Созданный монстр (СИ)

Завтра всё уже станет не важно.
Любая боль пройдет, а ощущения изменятся. Повезет, если все получится, как следует, а если нет…
Крен влево, дуга, крен вправо… Лучше отвлечься и думать об окружающем. Заходящее солнце бьёт в глаза, но рука держит штурвал ровно. Пусть завтра все случится быстро. Не важно как, но главное, кончатся месяцы ожидания.
Вайон встряхнул головой, прогоняя дурные мысли. Он даже не знал, что хочет получить в итоге после пересадки. Тягостная неизвестность утомляла хуже возложенного бремени. Это бред, когда говорят, что в случае успеха жизнь продолжится как ни в чем не бывало. Жизнь станет другой. Новой. И полностью лишенной большинства приятных и привычных человеческих наслаждений.
Флаер вильнул в новый вираж, взяв курс на город.
Столица расстилалась вдалеке призрачной беловатой дымкой. В небо устремлялись богатые новомодные небоскребы и рядом с ними зажигались первые ночные прожектора. В отдалении на большом расстоянии торчали шпили космопорта, и где-то там же, на отдельной стартовой площадке, сверкала махина готового, почти оснащенного к отлёту, корабля. По просьбе Вайона его назвали сообразно цели — «Искатель». И меньше, чем через пару месяцев двадцать восемь полиморфов поднимутся на его борт.
Если всё сложится, как должно.
Его команда ждала завтрашнего дня. Большинство с нетерпением, и лишь некоторые с опаской, осознавая риск, но стараясь не показывать своих нервов. Ни к чему лишний раз намекать о худшем варианте. Иногда Вайону казалось, что ему уже ничего не страшно. Странное состояние флегматичного равнодушия успокаивало и умиротворяло, заставляя думать, что если ему не повезет, то он этого даже не узнает. Смысл переживать заранее, если это не поможет делу? Бестолково нервничать во время самой пересадки — надо будет сосредоточиться. Ну а после нее — переживать станет просто поздно.
Жаль, что Марина с работы не отпустили. Впервые письма в Департамент и Центр не помогли. Какие-то из них оставляли без ответа, на некоторые писали, что майор занят неотложными делами. Личная связь тоже пропала, коммуникатор Марина не отвечал. А Вайон уже не знал, что думать.
Только где-то в глубине души надеялся, что завтра он все-таки увидит его в толпе.
Нужно было снова отвлечь мозги. Ещё раз перепроверить все документы, оставить последние распоряжения насчёт личных вещей и остатков имущества. Всё равно они больше никому не нужны и наследников у него нет.
Можно было побеседовать через коммуникатор с Пректоном. За последние месяцы этот искусственный интеллект почти что стал Вайону другом. Дико звучало, но парень порой высказывался машине больше, чем своим коллегам. Он позволял себе ему жаловаться, изливать душу, пояснял особенности своего настроения, а за счет регулярного контакта напрямую Пректон учился понимать эмоции. Вайон не боялся, что ИИ расскажет Джасперу или остальным о его моральном состоянии и передаст подробности разговора с Его Величеством. Он считал, что смог договориться об этом с машиной. Как-то так получилось, что именно Вайон вызывал у Пректона больше «симпатии», чем даже его непосредственный создатель.
Забавно, но Вайон верил машине и в ответ был открыт и честен с ней. Сложно, конечно, оставаться замкнутым и врать, когда этот ИИ может считывать все мимолетные мысли во время подключения. Но парень понимал, что с молодым искусственным интеллектом недопустимы ошибки. Подобные создания как дети, доверчивы, готовы познавать новое, и учатся без исключения всему, копируя отношение к себе.
Джаспер воспринимал Пректона, как помощника. Нагружал его вычислительной работой, просил помогать в моделировании, изредка разговаривал на отвлеченные темы. Но никогда не пытался говорить с ИИ «по душам».
Вайон же вел себя с машиной наоборот.
Поэтому Пректон, учась эмоциям отвечал взаимностью к парню и иногда щедро рассказывал про свое отношение к создателю, обещая Вайону «сохранить все его секреты между ними». Пожалуй, больше всего парень гордился именно тем, что научил Пректона понятию «секрета». Разделив откровенную ложь и молчание. У самого Вайона было много мелких секретов, и он не хотел, чтобы все они когда-нибудь всплыли на поверхность, или чтобы Пректон по одной лишь воле Джаспера, как создателя, рассказал все по списку.
 
Даже жаль было осознавать, что после пересадки скорее всего голос Пректона перестанет восприниматься сознанием, а его функция ограничится только фоновой помощью. Из ИИ получилось поистине уникальное создание, но Джаспер отказывался строить отдельную машину для него.
Странно всё это было. И даже грустно. Случайно, как побочный продукт во время проекта получить почти полноценное создание, лишенное собственной оболочки, и существующее лишь в виде страницы кода. Которое завтра, по сути, может быть уничтожено.
Вайон старался не привязываться к Своему детищу в лице Пректона. Но размышляя о грядущем дне, понимал, что уже привязался давно. Незаметно и против воли. Нельзя любить машину. Но Вайон свою любил и знал, что такое создание куда искренней и честнее, чем все окружающие.
Будь его воля, он бы спас проект Пректона от «затирания».
С другой стороны в его персональной машине с завтрашнего дня будет как раз действовать Его воля. И стоит Вайону только захотеть…
Внезапно в наушнике запищал коммуникатор, и Вайон принял вызов, мимолетной мысленной командой.
— Да, Джас? — ответил парень, сбавляя скорость флаера.
— Возвращайся. Док велел тебе к восьми быть дома. Соберемся на ужин и разойдемся пораньше.
— Хорошо.
Джаспер прервал звонок, а Вайон вновь развернул флаер к городу и помчался, окрыленный идеей, вперед.
***
Центр Экспериментальной Киберинжнерии, 9:30 утра.
Выделенный пересадочный зал.
Вайон переставлял ноги на автопилоте. Сколько раз он уже представлял этот день, сколько раз прокручивал в голове эту ситуацию. И все равно каждое действие ломало его образы, заставляя просто молча подчиняться и как запрограммированный робот следовать командам.
Ассистентки-близняшки помогали ориентироваться в коридорах и вели по заданному маршруту. Миловидные голубоглазые блондинки с одинаково закрученными локонами, с одинаковой небрежностью выпущенными из одинаковых причесок. Они пытались щебетать что-то на ходу, подбадривать, шутить и просить, чтобы Вайон, когда очнется в машине, обязательно их первых покатал у себя в руке.
Успокаивающие мелочи. Попытки занять его мысли наперед и утянуть подсознание думать о будущем, как уже о случившемся. Так проще. Так надо. Но Вайон половину их бодрости пропускал мимо, не замечая ничего лишнего вокруг.
Они прошли коридоры Центра, вышли на первый этаж, где находился сборочный цех, и нырнули в соседний зал, специально обустроенный под пересадку. Толстые кабели протягивались по полу через стену, подключенные к пока еще бездушной, но полностью готовой машине. Наполненный всей информацией кристалл уже покоился в ее грудине, пока еще соединенный особыми кабелями с фокусирующей установкой. И как всегда в зале ослеплял неизменный белый свет. Словно в дань непонятной традиции превращая обыкновенную комнату в операционный зал. К чему это все? Словно его собрались здесь препарировать!
От вида белых стен, белого потолка и белых халатов персонала Вайону стало дурно. Как назло это все резко напомнило первые недели, проведенные в лазарете, и мозг против воли запаниковал. Каждое попадание туда ассоциировалось с бешеной головной болью и бесконечными капельницами. А так же слабостью, тошнотой, полной беспомощностью и одной лишь жаждой быстрее сбежать оттуда. И сейчас все это снова?! Опять?
На мгновение показалось, что ноги стали ватными. В нос ударили запахи препаратов, и от них закружилась голова. Девушки, заметив это, тут же подхватили парня под руки и помогли идти. А до центра зала оставалось еще далеко. Обычная койка в центре казалась чем-то страшным, кучи развернутых вокруг мониторов и голографических экранов напоминали операционный арсенал, а нависающая над лежаком трансплантационная машина — вообще выглядело как орудие пыток. Словно многосуставной телескоп с фокусирующей линзой, переходящей где-то под потолком в паутину кабелей.