Вторжение (СИ)

— Но как это сделать, мой генерал? — застыл уже готовый бежать офицер.
— Срочно выдвинуть сюда пару батарей. Пусть они собьют с позиции артиллерию московитов, прежде чем мы останемся без солдат.
— Надеюсь, у Буа дела идут лучше, — пробормотал кто-то из штабных. — Ведь его поддерживает флот….
И словно в ответ на его слова со стороны моря грохнул мощный взрыв.
— Что там случилось, Дюкарне?
  
— Кажется, взорвался один из наших пароходов, мой генерал.
— Oh, merde! [3] — вырвалось у генерала. — Надеюсь, на воздух пошел один из этих чертовых британцев!
Убедившись, что дивизия Боске начала атаку, Канробер удовлетворенно кивнул. Сегодня его первое самостоятельное (англичан самолюбивый француз в расчет не брал) сражение. Его дебют, можно даже сказать, «Тулон». [1] И от того, как он проведет эту битву будет зависеть вся дальнейшая судьба. Либо слава героя, либо позор неудачника…
От последней мысли тщеславный как многие коротышки генерал внутренне поежился и передал приказ наступать. Разом запели трубы, зарокотали барабаны, приводя огромные массы войск в движение. Первой пошла в бой дивизия, которой еще совсем недавно командовал сам Канробер, и почти сразу же за ней, имея направление на Алма-Тамак, двинул свои полки принц Наполеон. Атаковали по всем правилам современного искусства. Сначала легкие стрелки, затем колонны пехоты с артиллерией.
Поскольку укрыться на совершенно разоренной местности было негде, все эти движения не остались незамеченными. И вскоре по ним открыла огонь батарея на Телеграфном холме. Больше всех досталось, конечно, находящимся прямо перед ним полкам 3-й дивизии принца Наполеона, но не забыли и про остальных. Французы так же подтянули свои пушки, после чего между противниками началась жаркая дуэль, а воспользовавшаяся передышкой пехота бросилась атаковать.
Поначалу ей противостояли только стрелки морских батальонов. В отличие от зуавов, егерей и вольтижеров они не слишком хорошо умели применяться к местности, но стреляли, пожалуй, не хуже. Завязавшаяся перестрелка грозила затянуться, и тогда французы ударили в штыки. Но если войска родственника великого завоевателя при этом упирались в хорошо устроенные люнеты с нашей пехоты и эполементы [2] с полевыми пушками, то дивизия Канробера ломилась на практически неукрепленную гряду холмов, которую наши генералы сочли не проходимыми….
Согласившись встать во главе левого фланга, ваш покорный слуга сам оказался практически в том же положении, за которое нещадно критиковал Меншикова. То есть без штаба. Нет, так-то он у меня имелся, но в Севастополе, где Корнилов, действуя от моего имени, весьма плодотворно руководил подготовкой города к осаде, а эскадры к предстоящим сражениям.
В действующую же армию я отправился всего лишь с несколькими офицерами и охраной. Поскольку капитан второго ранга Лихачев был непосредственно занят командованием бригадой, самым старшим в моей свите оставался капитан-лейтенант Федор Юшков. На нем была вся походная канцелярия и прочие организационные вопросы. Остальными флаг-офицерами стали четверо молодых мичманов, списанных с разоруженных кораблей, фамилий которых я еще не успел запомнить и едва не превратившийся в профессионального разведчика лейтенант Стеценко
А теперь кроме них под моим командованием целых три генерал-майора. Командиры бригад. Иван Егорович Любимов, Павел Александрович Гогинов и артиллерист Николай Дмитриевич Тимофеев. Все трое заслуженные пятидесятилетние воины, судя по их мрачным физиономиям не слишком-то обрадованные чести служить с представителем августейшей фамилии. А вот начальника штаба дивизии не имелось. Нет сейчас такой должности…
Впрочем, как только французы попытались пройти по берегу моря и попали под обстрел морских батарей, скептицизма в их глазах поубавилось. Ибо прекрасно знали, кому обязаны их появлению. Когда же дивизия Канробера перешла Альму…
— Говорил Кирьякову, надо и там укрепиться! — с досадой пробурчал я, прикидывая что делать дальше.
На лицах заслуженных генералов практически одновременно появилось выражение досады. Дескать, зачем было говорить? Надо было приказать, и клевать мозг, пока не исполнит! То, что они и сами могли проявить инициативу и поддержать меня, очевидно никому в голову не пришло…
Вскоре давление французов заставило наших стрелков отойти за гребень и укрыться там, после чего наступление противника застопорилось. Пусть наши пушки были легче и уступали по дальности нарезным винтовкам, они все же стояли на укрепленных высотах и раз за разом сметали наступающие колонны картечью.
— Юшков, готовь приказ первым и вторым батальонам Московского и Минского полков с резервной батареей выдвинуться навстречу…
— Константин Николаевич, — вмешался Тимофеев. — Позвольте мне отправиться к полкам и лично возглавить их?
— А как же…
— Так будет быстрее, — пояснил свою мысль генерал. — А что до моих батарей, так они уже на позициях. Офицеры там грамотные, как-нибудь управятся!
— С богом, Николай Дмитриевич! И передай солдатам мою волю — ни шагу назад! Держаться до последней крайности. Кончатся патроны, драться штыками, кулаками, даже зубами, если понадобится, но без приказа не отходить! Будет трудно — поддержим, благо резервы у нас еще имеются…
— Все будет исполнено в точности, ваше императорское высочество! — посерьезнел комбриг, после чего кивнул на прощание сослуживцам и направился к коновязи.
Уже взобравшись в седло, Тимофеев как-то ухарски ухмыльнулся и пришпорив лошадь скоро скрылся из виду.
— Ваше императорское высочество, — негромко спросил проводивший взглядом начальника артиллерии Гогинов. — Не стоит ли послать донесение светлейшему?
— Что⁈
— Я полагал, что командующему следует знать о положении на нашем фланге…
­– Вон ты что. Прости, Павел Александрович, задумался. Распорядись, пожалуйста.
[1] Под Тулоном выиграл свое первое сражение тогда еще молодой республиканский генерал Бонапарт.
[2] Эполемент — наскоро возведенный бруствер из земли или мешков с песком и пр. для защиты от вражеских выстрелов.
[3] Вот дерьмо! (фр.)
  
Глава 16
 
Так уж случилось, что в прошлой жизни я довольно мало знал о событиях Крымской войны. Ну, вот не входил парусный и ранний паровой флот в сферу моих интересов. Куда больше мне нравились могучие классические броненосцы и стремительные крейсера. Что уж тут говорить о происходившем на суше. Разве что мог припомнить основные события, но практически без подробностей…
Но вот теперь по странной прихоти высших сил, вне всяких сомнений стану одним из главных персонажей будущих исторических хроник и безусловным авторитетом. Чует мое сердце, маститые профессора будущего напишут толстенные фолианты, в которых станут описывать мои «гениальные» предвидения и «озарения». Ну и ладно. А сейчас позвольте живому классику высказать свое мнение.
До моего появления великий князь Константин успел не только пройти все ступени морской службы, но и познакомился с азами армейской. Командовал хоть и недолго ротой лейб-гвардии Финляндского полка, эскадроном Волынских улан, а также прослушал полный курс Академии Генерального штаба. В общем, можно совершенно не кривя при этом душой сказать, что в современном ему военном искусстве Костя разбирался достаточно хорошо.
Я со своей стороны добавил к этому некоторые познания из будущего. Например, о безусловной пользе скорострельных винтовок и пусть примитивных, но все-таки пулеметов, а также необходимости рассыпного строя. Главным продуктом этого симбиоза стала моя бригада морской пехоты. Не слишком многочисленная, но отлично по нынешним временам вооруженная и недурно обученная. К тому же успевшая получить настоящий боевой опыт в боях за Бомарзунд.
И все же, чем дальше длилось сражение, тем яснее становилось, что знаний и опыта нашей объединенной личности для того, чтобы одержать победу недостаточно. Да, на левом фланге нам удалось подловить французов и нанести им тяжелые потери. Но даже здесь, они не сломались, а организованно отошли и стали деятельно готовиться к новому натиску. А вот у соседей явно намечались проблемы, но времени разобраться в происходящем не было…