Вторжение (СИ)

— Отчего же, — даже немного обиделся Шишелов. — В службе мы понимание имеем и виды всякие видывали. Ладно, будь, по-вашему, возьму грех на душу… Только уж и вы, ваше высокоблагородие о своем обещании не забудьте!
Забегая вперед, можно сказать, что затея Шестакова увенчалась полным успехом. После того, как Патрик О’Доннелл и его подручные лично потолковали с пленными британцами почти полтора десятка матросов изъявили желание вступить в экипаж рейдера, а еще шестеро канониров остались в Коле с тем условиям, что после войны их переправят в Северо-Американские штаты.
  
Что интересно, далеко не все они оказались уроженцами Изумрудного острова. Нашлись среди них и шотландцы и, что еще более удивительно, даже англичане. Возможно дело было в жестоких порядках, царивших на Королевском флоте.
В любом случае, все обязательства, взятые на себя русским правительством, оказались скрупулезно выполнены. Все пожелавшие поступить на службу после войны были отправлены через океан за казенный счет, да еще и получили небольшое выходное пособие.
Уехали, впрочем, не все. К примеру, помощник констапеля Джон Малан за время, проведенное в Коле, успел сойтись с одной разбитной вдовицей, принял православие и русское подданство. По слухам, его потомки до сих пор живут там под фамилией Малининых. Канонир Кирк Фаррелл осел в Архангельске дав начало купеческому роду Форелевых. Самую звучную фамилию по вине нерадивого и вечно пьяного писаря Фролкина получил третий перебежчик — Тим Галахер, но его следы затерялись.
На первый взгляд, план Шестакова казался совершеннейшей авантюрой. Но на самом деле имел место точный расчет. Во-первых, давно обосновавшаяся в Белом море эскадра союзников еще ни разу не получила достойный отпор, если, конечно, не считать потерю «Миранды» о которой они еще даже не догадывались. Привыкшие безнаказанно захватывать невооруженные суда поморов, англичане с французами расслабились и воображали себя сверхлюдьми прибывших привести дикарей в лоно цивилизации.
Во-вторых, как ни крути, навигация в Заполярье [2] короткая и очень скоро противнику придется возвращаться домой, а значит настроения у капитанов и команд можно сказать чемоданные. Судя по показаниям пленных, надежды просвещенных мореплавателей на богатую добычу не оправдались, так что никто задерживаться тут не станет.
Ну и в-третьих, по порядку, но не по значению, от тех же пленников, стало известно точное место стоянки вражеских кораблей. Находящийся в беломорском Горле остров Сосновец, прозванный иностранцами — Крестовым. И что самое главное, там сейчас находился всего один корабль союзников — винтовой шлюп «Бриск». Новейший, 1851 года постройки, с пятисотсильной паровой машиной и полным водоизмещением в полторы тысячи он нес весьма солидное для своих скромных размеров вооружение из двенадцати 32-фунтовых пушек и двух 68-фунтовок на носу и корме. Так что честный бой с ним «Аляске», по крайней мере до перевооружения, был прямо противопоказан. Зато экипаж состоял всего 170 человек, что давало надежду на абордаж.
Лето в этих широтах короткое, холодное, но при всем при этом исключительно светлое. Полярный день длится почти до конца сентября, что упрощает наблюдение за окрестностями, в которых ничего не происходит. Раньше хоть рыбаки на горизонте появлялись, но теперь наученные горьким опытом стараются держаться от не званых европейских гостей как можно дальше.
В общем, на «корабле её величества» царила совершенно невыносимая скука. Единственным развлечением доступным в этих диких местах была прогулка по крохотному и абсолютно безлесному островку, что, конечно же, совершенно не подходило для такого джентльмена как командир «Бриска» сэр Фредерик Пейджет Фицрой Бичем-Сеймур.
Вероятно поэтому он вчера осушил последнюю из имевшихся у него бутылок кларета, после чего пребывал в черной меланхолии, издавна именуемой на его острове «сплином».
— Доброе утро, сэр! — поприветствовал его стюард.
— Вот уж ничуть, — пробурчал в ответ коммандер.
— Будете завтракать?
— К черту!
— В таком случае, может быть кофе?
— Ладно, пусть будет кофе, — поморщился офицер, после чего сам не зная зачем спросил. — Есть какие-нибудь новости?
В самом деле, что может случиться в этих богом забытых местах? Но тем больше было его удивление, когда стюард ответил.
— Так точно, сэр. Лейтенант Роквел заметил приближающийся к нам корабль, о чем просил доложить вашей милости, как только вы проснетесь.
— Какого дьявола меня не разбудили⁈ — возмутился Сеймур.
— Ну вы же сами велели не тревожить вас, даже если, цитирую, небо станет падать на землю.
— Боже правый, с кем мне приходится служить? К черту кофе! Немедленно позови этого лентяя Дживса и пусть прихватит с собой бритву. А ты приготовь мой мундир.
— Он готов, сэр!
Привести себя в порядок дело не такое уж простое, так что, когда Сеймур поднялся на палубу, корабль о котором ему оказался довольно близко. Но поскольку он шел прямо на «Бриск» разглядеть его как следует не представлялось возможным.
— Кто это мистер Роквел? — поинтересовался он у вахтенного начальника.
— Полагаю, «Миранда».
— Лайонс наконец-таки вернулся? Отличная новость!
— Надеюсь, они провели время с большей пользой чем мы.
— Уверен в этом. Старина Эдмунд из тех, кто никогда своего не упустит…
— Одно непонятно, сэр. Отчего они держат под парами машину? Неужели им удалось раздобыть уголь?
— Действительно странно…
Пока они так беседовали, принятый ими за «Миранду» корабль оказался еще ближе, так что можно его было разглядеть во всех подробностях.
— С вашего позволения, сэр, — нерешительно заметил сигнальщик, — не очень-то они похожи на наших.
— В самом деле, — насторожился лейтенант. — Это какой-то другой корабль.
— Вероятно в адмиралтействе узнали о нашей скуке и прислали еще кого-то, — отмахнулся Сеймур. — Надеюсь, у них найдутся свежие газеты…
— А вдруг это русский рейдер?
— Вы с ума сошли, мистер Роквел! Корабль этого негодяя Бромми колесный. Разве вы видите на этом судне колеса? К тому же что этому пирату делать в здешних водах? Тут нет добычи даже для нас… что, черт возьми они делают?
Пока они так беседовали, незнакомец оказался еще ближе, после чего на нем открылись орудийные порты, из которых выглянули стволы пушек.
— Боже правый! — успел пробормотать Роквел, глядя как на оказавшемся вражеским корабле спускается Юнион Джек, а вместо него появляется крест святого Андрея. — Тревога!
Последняя команда, впрочем, немного запоздала. Ударивший по ним картечный залп снес с палубы все, включая двух незадачливых офицеров, избавив их таким образом от позора потери своего корабля. Затем «Аляска» подошла к самому борту и «Бриск» захлестнула волна абордажников. Никак не ожидавшие подобного удара судьбы английские моряки пытались сопротивляться, но силы оказались слишком неравны.
К тому же перед началом боя Шестаков отдал совершенно недвусмысленный приказ — «пленных не брать»! Некоторые офицеры пытались возмутиться подобной жестокостью, но капитан второго ранга остался непреклонен. Адъютант губернатора совершенно неожиданно поддержал его.
— Если бы вы видели, господа, что творили в наших водах «просвещенные мореплаватели», вы бы не стали настаивать на столь уж скрупулезном соблюдении законов войны!
Что же касается непосредственных участников схватки, то ирландцам понятие милосердия и без того было чуждым, а остальные просто последовали их примеру. Примерно через полчаса все было кончено, и в распоряжении русских оказался еще один винтовой шлюп, на сей раз совершенно исправный.
— Что ж, барон, — спокойно наблюдая как его подчиненные выбрасывают за борт трупы заметил Шестаков. — Отстрелялись вы выше всяких похвал!
— Благодарю за высокую оценку, господин капитан второго ранга, — с пасмурным видом отозвался старший артиллерист «Аляски» фон Таубе.