Не вижу зла

Но Джек никак не мог вызвать в своем воображении один-единственный образ – образ маленького пригорода Гаваны, где прожила большую часть своей недолгой жизни его мать, которую он так никогда и не узнал.
– Я еду в Бехукаль, – сказал он.
  
Глава двадцатая
 
Два часа спустя Джек и София в арендованном автомобиле подъезжали к окраине Бехукаля.
– Вам совсем необязательно было ехать со мной, – заметил Джек.
– Интересно, как вы собирались обойтись без меня? – поинтересовалась София.
– Мой испанский вполне сносный.
– Джек, я ведь слышала, как вы разговариваете. Хотя вы, несомненно, и добились потрясающих успехов, сумев выучить испанский, когда были сливной трубой, но в маленьком городе это бы вас не спасло.
– Сливная труба? Я так сказал? Она улыбнулась.
– Все нормально. Ваш испанский совсем неплох.
– Насколько неплох?
– Настолько, чтобы вас избили и обчистили. Вот почему я поехала с вами.
– Ага, так вы здесь для того, чтобы защитить меня, не так ли?
– Нет. Я поехала для того, чтобы посмотреть,как вас изобьют и обчистят. А потом вышибить дух из кубинского телевидения.
 «Touche,один-ноль в ее пользу», – подумал он.
Вся поездка из Гаваны заняла тридцать минут, и они прибыли в Бехукаль как раз к обеду. Abuelaчасто говорила ему, что это самый красивый городок во всей провинции Гавана, и, наверное, она была права. Повсюду виднелись фасады в колониальном стиле, многие из них были недавно покрашены, как раз достаточно для того, чтобы можно было расцветить и додумать остальное. В центре города располагалась небольшая старинная и изящная площадь, на которой высилась выкрашенная охрой церковь. Она была красива сама по себе, но у Джека при виде ее перехватило дыхание. В этой церкви крестили его мать. Неподалеку находился кинотеатр «Сини Марти», и Джек подумал, что, вероятно, туда ходила его мать с подругами или даже со своим ухажером, мечтая о том, чтобы стать звездой американского кино. Но тут взгляд его наткнулся на огромный рекламный щит с надписью SOCIALISMO О MUERTE(«Социализм или смерть»), и ему сразу же стало понятно то, что сказала о Бехукале Abuela:он такой же, как и сорок лет назад, и в то же время совсем другой.
– С вами все в порядке? – спросила София.
Джек сообразил, что вот уже несколько минут они без всякой видимой причины стоят на перекрестке. Он впитывал окружающую атмосферу.
– Да, – ответил он, стряхивая с себя наваждение. – Просто немного задумался.
– Вы не голодны? Ресторанчик «У Эль Галло» выглядит недурно.
– Отличная идея, – согласился Джек.
Он припарковал машину, они вошли в ресторан и заняли столик у окна. Заведение специализировалось на креольской кухне, так что Джек заказал жареного цыпленка с банановыми побегами. Официантка вела себя очень приветливо и, естественно, сразу узнала в них туристов. Она настоятельно рекомендовала им побывать на площади Плаза Марти, где, как она уверяла, должны были пройти съемки кинофильма «Райский уголок» по роману Хосе Лесама Лимы. Джек не мог знать, правда это или нет, но улыбнулся, словно это его маленький городок попал в художественный фильм. Впрочем, в каком-то смысле это был и егогород.
Обед оказался совсем неплохим, и официантка принесла им дольки манго на десерт. Казалось, она была искренне заинтересована в том, чтобы им понравилась поездка в Бехукаль, поэтому Джек решил рискнуть и испытать судьбу.
– Вы никогда не слышали о женщине по имени Селия Мендес? – задал он вопрос.
Официантка задумалась, нахмурив лоб.
– Я знакома с парочкой семейств по фамилии Мендес. Но Седин Мендес среди них нет. Сколько ей лет?
Джек достал из кармана старую фотографию своей матери и Селии Мендес. Он вдруг занервничал, разыгрывая эту карту. Все годы он полагал, что Селия Мендес, лучшая подруга его матери на Кубе, расскажет ему все о его матери. А что, если он ошибался?
Он показал снимок официантке и пояснил:
– Фотография сделана больше сорока лет назад. Так что, думаю, сейчас ей что-нибудь около шестидесяти.
 
Официантка отрицательно покачала головой.
– Извините. Ничем не могу помочь. Но здесь есть одни Мендесы, которым принадлежит casa particular,частный дом, на улице Калле Марти. Эта семья живет в Бехукале уже много лет. Почему бы вам не заглянуть к ним? Возможно, они смогут вам помочь.
– Большое спасибо. Так мы и сделаем.
Она записала для них адрес. Джек расплатился долларами США – похоже, единственной валютой, которая ценилась на «коммунистической» Кубе, и они ушли.
В дословном переводе с испанского casa particularозначало «частный дом», и многие туристы предпочитали снять комнату у кубинской семьи. После революции сдавать жилье на Кубе считалось делом незаконным, но все изменилось с распадом Советского Союза, когда кубинское правительство попыталось найти «суперсредство» (читайте: туризм) для поддержания своей разваливающейся экономики. Новый закон, принятый в 1996 году, позволил кубинцам сдавать внаем одну-две комнаты в своих домах, и вскоре по всей стране, как грибы после дождя, выросли casa particular.Налоговые поступления от них составляли кругленькую сумму, достававшуюся диктатору, который был больше заинтересован в собственном увековечении и процветании, чем в соблюдении коммунистических принципов.
La Casa Mendes, дом Мендесов, оказался простым, но уютным и опрятным домиком, выходившим на мощенную булыжником улицу. У дверей их встретила полная темнокожая женщина с ярко-желтой повязкой на голове. Джек решил, что ей не больше пятидесяти, то есть она была слишком молода, чтобы оказаться подругой его матери Селией. Женщина представилась и сказала, что ее зовут Фелиция Мендес Ортис. Вместо того чтобы изображать из себя детектива и засыпать ее вопросами о Селии Мендес, Джек решил растопить лед, сделав ей обычное деловое предложение.
– У вас найдется свободная комната?
– Да, – ответила она приятным голосом. – Как раз одна и есть.
– Можем мы взглянуть на нее, если не возражаете?
– Конечно. Входите.
Комната находилась в задней части дома, рядом с кухней. В ней стояли две широкие кровати и комод с зеркалом, а на полу лежал старый ковер. Единственным источником света была лампа без абажура. Чтобы попасть сюда, надо было миновать гостиную и две другие спальни. Джек насчитал в доме одиннадцать человек: семерых взрослых и четверых детей. Кубинка объяснила, что для туристов самым большим преимуществом casa particular,как и самым большим его недостатком, была возможность пожить вместе с кубинской семьей.
– Мы снимем ее, – заявила София.
– Что? – не понял Джек.
София перешла на английский, чтобы ее понимал только он.
– Если вы будете себя хорошо вести, я позволю вам сдвинуть кровати. Но не рассчитывайте ни на что.
Он сообразил, что она шутит.
– Я всего лишь проявил вежливость, когда спросил, не можем ли мы взглянуть на комнату. Вообще-то я не собирался здесь останавливаться.
– Вы хотите отдать свои деньги этой милой семье или предпочитаете вернуться обратно в отель «Насьональ»?
– А вы действительно ничего не имеете против?
– Когда я училась на юридическом факультете, то снимала комнату вместе с одним парнем. И ничего не случилось, хотя он был симпатичнее вас.
Джек не понял, что это было – комплимент или оскорбление, но не придал этому никакого значения.
– Отлично. Если вы не возражаете, то мы остаемся. – Он посмотрел на женщину и произнес по-испански: – Мы берем ее.
Та улыбнулась и повела их на кухню. Они уселись за стол, и она записала их фамилии и номера паспортов. И, разумеется, предложила поесть. Джек решил, что у кубинцев это в генах – предлагать гостю поесть, даже если есть было нечего. Они с Софией отказались от еды, но согласились выпить кофе. Он был горячим и крепким, и запах жареных зерен напомнил Джеку кухню Abuela.Он допивал свою чашечку, когда решил, что настало время предъявить фотографию.