Мертвая река (ЛП)
Черт! Эта женщина продолжает удивлять его.
* * *
Белл наблюдает, как ее муж кормит женщину суповой ложкой. Та явно проголодалась, глотает мясо, не разжевывая, роняя кусочки на подбородок. Муж снимает их с подбородка и отправляет ей в рот. Как будто она ребенок.
С Белл Кристофер Клик никогда так не обращался. Даже когда прошлой весной она заболела гриппом и слегла с температурой сорок.
Это ее раздражает. И она раздражается еще больше, когда он протягивает руку, чтобы погладить ее по волосам.
Женщина все доела. Он вытирает ей подбородок стерильной салфеткой.
Она икает.
Да нет же, она плачет.
Эта сучка на самом деле плачет. Слезы катятся по ее щекам.
– Аббла гэдарр натьиб... – бубнит она.
– Спасибо, – подсказывает ей Крис.
Та не понимает. А Белл считает все это нелепым. Сначала ее наряжают. Теперь вот – пытаются научить ее говорить. Пытаются научить ее хоть чему-нибудь.
Эта женщина – просто дикарка.
– Спасибо, – снова внушает Крис.
Она все еще не понимает. Поправка. Невежественная дикарка.
– Спа-си-бо, – растягивает слово Крис. – Спа-си-бо..
– Спа-си-иб, – говорит она.
Как будто назло мне, – думает Белл. Но это ничего не значит. Попугай тоже может повторять слова. «Говорящая птица» – это всего лишь «имитирующая птица», но никак не «понимающая птица».
Крис поворачивается к ней и улыбается.
– Видишь? Она учится, – говорит он.
Как и Белл узнает все больше о своем муже каждую минуту каждого дня.
И вот теперь она выбрала время и зашла в его кабинет, чтобы просмотреть отчетность. Вырисовывалась неприглядная картина. Они задолжали почти за все. За второй ипотечный кредит. За кадиллак, за офис. Проценты по их кредитным картам просто возмутительны. А он покупает недвижимость у Блуджекета. В связи с чем? Пег вскоре отправится в колледж. За ней – Брайан. Им обоим понадобятся машины. Он хорошо зарабатывает своей практикой, и его инвестиции приносят хорошие дивиденды, но ей интересно, как он собирается все это совмещать.
Как он спокойно спит по ночам.
И еще она поражается его одержимости этим существом.
Этой женщиной.
Глава 20
Женевьева сидела в дальнем конце бара «У Вэнса и Эдди», потягивая вторую за вечер порцию виски и слушала, как Джерри Ли Льюис бодро напевает: «Я ищу лишь подругу, мне любовниц не надо» под грохот старого пианино и диксиленда. В это же время Джада Де Лаурентис по телевизору готовила какое-то блюдо из спагетти со сливочным соусом из сладкого картофеля и жареными креветками – очень аппетитное с виду.
Сегодня вечером в баре довольно тихо: небольшая клика местных предпринимателей, а из постоянных клиентов только она и Джинджер. Женевьева не особо ладила с Джинджер – сухощавой блондинкой с пепельным оттенком волос, находившей интерес лишь в двух вещах: оголтелом шопинге и в ухлестывании за местными бонзами, чем она, собственно, сейчас и занималась. Зато с Эндрю, барменом, у нее сложились прекрасные отношения, и она обрадовалась, когда он подошел к их столику.
– Ты что, решила напиться до бесчувствия, Женевьева? У нас сегодня очень хорошие мидии.
– Я возьму картошку фри с майонезом, спасибо.
– Один раз съездила в Европу и уже ешь, как лягушатница.
– Подкалываешь?
Он принял заказ.
– Твои маленькие подопечные снова доставляют тебе сильные душевные страдания? Ты хмуришься, моя дорогая. В баре это дурной тон.
Она об этом не знала.
– Мои подопечные не так уж и плохи.
– Пацаны все еще пялятся на твою симпатичную попку?
– Я пробовала одеться как монахиня. Но, похоже, это бесполезно.
– Многие находят монахинь сексапильными.
– Ну, не знаю... Что именно их так интересует?
– Я им полностью и безоговорочно сочувствую. Гарантирую, что не смог бы отличить треугольник от квадрата, если бы был подростком, а ты склонилась над конспектом урока.
– Отлично, Эндрю. Думаешь, если я буду говорить им, в какую сторону отвернуть свои похотливые глазенки, это немного смягчит ситуацию?
– Дорогая, от этого будет только хуже. Что это за бумажка?
Она даже не осознавала, что перебирает пальцами записку, лежащую перед ней.
– Это номер телефона родителей одной из моих учениц. Я почти уверена, что девушка беременна.
– Ух ты! И ты хочешь рассказать об этом родителям?
– А разве я не должна?
– Все это очень сложно, Женевьева. Ты можешь сделать ей только хуже.
– Ты так думаешь?
– Я бы сказал, что если они еще не знают об этом, и кто-то посторонний им об этом скажет, то существует очень большая вероятность, что ей здорово достанется.
– Но очень скоро это станет совершенно очевидным.
Он пожал плечами.
– Эй, это тебе решать. Мой отец всегда говорил, что не нужно пытаться переубедить женщину, если она на что-то решилась. Думаю, в этом вопросе я согласен со стариком.
Впереди Джинджер подняла пустой бокал, и он отошел.
Женевьева потягивала виски и размышляла. Она снова забыла мобильный телефон в школьном столе. Может, это был знак свыше. А может, и нет...
Она знала, что Эндрю прав, считая, что она может ошибаться. Все это равносильно вмешательству в личную жизнь. Но она жалела тогда – и жалеет до сих пор, – что никто не вмешался в жизнь Дороти, одаренной пианистки и ее первой возлюбленной – их короткий школьный роман был экспериментом для них обеих.
Дороти поступила в колледж с двойной специализацией – музыка и психология. Она забеременела от учителя – тот потом испугался, что кто-нибудь прознает про его отношения со студентками, и бросил ее. Увы, Дороти не смогла этого вынести. Ее нашли лежащей на спине на полу ванной комнаты общежития, голой и сжавшейся в комок.
Вены на ее запястьях были аккуратно перерезаны.
Женевьева услышала «дзынь» позади себя и поняла, что это готова ее картошка фри, но к тому времени она уже направлялась к телефону-автомату у туалетов в задней части бара с запиской в руке.
* * *
– Вот черт, – сказал отец. – Никогда не дадут нормально пообедать. Пег, посмотри, кто звонит.
Пег встала со стула, прошла по коридору к телефону и подождала, пока включится автоответчик. «Здравствуйте, – услышала она. – Это Женевьева Ратон, и у меня сообщение для мистера или миссис Клик. Пегги учится в моем классе...»
Пег повесила трубку, удалила сообщение и стерла номер из АОН.
Охренеть!
Она вернулась на кухню и села перед своим салатом.
– Ошиблись номером, – сказала она.
* * *
Женевьева повесила трубку и задумалась, стоит ли ей звонить еще раз. Она слышала сообщение на автоответчике – это был голос отца. Кто-то тоже слышал ее голос.
Кто-то повесил трубку, когда она начала говорить.
Она все еще размышляла, вернувшись к своей картошке фри.
Эндрю поставил перед ней свежую порцию виски.
– Готова продолжить? – спросил он.
– О да. Спасибо.
Он наклонился к ней.
– Ну и как?
– Никто не взял трубку.
Мгновение он просто смотрел на нее без всякого выражения.
– Мне надо забыть об этом, верно?
Он пожал плечами.
– Или нет?
Под номером телефона аккуратными печатными буквами был написан адрес. «Нет, – подумала Женевьева. – Это не очень хорошая идея».
Она скомкала клочок бумаги и отодвинула его от себя. Эндрю улыбнулся.
Потом она снова подумала о Дороти.
И что-то подсказывало ей, что она не должна закрывать на это глаза. Вовсе не должна.
Так что, когда Эндрю повернулся к ней спиной, она взяла бумажный шарик и сунула его в сумочку.
ЧАСТЬ III
Глава 21
Позже Крис Клик не смог бы сказать, что заставило его в ту ночь встать с постели и спуститься по лестнице в семейных трусах, футболке и тапочках. Разбудить его могло все, что угодно. Собачий лай, например. Ветка дерева, задевающая окно под порывом летнего ветерка. Беспокойство, что женщина каким-то образом сбежала, или поранилась, пытаясь учинить побег. Желание увидеть ее еще раз в этом старомодном платье, дотронуться до ее волос. Что угодно.