Самоучитель для бога. Дилогия (СИ)

– ЧП! – взволнованно доложил Батутов. – У Грузова беда!
– Тихо! – поднял руку Гневин. – В машине доскажешь.
Он развернулся и неспешно зашагал к лестнице. Батутов шел рядом, Гневин чувствовал, как он нервничает. Гневно глянул на помощника, тот стушевался. Виктор Петрович удовлетворенно хмыкнул. По крайней мере, сейчас Батутов выглядит как наказанный за провинность сотрудник. Ни к чему конкурентам и завистникам знать, что что‑то тревожит правую руку Гневина. Совсем ни к чему!
Они миновали фойе с унылым охранником за стойкой, высокие, массивные двери беззвучно раскрылись, в лицо дохнула прохлада улицы. Виктор Петрович шагнул широким шагом к дороге. Там уже фырчал мотор огромного черного джипа. Сзади сопел Батутов.
– Садись! – кивнул Виктор Петрович.
Они погрузились в уютный полумрак просторного салона. Шофер, угрюмый, молчаливый тип, замер в ожидании распоряжений хозяина. На переднем сиденье расположился еще один здоровяк. Цепким взглядом окидывает улицу вокруг. Сзади к джипу подрулил «БМВ».
– Домой! – тронул плечо водителя Гневин. Тот кивнул, машина поехала. Виктор Петрович повернулся к Батутову: – Рассказывай!
– Уничтожена бригада Груза! – Голос Батутова дрогнул.
Виктор Петрович вскинул брови:
– Кавказцы?
В душу вкралась догадка, но Гневин отогнал ее. Такого не может быть.
– Нет. Не они. Работал одиночка.
– Один?! Кто? – нахмурился Виктор Петрович. Что‑то подсказывало ему, что он уже знает ответ.
– Тут странная вещь… – замялся Батутов.
– Что? – впился в него глазами Гневин.
– Грузов… Он… сошел с ума!
– Что?! – воскликнул Виктор Петрович и тут же понизил голос. Не следует перед подчиненными выказывать излишние эмоции.
– Несет какую‑то фигню про разрушителя с горящими глазами. «Восточная сказка» полностью разрушена.
– Разрушена?!
– Да! Словно тараном снесли пару колонн, и крыша рухнула. Вся бригада Груза уничтожена! Груз несет ахинею, с ним врачи разбираются!
– Кто это сделал?! – Желваки заиграли на скулах Виктора Петровича.
– Некий Егор Алексеевич Светлов. Инженер‑конструктор Хлыновского авиационного завода.
– Понятно! – внезапно успокоился Гневин. Батутов удивленно взглянул на него.
– Я что‑то пропустил?
– Да… – задумчиво проговорил Гневин. – Странный человек этот Егор. Борис, прежде чем сойти с ума, тоже говорил именно с ним…
– Я отдал приказ ликвидировать! – проговорил Батутов. – Стила нацелил.
– Что?! – воскликнул Виктор Петрович. Впервые за десять лет работы вместе Батутов видел, как Гневин потерял самообладание. – Стила?!
– Он уничтожил целую группу! – торопливо заговорил Батутов. – Я решил, что лучше…
– Черт! – в сердцах бросил Виктор Петрович. – Сколько раз тебе говорил: согласовывай такие вещи со мной!
– Расследование однозначно показало, что он одиночка! Ни на кого не работает, – оправдывался Батутов.
– Звони и отменяй! Срочно! – рявкнул Гневин.
– Хорошо! Хорошо! – Батутов поспешно вытащил телефон. – Сейчас позвоню.
К подъезду девятиэтажного дома подъехала серая, побитая жизнью «копейка». Хлопнула дверь, из машины вышел неприметный, маленький человек. Потертые джинсы, старая ветровка, блеклые, выцветшие на солнце волосы. Человек открыл заднюю дверцу и вытащил на свет божий большой, свернутый в рулон ковер. Рулон мягко прислонился к «жигулям», человек неспешно закурил и огляделся.
Двор шумел обыденными звуками. Шелестел листвой ветер, истошно кричала детвора, с улицы доносилось урчание моторов. Мимо человека прошествовала парочка мамаш с колясками. Даже не взглянули, поглощенные разговором. Человек увидел в коляске маленькое розовое личико. Малыш улыбнулся, гукнул что‑то радостно. Губы человека тронула легкая улыбка, он выкинул окурок.
Рядом с «копейкой» медленно проехал милицейский «уазик». Человек посторонился. «Уазик» доехал до конца девятиэтажки, развернулся, подпрыгивая на ухабах. Из машины вышел милиционер, исчез в подъезде. Второй, сидевший на месте пассажира, глазел на мамаш.
  
Человек подхватил ковер и зашагал к дому. Подъезд встретил его жужжанием мух и гудением счетчиков электроэнергии. Человек заглянул в почтовый ящик, прошествовал к лифту. Оплавленная кнопка утонула в щитке, где‑то вверху пробудился лифт, начал спускаться, жалуясь на старость и болячки. Человек ждал, прислонив ковер к стене. Двери лифта распахнулись, навстречу человеку шагнула молодая парочка.
– Здравствуйте! – улыбнулся он. Юноша с девушкой ничего не ответили, занятые друг другом.
Пожав плечами, человек затащил в лифт ковер. Его палец пробежал по затертым кнопкам. Дверцы с лязгом закрылись, лифт двинулся вверх.
На седьмом этаже человек вышел. Прислонив ковер к стене, зазвенел ключами. Щелкнул замок, скрипнула дверь, человек подхватил ковер и вошел в квартиру.
Егор лежал на кровати и глядел в потолок. Потолок в комнате высокий, но, если включить обостренное зрение, видно каждую черточку. Егор изучил его до мельчайших подробностей. Можно закрыть глаза, и все равно увидишь его словно наяву.
По потолку ползет муха. Черная точка на белом фоне. Егор приблизил ее, увеличил до невообразимых размеров. Словно не муха ползет, а огромное, черное чудовище. Даже жутковато становится, а ну как не удержится и свалится прямо на него?! Звуки внешнего мира приглушены. Сверху слышится тихое царапанье и стук. Егор глядел на прозрачные, переливающиеся крылья и старался выкинуть из головы все мысли, кроме этой. Прозрачные крылышки мухи! Во всем мире существуют лишь они!
Муха остановилась, принялась тереть передними лапками одна о другую. Раздался скрежет, словно терлись друг о друга две суковатые палки. Егор поморщился. В конце концов, что она себе позволяет?! Нахмурился. Хлоп! Мухи нет! Зато есть темная клякса на потолке и пара прозрачных переливающихся крылышек перед глазами!..
Вдруг мир исчез. Словно кто‑то сменил слайд. Кто‑то злой и неугомонный. Вновь перед ним изуродованное тело Феклы, туфелька и обнаженная нога.
«Это я виноват! Я!»
Егор изо всех сил ударил в стену кулаком. Боль! Ему нужно почувствовать боль! Он поглядел на руку, впился в нее зубами. Обожгла острая боль.
«Счастливый! Ты можешь чувствовать боль! – проговорил ехидный внутренний голос– А вот Фекла…»
Нет! Нет! Нет! Лежать больше невмочь. Он вскочил и побежал по комнате. А как Фекла радовался этим деньгам! Он хотел потратить их только на Галюху! Боже! Что мы творим во имя женщин?! Не для себя, для них! Настя!..
Настя как живая предстала пред глазами. Улыбающаяся, игривая! «Настя! Я обманул тебя! Ты не улыбалась бы так, если бы знала!.. Из‑за меня страдают люди! Я плохой! Я ужасный человек! Я убийца!»
– Я убийца! – произнес Егор вслух. Голос раздался в тишине комнаты.
Убийца! Это слово давно окружено романтическим ореолом благодаря фильмам про благородных наемных киллеров, асасинов, стирателей! Сколько слов, а смысл один! Убийца!.Отчего сейчас это слово не звучит для него привлекательно?! В нем лишь грязь и отвращение! Убийца! Он убийца! Клеймо на всю жизнь! И не отмыться от него, не убежать! Ведь он убивал людей!..
Перед ним замелькали оскаленные, испуганные лица. Он стрелял в них, они падали, точно куклы. Каждая его пуля нашла цель! Убийца! Он убийца!
Но ведь если не он, то это сделали бы они! Он только защищался! Он мстил!
Если бы он не украл, Фекла был бы жив!.. Никто бы его пальцем не тронул… Убийца!..
Серый, незаметный человек невозмутимо кинул ковер на пол. Человек подошел к окну и поглядел вниз. Волны зелени и маленький двухэтажный домик напротив. Окна второго этажа хорошо видны сквозь листву.