Вторжение (СИ)

— Пустое, — пренебрежительно отозвался Канробер хороши только в скоротечных набегах. — Открытого боя с правильно организованной пехотой они не выдержат. К тому же у вас есть Легкая бригада Кардигана. Если угодно, я присоединю к ним два имеющихся у нас эскадрона спагов и африканских конных егерей. Все вместе они смогут дать отпор этим разбойникам!
— Что же, будь, по-вашему, — уже куда более любезным тоном отозвался Раглан. — Так и быть, как только ваши войска доберутся до нас, мы будем иметь честь атаковать русских!
  
Благодарю, месье! — с восторгом пожал ему руку Канробер, прежде чем вернуться к себе. — Говоря, по совести, меньшего я и не ждал!
— Не стоит, — процедил ему в след англичанин. — Уж я позабочусь, чтобы ваших солдат было место в первых рядах!
Когда началась перегруппировка французов, я был на Телеграфном холме. Стало ясно, что союзники изменили свой первоначальный план и решили попытать счастья на нашем правом фланге. Но поскольку Меншиков с самого начала считал, что именно там и будет нанесен по нам главный удар, это меня не обеспокоило.
В конце концов, несмотря на довольно значительные потери все вражеские атаки отбиты, артиллерия в относительном порядке, резервы тоже до конца не растрачены, а стало быть, до вечера мы точно продержимся, а там… так далеко я не заглядывал. Как говорится, поживем — увидим!
— Что скажете, господа? — спросил у стоящих рядом генералов.
— Есть достаточные основания полагать, что тяжесть битвы теперь переместится на правый фланг, — осторожно заметил Гогинов. — Против нас же возможно лишь незначительные демонстрации, отбить которые не составит никакого затруднения.
Судя по выражению лица подчиненных их это вполне устраивало. Дескать, мы тут управились, а про правый фланг пусть у Меншикова с Горчаковым голова болит.
— Но поскольку обзор с Курганной высоты не столь хорош, как у нас, следует отправить Светлейшему депешу с подробным перечнем ушедших колонн, — продолжил генерал.
— Всенепременно надо доложить-с! — поддержали его остальные.
— Что ж, глас народа — глас божий, — ухмыльнулся я. — Стало быть, так и сделаем. Юшков пиши рапортичку, да отошли с кем-нибудь потолковее…
— Сию секунду, — отозвался адъютант, быстро начеркав несколько строк в записной книжке, после чего выдрал листок и собирался позвать кого-нибудь из ординарцев, как вдруг вперед выступил Стеценко.
— Позвольте мне, Константин Николаевич?
— Засиделся? — поначалу удивился я, но потом решил, что так даже лучше. — Впрочем, изволь. Да возьми с собой пару моряков из моего конвоя. Возникнет надобность, тут же пошли весточку. А то мало ли…
— Прикажете остаться при Светлейшем? — правильно понял меня лейтенант.
— Именно!
— Слушаюсь, ваше императорское высочество. — Козырнул Стеценко и направился к коновязи.
— Что-нибудь еще? — осведомился Юшков.
— Ординарца к Лихачеву. Пусть отводит батальоны морской пехоты вместе с митральезами назад. Чует мое сердце, они нам еще понадобятся.
— А если противник сделает еще одну попытку пройти по склонам? — всполошился Гогинов.
— А вот как раз на такой случай выдвинуть им на смену пару рот Минского полка. Все одно без толку весь бой простояли…
— Как вам будет угодно. Но Тимофеева с его батальонами лучше оставить. Мало ли какая блажь французам перед уходом взбредет?
— Теми силами что остались, вряд ли. А если рискнут, то на них и «тарутинцев» с морскими стрелками будет довольно. Впрочем, пусть пока остаются.
— А я бы, господа, — донесся до меня голос одного из штабных, — теперь непременно пустил бы в дело кавалерию! Благо у нас в ней большой перевес. Застал бы колонны на марше и как…
— Фантазии у вас, штабс-капитан, не по чину, — со смешком ответил ему один из товарищей.
— А ведь идея не дурна? — вопросительно посмотрел я на Гогинова.
— Вполне вероятно, Меншиков так и поступит. Во всяком случае, Василий Яковлевич говорил об этом со всей определенностью.
— В таком случае, Кирьякову и карты в руки. Не зря же он новое назначение перед самым сражением получил?
Впрочем, вскоре опять загрохотала артиллерия, заняв тем самым все наши мысли. После нескольких залпов союзники снова двинулись вперед, однако на сей раз было видно, что на рожон они лезть не собираются. Пожалуй, Гогинов был прав, и все это больше походило на демонстрацию, нежели серьезную попытку атаковать. Во всяком случае, переходить Альму на сей раз, никто не спешил, ограничиваясь лишь обстрелом наших позиций. Большой беды от этой пальбы не ожидалось, хотя, признаюсь, несколько нервировало.
Некоторое время спустя, к канонаде присоединилась находящаяся довольно близко от нас Морская батарея тяжелых 24-фунтовых пушек, сделав разговоры если невозможными, то, по меньшей мере, крайне неудобными. Потом загрохотали орудия по всему фронту, и я не без удовольствия отметил, что наши комендоры стреляют никак не хуже, а, пожалуй, что и лучше, нежели их противники, чему помогало и расположение наших пушек на господствующих высотах. Несколько особенно удачных попаданий пришлись по открыто стоящим вражеским батареям, причем в подзорную трубу можно было разглядеть, оставшиеся разбитыми орудия и лафеты союзников.
Так что примерно через полчаса яростного огня, французы начали отводить орудия назад, и перестрелка стихла сама собой. Однако главного Канробер все-таки добился. Видя, что противник проявляет активность по всему фронту, ни Меншиков, ни я, никто иной даже не подумали передислоцировать резервы ближе к правому флангу, где и должна была решиться судьба сегодняшнего сражения!
  
Глава 18
 
Против позиции занятой остатками владимирцев и егерями Раглан действовал почти так же, как и Канробер. То есть выдвинул вперед стрелков с артиллерией и завязал перестрелку. Единственным отличием было участие в рекогносцировке нескольких наименее пострадавших батальонов зуавов и алжирских стрелков из дивизии Боске, переместившихся в центр. Далее, на левом для союзников фланге, находились два эполемента с батареями, прямо за которыми располагались позиции Суздальского полка.
Артиллерию пришлось выдвинуть вперед, поскольку русло реки в этом месте изгибалось и образуя перед занятыми нами склонами довольно ровную площадку, которую легко могла занять переправившаяся на наш берег вражеская пехота.
В сущности, так оно и случилось. Перекинутая с правого фланга дивизия Форе, с легкостью форсировала водную преграду и, не обращая внимания на сильнейший огонь, с ходу бросилась в атаку. Что же касается британской дивизии генерала Каткарта, то его солдаты несколько задержались и не успели до начала боя. Впрочем, нельзя сказать, чтобы англичане оставили своих союзников совсем без поддержки. Вместе с ними реку перешли стрелки из бригады Буллера, а две девятифунтовые батареи встали на берегу и открыли огонь по русским укреплениям.
Однако поначалу все эти усилия не принесли ни малейшего эффекта. Дело в том, что Меншиков с самого начала предполагал на этом направлении главный удар противника, отчего и расположил здесь лучшие свои части — недавно прибывшие из Дунайской армии Суздальский и стоявший сразу за ним Угличский егерский полки 16-й пехотной дивизии. И если суздальцы стояли фронтом к Альме, то именно в расчете на отражение вероятного обхода справа, светлейший князь поставил егерей под прямым углом к Альме, выстроив оборону этакой буквой «Г» и укрепив позиции пехоты артиллерией, укрытой за эполементами.
В отличие от запасных и резервных батальонов тарутинцев и бородинцев это были крепкие строевые части с опытными и, что, признаю, не часто случалось, адекватными командирами.
Не принимая до сих пор участия в сражении, они, тем не менее, обратили внимание на тактику союзников и не стали выводить свои батальоны на склон, а оставили их за гребнем. Но как только французы приближались на расстояние верного выстрела из гладкоствольных ружей, на них обрушивался слаженный залп засевших в укреплениях солдат.