Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР (СИ)

Двухэтажное здание санчасти расположилось в самом центре учебной части. Оно примыкало к клубу и выделялось своим свеже беленым извеской фасадом.
Дежурный сержант-санинструктор в санчасти, поспрашивал про жалобы, травмы и болезни.
Я смотрел на наших вчерашних противников, но ни один из них не признался в том, что вчера пострадал в драке.
С одной стороны похвально, с другой выступать на соревнованиях после случившегося в умывальной комнате не самая лучшая идея.
Одна надежда на то, что до соревнование две или три недели. Может успеют восстановиться.
Я вообще не понял, почему прапорщик решил направить и их в том числе. Ведь в драке они проявили себя не с лучшей стороны.
Нельзя было сказать, что осмотр был формальным. Но мне нужно было помнить, что сама методика диагностики того времени была очень простой.
Санинструктор заставил показать язык, горло, послушал фонендоскопом легкие и сердце. Затем он выписал справки о состоянии здоровья.
Медосмотр я прошел один из первых. Каждый из нас оказался допущенным к соревнованиям.
Начфизом оказался капитан плотного телосложения, внешне напоминавший, телеведущего «Динамита» — Турчинского.
Он усадил нас стулья в Ленинской комнате и прохаживаясь перед нами рассказывал, как важно отстоять честь нашей «учебки», потому что предыдущие призывы ни разу не подкачали и всегда брали призовые места.
В руках он держал желтый теннисный мяч, казавшийся в его огромных накачанных лапищах, шариком от пинг-понга, который он сжимал вместо эспандера. Мне казалось, что это теннисный мяч может вот-вот лопнуть.
За стеклянными дверцами шкафа стояло десятка три разных кубков.
Начфиз горделиво, как экскурсовод в музее рассказывал о каждом, плавно взмахнул рукой, а потом молниеносно запустил его мне в лицо.
Я еле успел среагировать, внутренне содрогнувшись от мысли, что было бы с моей рожей, попади он в нее.
Бросок был такой силы, что резиновый теннисный мяч в желтой войлочной оболочке буквально обжег мне ладонь
— Ёкарный бабай! Это же надо! Ты смотри поймал! — он восторженно и широко раскрыл глаза, — кому-нибудь расскажешь, ведь не поверят, что в этот призыв такие красавчики пришли!
Он улыбнулся и протянул руку:
— Давай, кидай обратно!
Я смотрел на него и думал с какой силой вернуть начфизу мяч.
 Глава 9 
Я еле успел среагировать, внутренне содрогнувшись от мысли, что было бы с моей рожей, попади он в нее.
Бросок был такой силы, что резиновый теннисный мяч в желтой войлочной оболочке буквально обжег мне ладонь
— Ёкарный бабай! Это же надо! Ты смотри поймал! — он восторженно и широко раскрыл глаза, — кому-нибудь расскажешь, ведь не поверят, что в этот призыв такие красавчики пришли!
Он улыбнулся и протянул руку:
— Давай, кидай обратно!
Я смотрел на него и думал с какой силой вернуть начфизу мяч.
Подумав немного, я запустил мяч достаточно сильно, но все же дал ему увидеть бросок. Начфиз перехватил обратный бросок.
— Фамилия, матрос?
— Бодров, товарищ капитан, — я назвал роту и отделение.
— Молодец, Бодров! Садись. Можете не вставать.
Он тут же метнул мяч, с не меньшей силой в Серегу. Он поймал мяч так же, как и я.
Не делая паузы, он метнул мяч Сереге. Он среагировал точно так же как и я.
— Молодец, матрос! Фамилия? — улыбнулся капитан.
— Шевченко! — отчеканил Серега.
Капитан протестировал всех пришедших бойцов, включая сержанта Гладкова. Единственным, кто не сумел поймать теннисный мяч, оказался Жанбаев.
— Борец? — спросил капитан здоровяка. Тот опустил глаза покраснел и ответил:
— Нет, я просто мешки с цементом с детства таскал. На спорт не водили меня.
— Амбал, что ли? В порту работал?
— Ну почему, амбал. Просто здоровый.
— Фамилия?
— Матрос Жанбаев.
— Жанбаев, где до призыва учился?
— Не учился, работал в порту, грузиком.
— Ну я же говорю, что амбал. Раз говоришь, что в порту работал.
— Амбал это плохое слово у нас считается
— Почему плохое?
— Ну у нас считается, что амбал — это тупой.
  
— Вот тебе раз. Ну ты даешь Жанбаев.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться.
— Валяй.
— Называйте меня шкаф, бугай, но не амбал.
— Ладно, матрос Шкаф Жанбаев. Будешь честь нашей «учебки» отстаивать?
— Так точно! Буду!
— Гладков, бойцы поступают к тебе в распоряжение на две недели. Вместе с прапорщиком Шматковым тренируйте их до потери пульса, но смотрите не переусердствуйте. Мне нужны победители, а не трупы. Ясно?
— Так точно, товарищ капитан!
— Тренировки начинаете сегодня. Взвешивайтесь, заявляй бойцов на соревнования, освобождай от занятий на две недели, — потом он обратился к нам, — бойцы две новости начну с приятной. Подъем в шесть-сорок пять. Вторая новость плохая, но не для вас, а для дежурных по кухне. У вас будет спецпитание, Гладков позаботься.
— Есть, позаботиться о спецпитании!
— Свободны!
По тону капитана было сложно понять, подшучивает ли он над нами или говорит всерьез. После освоения «техники» — саперной лопаты, я к двусмысленным армейским терминам и понятиям стал относиться с подозрительностью.
* * *
Гладков казался опытным спортсменом, кандидатом в мастера спорта по самбо. Коротко «кмс», так во все времена назывался спортивный разряд, предшествующий званию мастера спорта.
Он был единственным бойцом в части, который участвовал в прошлогодних соревнований Военного Округа по рукопашному бою.
Он построил нас на плацу, и прохаживаясь перед нами, разглагольствовал
— Рукопашка — это вам не бокс и не борьба. Тут все важно, и техника, и сила, и выносливость. Когда в прошлом году мне мой сержант инструктор говорил, что главное хотя бы не упасть в первом раунде, я думал, что он шуткует. А ни хрена. Самые расхваленные чемпионы сдыхали сразу. Поэтому бегать мы будем много, долго и часто.
Он с понтом крутанулся по-строевому на каблуках вокруг своей оси, держа руки за спиной, и продолжил:
— Времени у вас на подготовку очень мало, поэтому тактику учить некогда. Будем отрабатывать одну-две ударных коронки. Из тех, что у вас получаются. И два-три приема стоя и в партере. Вопросы есть?
Мы молчали.
— Отлично. А сейчас бегом марш в казармы и обратно, одна нога там, другая здесь. На все про все ровно пять минут, — он посмотрел на часы, — форма одежды номер два! Время пошло!
Мы рванули. Солдатские сапоги громко затопали по асфальту плаца. Мы рванули в родной кубрик, чтобы через несколько минут вновь стоять перед сержантом в штанах с голым по пояс торсом.
А дальше начались две недели адски изнурительных тренировок.
Сначала бег. Дело шло к лету и к десяти часам утра солнце уже нещадно палило. Кросс десять километров по пересеченной местности.
Впереди бежал сержант Гладков. Мы бежали за ним, стараясь не ударить лицом в грязь. Каждый из нас был взмылен и наши торсы блестели, покрытые глянцевой пленкой пота.
Гладков видя, что некоторым из нас тяжело, поначалу давал короткие передышки по минуте, примерно, через каждые три километра.
Сержант был более подготовленным физически, поэтому на ровных участках он иногда поворачивался к нам лицом и бежал спиной, подбадривая и наблюдая за нами.
Он умудрялся читать лекции о том, что мы матросы, которые будут после учебки убывать в свои части, должны быть подготовлены физически, тактически и теоретически лучше чем он.
Тяжелее всех приходилось Шкафу. Дело не только в физической нагрузке, но и в обуви.
Мне очень повезло, потому что сапоги я получал один из первых среди новобранцев и у меня был выбор. Выданные старшиной в каптерке пришлись впору, к тому же у нас была неделя на адаптацию. И я научился справно наматывать портянки.
Больших проблем от мозолей у нас не было, что очень облегчало тренировки. Но как каждой остановке Шкаф скидывал сапоги и принимался рассматривать свои пальцы на ногах. На большом пальце правой ноги вздулся небольшой волдырь.