Мертвая река (ЛП)

Но почему только кости и перья? Пол был весь покрыт пометом. Однако каким-то образом ни один его сухой комок не попал в эту маленькую кучку. Могло ли ее собрать какое-нибудь хищное животное? Может быть, сова?
Карла принялась припоминать, чему ее учили на уроках биологии, хотя ей трудно было вообразить себе какую-то птицу или, боже упаси, крысу, вот так вот «прибирающую» за собой. Больше походило на дело рук человека. Не ребенка ли? Она вспомнила комиксы у камина, представила, как какой-то бедный, одинокий, полусумасшедший ребенок сидит здесь и складывает куриные кости в горку, пока родители ссорятся внизу. Карла невольно задалась вопросом, кем же были предыдущие жильцы.
  
Она вернулась на лестничную площадку и взяла комиксы. «Надеюсь, я не разграбила твой тайник, малыш», – подумала она, спускаясь вниз за совком и метлой. Что-то в той кучке костей ей не понравилось.
16:35
Джордж Питерс взглянул на старые часы с эмблемой «Пабст Блю Риббон» на стене и заказал второй «Будвайзер». Если не считать его самого и сыновей Пинкуса, посетителей у «Карибу» не было. Обстановка спокойная, столы чистые, в меру темно, в меру светло – что еще нужно?
Хэнк поднес ему кружку и поставил рядом с тарелкой, где лежал наполовину съеденный сэндвич с индюшатиной. У столь запоздалого обеда, считал Питерс, были и свои преимущества, хотя регулярно так пренебрегать распорядком не следует. По крайней мере, к этому часу всегда можно основательно проголодаться – хотя нельзя было сказать, чтобы он когда-либо жаловался на отсутствие аппетита. Да и потом, за едой следовало как следует расслабиться, а разве в обеденное время такое возможно? В этом заключалась одна из уймы проблем жизни городского полицейского – вечно кругом какие-то люди. А там, где толчея, всегда найдутся те, кому палец в рот не клади – лишь бы поделиться с тобой проблемами, пожаловаться, вытянуть заодно какую-нибудь сплетню из тебя.
Ну просто никак не удается посидеть спокойно, в тишине. В маленьком городке все всегда обо всех и обо всем знают, а полицейскому приходится за этим зорко присматривать. Такова уж работа – именно такой она представлялась этим людям. Питерс смотрел на нее несколько иначе. Он поддерживал мир и порядок, в первую очередь – ради собственного быта; старался избегать сплетен и слухов – но не всегда удавалось. В небольшом городке слишком мало выдающихся личностей, и народец норовил подолгу обсасывать каждую всплывшую на поверхность косточку.
Взять хотя бы сегодняшний несчастный случай. Что и говорить, переполох поднялся нешуточный. А все потому, что в нем оказались замешаны люди из Бостона. Впрочем, в районе Дэд-Ривер всегда что-нибудь случается. Еще в июне, когда они только приехали, Питерс готов был поспорить, что эта дамочка Лэндерс рано или поздно обязательно угодит в какую-нибудь передрягу. Так оно и вышло, но ей все же удалось продержаться почти до самого отъезда назад, в Бостон. Ну, лучше поздно, чем в первый же день. В глубине души он был даже рад тому, что сегодняшний несчастный случай произошел именно по ее вине и что это именно она врубилась в заднее крыло машины сына Уильямса, а не наоборот; сын Уильямса всегда был толковым парнем. А вот эта самая миссис Лэндерс – не дамочка, а какое-то недоразумение на ножках. Как выяснилось, и от нее тоже можно было выгадать хоть какую-никакую, а пользу – благодаря ей он сегодня обедает в это спокойное, нешумное время.
По привычке откусив слишком большой кусок бургера, Питерс столкнулся с новой проблемой – как бы его прожевать. Зубов толком нет, спина болит – не человек, а развалина какая-то. Слишком большой вес нагулял, слишком много лет прожил. Пора уступать свой пост Шерингу, благо парень сам рвется. С другой стороны, пенсия – не оклад, а кроме того, он не расстался бы со своей работой, даже если бы его стали сильно упрашивать. Наверное, слишком много лет жизни ей отдал, а может, просто нравилось стоять на страже порядка; приятное дело – работать с людьми, быть среди них, время от времени протягивать им руку помощи. Думая так, он не раз ловил себя на мысли о том, что стоит на страже общества, будучи одной ногой в могиле, – но и это не казалось ему чем-то совсем безнадежным.
Сделав приличный глоток «Будвайзера», Питерс услышал, как в дальнем углу бара засуетились и зашумели парни Пинкуса. Обернувшись, он увидел, как в бар вплыла Лидия Дэвис. Позади маячила фигура Шеринга, услужливо придерживавшего дверь. По длинному и узкому лицу помощника гуляла глуповатая улыбка, однако Питерс понимал, что скрыть ее парень был просто не в силах. Что и говорить, Лидия Дэвис была штучка что надо.
– Ну что, мальчики, – проворковала она, – кто угощает?
Это было у нее вместо приветствия. Она прошла мимо Питерса, не удостоив его даже взглядом: женатый полицейский, какой с него прок? Тем не менее, когда она проплыла мимо него, он внимательно рассмотрел эти прелестные молодые груди под голубым лифчиком, и снова, как обычно случалось при взгляде на Лидию, Питерсу захотелось стать на двадцать лет моложе и немножко более холостым. А потом парни Пинкуса завлекли Лидию в тусклое лоно бара – а Шеринг приземлился на соседний с Питерсом стул.
– Ты только посмотри на нее, – пробормотал он, встряхивая головой, как намокший под дождем палевый пес.
– Каждый год она такая, – спокойно заметил Питерс. – Туристы разъезжаются по домам, и Лидия начинает задирать нос. С ней можно без календаря жить. Ну, оно-то дело ясное – кто бы на ее месте не зазнавался. При таких-то данных...
– Вот и я о том же.
– Главная достопримечательность здешней дыры, – проговорил Питерс и улыбнулся, сам в это время думая о том, что, когда он служил в армии, в каждом городе, который он видел, находились такие девушки, как Лидия Дэвис, по-настоящему чувствовавшие себя живыми лишь с какими-нибудь проходимцами-гастролерами, готовыми чуть-чуть посорить в их сторону деньгами. Они могли быть застенчивыми в жизни или даже несчастными – вопреки всей своей красоте – и очень часто вступали в крайне неудачные браки сугубо из страха состариться в одиночестве. Интересно, понимал ли что-нибудь о Лидии Дэвис этот парнишка Шеринг, никогда не выбиравшийся за пределы Дэд-Ривер? Едва ли. Нужно было уехать на какое-то время – и услышать одни и те же глупые разговоры в баре, одно и то же напыщенное поведение красующихся девиц... снова и снова, в каждом городе. Только тогда понимаешь, как это печально – что здесь, что в Портленде.
Мгновение они с Шерингом вглядывались в унылый искусственный полумрак бара, в то время как Лидия и юный Джейми Пинкус подошли к музыкальному автомату, чтобы накормить его четвертаками и нажать знакомую серию кнопок – ведь музыкальный автомат в «Карибу» почти никогда не менял репертуар. Разве что Хэнку под хмельком тот или иной трек надоест – тогда он, конечно, вытащит из погреба потрепанный саквояж с пластинками и подберет замену. Две недели назад он разозлился на шлягер Марти Роббинса, и теперь за кнопкой A41 была «застолблена» песенка Элвиса «Are You Lonesome Tonight?». Пластинка оказалась немного заезженной, хотя, с другой стороны, кроме Хэнка, ее и слушать-то было больше некому.
Я в поисках нашего старого чувства, Того, что до боли привычно...
Песня Уэйлона Дженнингса – значит, выбор Пинкуса. Лидия поставила бы что-либо гораздо более хриплое – Джерри Ли Льюиса, например. Что ж, молодой проныра Пинкус в этот вечерочек куда более романтично настроен, чем она. Случается так, что мужчины себя показывают подчас натурами не менее трепетными, чем женщины.
  
– Интересно, парни уже сильно пьяны? – задал риторический вопрос Шеринг, и ведь с языка снял, шельма. Стоит ли удивляться? Когда работаешь с человеком бок о бок шесть лет, невольно наловчишься мысли читать.
– Думаю, пока терпимо.
– Что-то крутоватых типчиков Лидия выбрала сегодня себе в компанию.
– А ты видишь здесь еще кого-нибудь?
– Ну, взять хотя бы нас с тобой.