Два дня в апреле
Словом, постепенно их контакты свелись к еженедельному телефонному разговору, весьма необременительному и недолгому. Этой практики они придерживаются и сегодня. Иногда они встречаются за ленчем, и всегда инициатором таких встреч выступает Изабель. А Дафния, в свою очередь, всякий раз порывается заплатить за себя сама. Чего Изабель никак не может допустить: она пригласила, она и платит. Она же может позволить себе хотя бы такую малость по отношению к собственной дочери!
И их телефонные разговоры, и беседы за ленчем — почти всегда ни о чём. Так, всякие пустяки, ничего существенного или, тем более, личного. «Пожалуй, — думает Изабель с болью, — Дафния соглашается на подобные встречи исключительно потому, что ей так проще». Легче сходить, чем выискивать причины и объяснять матери, почему она не может встретиться с нею. Больно осознавать всё это. Но выбирать не приходится. С этой болью ей придётся жить до конца своих дней. Она предала своего ребёнка, пусть и на короткий отрезок времени. Повернулась к собственной дочери спиной, а в итоге потеряла её навсегда.
Изабель наполняет ванну и, пока вода льётся, размышляет о том, какой непростой день предстоит сегодня пережить Дафнии. Казалось, что впереди у неё и Финна целая вечность совместной жизни. Ведь одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять — эти двое буквально созданы друг для друга. Не то чтобы у Изабель было много случаев наблюдать за семейной жизнью дочери. Она и с Финном-то познакомилась лишь тогда, когда Дафния стала его официальной невестой, а потому уже была просто обязана представить своего жениха матери.
Но на их свадьбе Изабель присутствовала и видела, как светится её дочь. Весь день Дафния пребывала, можно сказать, на седьмом небе от счастья. Невозможно было забыть, с каким обожанием она взглянула на Финна, когда священник провозгласил их мужем и женой.
Да, она всё видела, всё понимала и была только рада за дочь. Разве что в тот день ей немного взгрустнулось. Ведь печальная правда её жизни была такова: ни один мужчина не вызвал лично у неё такого счастливого состояния, не заставил её так светиться от счастья. Разве что Джек, но и то только в самые первые дни их медового месяца. А дни эти так быстро пролетели и уже давно в прошлом. Все же остальные мужчины так и не оправдали её ожиданий встретить наконец свою неземную любовь. Ни роман с Коном, ни последующие мимолётные связи с другими мужчинами, с которыми она встречалась, вместе проводила отпуск и прочее, и с помощью которых она пыталась заполнить пустоту, образовавшуюся в её жизни после разрыва с Коном, ни даже (что самое трагичное!) Алекс, с которым на момент бракосочетания Дафнии она состояла в законном союзе уже целых шесть лет, — никто из них так и не одарил её настоящей любовью и не сделал её по-настоящему счастливой.
Увы-увы! Но лучезарное счастье Дафнии, которому, казалось, не будет конца, продлилось недолго. И оборвалось резко, неожиданно, трагично, в один ужасный апрельский день. Как же несправедлива порой бывает судьба, как жестока и немилосердна.
В тот апрельский вечер Изабель неожиданно позвонил Джек. Она страшно удивилась, когда на дисплее мобильника высветился его номер. И тут же испугалась. «Наверняка что-то случилось с Дафнией, — мелькнуло у неё. — Иначе с какой стати он стал бы мне звонить?» Ведь до дня рождения Дафнии и до очередной годовщины их с Финном свадьбы еще целых четыре недели. Рано начинать беспокоиться по этому поводу. Но вдруг… вдруг её дочь забеременела? И тут же больно кольнула другая мысль: «Неужели она сама не могла сообщить мне об этом?»
Она нажала на кнопку приёма.
«Ты сейчас где? Дома? — спросил у неё Джек и, не дожидаясь ответа, добавил. — А кто ещё дома?»
И в ту же секунду Изабель поняла, что случилось что-то страшное, непоправимое, и машинально опустилась на стул, судорожно вцепившись в его подлокотники. «Дафния! Что с ней?» — выдохнула она хриплым голосом, ибо каждое слово далось ей с огромным трудом. «Нет-нет!» — поспешил он успокоить её. И принялся сбивчиво рассказывать, что беда стряслась с Финном. Весть о трагической гибели зятя потрясла Изабель. Хотя в первые секунды она испытала даже некое странное облегчение (стыдно признаваться в этом!) от того, что трагедия случилась с кем-то другим, а не с её дочерью.
Первым её порывом было немедленно ехать к Дафнии.
«Где она?» — спросила Изабель, и Джек ответил, что они только что из морга. И сейчас едут все к Мо. «Морг». Какое ужасное, какое зловещее слово! Стоит произнести его вслух, и чувствуешь, как всё внутри тебя сжимается и цепенеет. Джек подробно объяснил, как добраться до Мо, после чего Алекс повёз её на другой конец города, туда, где на узенькой улочке, тесно прижавшись друг к другу, примостились небольшие домики из красного кирпича с плоскими крышами.
На Дафнию невозможно было смотреть без содрогания. Совершенно отсутствующее выражение белого как мел лица, глаза запали глубоко в глазницы. Изабель навсегда запомнила тусклый (потухший!) взгляд, словно чья-то невидимая рука взяла и откачала из глаз дочери весь свет. Гибель Финна сразила её. Судя по всему, она всё ещё не осознавала до конца, что Финна больше нет и уже никогда больше не будет. Сгорбившись, Дафния сидела на кушетке, тесно прижавшись к отцу. Кажется, больше ей никто не был нужен. Она поздоровалась простым кивком головы с матерью и Алексом, когда те вошли в комнату. Но Изабель не была до конца уверена, что Дафния поняла, кто они такие и зачем приехали. Собственно, такими же пустыми глазами она смотрела и на других людей, толпившихся в небольшой гостиной Мо. Изабель почти никого из них не знала.
Джордж позднее пошёл уже прямо к самой Дафнии, после того как отец отвёз их вместе с Уной домой. Он прихватил с собой из дома бутылку джина и большой брикет мороженого и провёл у Дафнии почти всю ночь. Домой явился около пяти утра. Изабель слышала, как он вернулся. Немного поспал и ещё до полудня снова поспешил обратно. «Какое у этого парня доброе сердце», — растроганно подумала тогда Изабель.
А сегодня бедняжке Дафнии снова предстоит пережить все страшные события того ужасного дня. А каково Уне! Как смириться юной девушке, ещё почти ребёнку, с тем, что её отец погиб в день её рождения? Вот и сегодня! Уже исполняется шестнадцать лет! Или всё же семнадцать? Изабель не уверена в датах, что и неудивительно. Ведь они так редко видятся. «Но, в сущности, Уна — ещё ребёнок. Очень миленькая девочка! Волосы прекрасные! Словно сошла с полотен Боттичелли. Вполне возможно, что со временем она могла бы заполучить работу, связанную с рекламой всяких шампуней».
Надо не забыть купить цветы, когда поедет в город. Она обязательно навестит сегодня могилу Финна. Конечно, это — такая малость, но Изабель твёрдо решила отдать свой долг уважения усопшему.
Она добавляет в пену немного ароматического масла, повязывает голову полотенцем, наносит на лицо огуречную маску и осторожно погружает свои пятидесятидевятилетние кости в воду. Не дай бог, поскользнётся, оступится или ещё что, и тогда, как говорится, не соберёшь этих старых костей. Какое-то время она лежит с закрытыми глазами, вдыхая в себя концентрированные ароматы водного раствора.
Наверное, стоит позвонить Дафнии с самого утра, спросить, как у неё дела. Но ведь сегодня пятница! Нет, она перезвонит ей в другой раз. Вполне возможно, и Дафнию это тоже вполне устроит. В их отношениях с дочерью всё по-прежнему так зыбко, так хрупко и ненадёжно… Вечно они напяливают на себя маски, когда разговаривают или встречаются, притворяясь, что у них прекрасные отношения друг с другом. Дескать, лучше не придумаешь! Да, тяжкое наказание выписала ей жизнь. Ведь уже столько лет длится её нескончаемая мука.
Она берёт мыло и начинает осторожно намыливать тело, прислушиваясь к звукам, долетающим в окно ванной комнаты с улицы. Какой-то мотор тарахтит. Что это? Самолёт летит? Или вертолёт?