо к соскам и заставляя их запульсировать под тонким лифчиком. Он убирает губы с моей шеи и наблюдает за тем, как сдвигает в сторону материал моих трусиков и погружает в меня свои умелые пальцы. Моя голова откидывается назад на стенд, и я закрываю глаза.
— Ты всегда такая мокрая для меня, — шепчет он, проводя пальцами внутри и снаружи, — как будто ты возбуждаешься только от того, что находишься рядом со мной.
Прикусываю губу до крови, так как темп его пальцев становится все быстрее. Когда открываю глаза, чтобы найти рыжеволосую, ее нигде не видно, и я позволяю себе расслабиться, приближаясь к краю, а в моей душе разгорается огонь.
— Я сейчас кончу, — хнычу я.
Он шокирует меня, замедляя свои движения, заставляя нарастающее возбуждение угаснуть. Мой рот приоткрывается, и я хмуро смотрю на него, вызывая негромкое хихиканье.
 
— Что-то случилось? — спрашивает он, его глаза загораются озорством.
— Не дразни меня, — говорю я сквозь зубы.
Он наклоняется и медленно целует меня, затем слегка отстраняется и смотрит мне в глаза.
— Мне нравится дразнить тебя, это позволяет мне понять, насколько сильно ты хочешь меня, солнышко.
Его пальцы набирают скорость, но, как и в прошлый раз, как только я достигаю края, он замедляется. Я издаю разочарованный стон.
— Если ты не собираешься заставить меня кончить, то убери свои пальцы, и я сделаю это сама…
Он погружает пальцы еще глубже, на этот раз его большой палец находит мой клитор и делает им круговые движения.
— Шшшш…еще немного.
Моя голова откидывается на сиденье, и я начинаю видеть темные пятна повсюду. Он опускает свой рот к моему уху, покусывая мочку.
— Будь хорошей девочкой, — шепчет он, — и кончи для меня.
Звук его голоса, такой властный и такой возбуждающий, выводит меня из равновесия, и я растворяюсь в удовольствии.
Мои бедра сжимаются, не давая ему возможности продолжать вводить и выводить пальцы, и я дохожу до конца оргазма, прикусив губу, чтобы не шуметь.
Когда наконец заканчиваю, он вынимает пальцы и вместо того, чтобы попробовать их на вкус, подносит их к моим губам.
— Открой, — нерешительно я открываю рот, когда Гриффин засовывает пальцы мне в рот, — и соси.
Смыкаю губы вокруг его пальцев, пробуя на вкус свое возбуждение. Гриффин не торопится, проводя пальцами вперед-назад по моему языку. Издаю тихий стон, наблюдая, как загораются его глаза.
— Черт, — простонал он, — ты такая сексуальная.
С прилавка доносится грохот, и мы оба смотрим в ту сторону, чтобы увидеть рыжую, наблюдающую за нами с пустой кастрюлей в руках, с пылающими щеками.
Мои глаза расширились до предела, когда ее взгляд остановился на мне. Гриффин быстро вынимает пальцы из моего рта, и она выходит из своего транса, лицо все еще раскрасневшееся, когда она опускается на землю и подбирает десерт, который уронила.
— О боже, — шепчу я, закрывая лицо от смущения, и опускаюсь на свое место, желая, чтобы пол поглотил меня целиком.
Я слышу его хихиканье, прежде чем чувствую, как его рука отводит мое запястье от лица.
— Давай приведем себя в порядок и уйдем, — говорит Гриффин, выскальзывая из кабинки.
Притворяюсь, что не замечаю, как задираются его серые треники, когда он встает прямо. Протягивает мне руку, и я беру ее, выскальзываю вслед за ним и позволяю проводить меня в дамскую комнату, пока он сам не зашел в мужской туалет.
Смотрю на свое отражение, поправляя намокшие трусики. Я выгляжу не так плохо, как ожидала, если не считать глубокого румянца на щеках, я выгляжу нормально.
Мою руки и полощу рот, прежде чем выйти из туалета и вернуться к нашему столику, обнаружив, что он уже освободился. Гриффин стоит у стойки, рукава его черной рубашки закатаны, обнажая предплечья. Он протягивает рыжеволосой пятидесятидолларовую купюру, забирая у нее кондитерский пакет.
— Сдачу оставьте себе, — говорит он с теплой улыбкой, а затем поворачивается и замечает, что я наблюдаю за ним.
Он подходит ко мне и протягивает мне мой недопитый латте, после чего берет меня за свободную руку и выводит из кафе. Я заставляю себя не оглядываться на рыжеволосую, желая забыть, что она застала меня за сосанием пальцев Гриффина, как леденца, но в то же время благодарна, что это было единственное, что она видела.
Он переплетает свои пальцы с моими, его большой палец рисует узоры на моей ладони, пока мы идем к магазинам одежды.
— Это было так неловко, — простонала я, закрывая половину лица чашкой с латте. — Не могу поверить, что она нас видела.
— Она почти ничего не видела, не волнуйся за нее. Она забудет о нас до конца своей смены.
Я вздыхаю.
— Я очень надеюсь на это. Я буквально умру от смущения, если она расскажет прессе и мы снова окажемся в завтрашней газете.