Сделай шаг навстречу (СИ)

Что? Первый раз за всё время нашего знакомства он спрашивает о своих профессиональных качествах, а я не знаю, что ему ответить. Я не видел ни одной его работы, я не знаю, каков он в своей роли, я почти ничего о нём не знаю.
— Так что? — он приподнимается с моих колен и опирается на стол. — Скажи. Или я талантлив только в этом?
Он наклоняется ко мне, кладёт руку мне между ног и засасывает кожу за ухом. Я смотрю через его плечо на экран монитора так и не закрытого ноутбука. На меня смотрит Илай, смотрит в упор, словно знает, что напротив именно мои глаза. Приоткрытые губы тронуты лёгкой усмешкой, в глазах усталость, и меня накрывает волной возбуждения. Ренат тут же отзывается, съезжает на пол, дёргает вниз молнию, я приподнимаюсь на стуле, не отрывая взгляда от лица Ильи, а мой член тут же накрывает тёплый и умелый рот, сразу же и глубоко затягивающий меня в нарастающую эйфорию.
Но мне этого мало, мне хочется больше. Я рывком поднимаю Рената на ноги, сдёргиваю с него джинсы и нагибаю его плашмя через стол. Он тут же выгибается мне навстречу, сую ему пальцы в рот, он с готовностью облизывает их, смачивает их своей слюной. Толкаюсь по его слюне в ждущий меня вход, сначала пальцами, потом членом в горячую пропасть без дна и надежды на спасение.
Трахаю его, а в голове он, смотрит на меня, совсем рядом… как же хорошо.
Ренат словно чувствует, тянется рукой, чтобы захлопнуть крышку, но я перехватываю его, заламываю его руки назад, наваливаюсь всем телом… вот он, мой Ила, рядом… ты помнишь меня?
Ренат стонет подо мной, и меня выносит вместе с ним в одной судороге на двоих.
Потом он ещё какое-то время лежит на столе, приводя в порядок сбившееся дыхание, встаёт, смотрит сначала на меня, потом на фото Ильи, дёргает бровью, поправляет свою одежду и, ни слова не говоря больше, выходит из комнаты.
Я же остаюсь один на один со своими мыслями и полной неопределённостью, как я буду выплывать из этого омута. Впереди съёмки фильма, который или расставит всё на свои места, или лишит мою жизнь последнего смысла.
Подготовительный этап уже в полном разгаре, выстроен календарно-постановочный план съёмок, сгруппированы планы по локациям, выбраны места для натурных съёмок, подобраны декорации, костюмы — вся команда замерла в ожидании прибытия только одного человека, все, от гримёров до осветителей ждут его, принца Датского.
Я тоже жду, я готовлюсь к встрече с ним, я проигрываю в голове множество эпизодов, как лучше себя вести с ним, но всё же, в итоге, я оказываюсь не готов, да и смешно было думать, что к этому можно подготовиться.
— Егор, тебя Говорин просит зайти к нему, — кричит мне Миронов, который, к слову сказать, отправился тогда вслед за мной в Москву и устроился оператором в ту же кинокомпанию, куда пригласили меня.
Я с сожалением отвлекаюсь от обсуждения эскизов с нашим художником-постановщиком. Если уж Руслану приспичило меня видеть, то надо поторопиться: раньше начнём — раньше закончим.
В кабинете продюсера непривычно много народа, все о чём-то разговаривают, смеются — что за праздник, а я не в курсе?
— Егор, — Руслан, широко улыбаясь, подходит ко мне и хлопает меня по плечу. — Хочу передать в твои надёжные руки нашу звезду. Он сегодня прилетел и сразу с корабля на бал. Илай, — он оглядывается назад, а светловолосый парень, ранее не замеченный мной, стоящий у окна и задумчиво глядящий на улицу, поворачивается к нам, не торопясь подходит и протягивает мне руку:
— Ну, здравствуй, Егор, — с едва заметным акцентом произносит Илайя Голденберг, всё такой же красивый и ни на кого не похожий, смотрит на меня абсолютно нечитаемым взглядом и улыбается ослепительной голливудской улыбкой, такой искренней, но такой фальшивой, что земля уходит у меня из-под ног.
========== Шесть лет мимо жизни ==========
И вот я смотрю на него: моё прошлое, моё настоящее, моя история — всё сейчас в одном моменте, в одной секунде, в одном застывшем на всю жизнь кадре.
Да, фотографии не могут передать изменений, которые произошли во внутреннем мире человека. Это всё тот же Ила, но что-то неуловимо поменялось в нём. Шесть лет — большой срок, чтобы пересмотреть свои приоритеты и попытаться что-либо перестроить в них.
 
Того эпатажа, которым он шокировал окружающих, больше нет — это перестало быть для него острой необходимостью? Почему? Потому что он нашёл себя, реализовал себя так, как он хотел и мечтал?
Лицо без косметики, серьёзный взгляд, никаких женских тряпок — да, его по-прежнему можно спутать с девушкой, но только на первый взгляд… а потом мираж рассеивается, и на тебя смотрит всё же парень.
Нравится ли мне такой Ила? Да, он мне нравится, Ила понравится мне любым, даже если побреется налысо или отрастит бороду. Это же он, это не кто-то там.
— Я просмотрел сценарий. Оригинальное режиссёрское решение, — отстранённо улыбаясь, говорит он совершенно нейтральные фразы, чтобы только поддержать разговор.— Мне нужен график съёмок.
— Конечно, — не менее равнодушно отвечаю я. — Мой помощник предоставит вам нужную информацию, и, вообще, по всем вопросам можете обращаться к нему. Я вас позже познакомлю.
— Отлично, — кивает Илай и поворачивается к Руслану. — Мне надо съездить в мой отель, всё-таки часы перелёта сказываются на самочувствии.
Они ещё о чём-то разговаривают за моей спиной, а я, сославшись на неимоверную занятость, выхожу из кабинета продюсера и иду в сторону павильона.
Я и не надеялся ни на что, чего я, собственно, хотел от этой встречи? Что он бросится ко мне на шею с признаниями в вечной любви? Чушь какая, конечно же, нет.
Прошло столько времени, что могло остаться от того вихря эмоций, который овладел нами тогда? Да и значил ли я хоть что-нибудь для него? Скорее всего, этого я никогда не узнаю.
Кем мы были друг для друга? Просто людьми, которых случайно столкнула судьба, просто пешками, которые вышли на одно шахматное поле, чтобы сразиться всего в одной битве. Короткий отрезок пути, который мы прошли вместе, так и не попытавшись понять друг друга.
То, что он стал для меня моим личным адом, моим мучительным воспоминанием — это только моя проблема. Это только мой клинический случай. Это только моя глобальная катастрофа, из которой мне не выбраться без потерь.
Если бы я мог стереть свою память, чтобы не помнить его, сделал бы я это? Не уверен. Слишком сладко-горькие эти воспоминания, чтобы расстаться с ними. Они убивают меня, они не дают мне быть счастливым с другими людьми, которые, может быть, более достойны, чем тот, о ком я так часто думаю. Но эти воспоминания позволяют мне надеяться на что-то: ни на что конкретно и на всё сразу.
Занятый своими мыслями, я прохожу мимо нашего павильона, иду по коридорам, заставленными декорациями, выхожу на улицу.
Возле входа стоит кто-то из технических работников. Спрашиваю у него закурить, тот удивлённо смотрит на меня, но протягивает пачку.
Прикуриваю, пытаясь успокоить хаос в мыслях — кто бы мог подумать, что настанет такое время, когда я всё же схвачусь за сигарету.
С удовольствием затягиваюсь, слегка першит в горле, но это и в самом деле даёт свой результат.
— Курить начал? — знакомый голос за спиной заставляет вздрогнуть от неожиданности — мимо проходит Илья, смотрит на меня с чуть заметным удивлением. — Интересно, какие ещё новые привычки у тебя появились?
Не дожидаясь ответа, идёт дальше, следом за ним чеканит шаг гориллообразное подобие человека — личная охрана, не иначе. Ну, а как же, такая звезда, да без охраны?
Их уже ждёт машина, Ила открывает дверь и оборачивается ко мне, смотрит на меня, будто хочет ещё что-то сказать, потом что-то резко говорит своему телохранителю и садится в машину.
Мы общаемся с ним только по работе, только в рамках съёмок и никак больше. Он не делает никаких шагов мне навстречу, я тоже держу дистанцию между нами — только официальные отношения.
Он очень изменился, он так изменился, что мне кажется, что то, что я знал о нём раньше, выдумка моей больной фантазии. Его любят на площадке, он быстро нашёл общий язык со своими партнёрами по съёмкам, очаровал всех и каждого. По углам даже шепчутся, что не ожидали от пафосной звезды такой простоты. Он выкладывается по полной программе — теперь я понимаю, почему он так быстро добился всего там, на Западе. Талант, помноженный на трудолюбие и полную самоотдачу своему делу, не могли не дать своих результатов.