Конструктор живых систем: На пути к цели (СИ)

— Я так понимаю, что вы зашли за новыми?
— Да, я бы хотел купить, но только один. Мне нужен небольшой короткоствольный револьвер, желательно на мощный патрон.
— Гм, такой мы вряд ли вам подберём. Револьверы есть самые разные, но большинство из них имеют весьма внушительные размеры, а короткоствольные встречаются преимущественно дамские. Сами понимаете, что их калибр не подходит под ваши запросы. Они не предназначены для подобных патронов.
  
— Я понимаю, — кивнул я, но мне нужен мощный револьвер, и чтобы он легко помещался в карман, для скрытного ношения.
Приказчик на минуту задумался, а потом стал выкладывать передо мной на прилавок разное оружие. К сожалению, выбор оказался не столь разнообразен, как бы я хотел, в основном присутствовали револьверы, для меня не слишком удобные. Не нравятся мне револьверы, сам не знаю, почему, мне удобнее вставлять готовую обойму, а не вкладывать патроны в каждую камору по одному, но это мои предпочтения.
В конце концов, мне приглянулся браунинг, модель №1. Калибр 7,62, не маломощный, также имелся в продаже револьвер уэбли с калибром больше 11 мм, но это уже чересчур, да и точность у него очень плохая, и по размерам он совсем не мал, остальные представленные модели имели либо большие размеры, либо наоборот, слишком уж малые.
— Браунинг хорош? — спросил я у приказчика, указав на интересный для меня пистолет.
— Лучший из всего представленного.
— А ещё лучше есть?
— Ещё лучше есть, но стоит он не 25 злотых, а гораздо больше, и это у нас, а в столице вообще штучный товар, но тяжёлый он очень.
— А что за модель? — заинтересовался я.
— Переделка браунинга, патроны стандартные, но за счёт усилителя пуля вылетает из ствола с большей скоростью, чем обычная. Пробивает, что хочешь, если не свинцовая, а стальная. Такие есть, но дорогие, будете брать?
— Покажите мне его и какова цена?
— Цена — пятьсот злотых, — и приказчик выложил на прилавок пистолет, чтобы я смог его рассмотреть.
— А кто сделал? — спросил я, удивляясь дорогой стоимости.
— Местный умелец.
— Ммм, — неопределённо промычал я, вертя в руках пистолет.
Пистолет мне не понравился, не знаю, насколько он хорош в стрельбе, но судя по его грубому виду, сделан в частной мастерской, и не сильно умело, как бы не утверждал обратное продавец. Да ещё и стоил несусветную цену. Нет, если я разбогатею, то куплю подобный пистолет себе в коллекцию, а пока пусть полежит в магазине.
— Хороший, но денег на такой у меня не имеется, а вот браунинг я, пожалуй, возьму.
— Как скажете, мне всё равно, какой пистолет вы приобретёте, лишь бы купили. Патроны брать будете?
— Да.
— Сколько?
— Немного, пару пачек вполне хватит.
— Хорошо, ещё что-то?
— Нет. Разве что, кобура у вас найдётся под него небольшая?
— Найдётся, мы вчера как раз получили новую партию различных кобур, в том числе и совсем мягких, из кожи ягнёнка.
— Давайте.
— Хорошо.
За пистолет, кобуру и патроны я отдал тридцать злотых и, вполне довольный покупкой, вышел из магазина, сразу же нацепив её на себя, почувствовав себя намного комфортнее. Сев в поезд, я обложился газетами, которые купил утром на вокзале, и всю дорогу читал их, прервавшись только на обед, а вскоре мы уже и к Ростову подъехали.
Когда я ехал в Крестополь, в Ростове не останавливался, почти сразу же пересев на поезд. Город оказался для меня большим, меньше, чем Павлоград, но больше, чем Крестополь. Чем-то особым он меня не поразил, разве что река рядом, а больше ничего. Крикнув извозчика, я поехал на нём в аэропорт, где пришлось проторчать пару часов, пока я смог купить билет на утро, и уехал искать себе гостиницу.
А ранним утром я уже стоял у гондолы рейсового дирижабля Ростов-Павлоград.
  
Глава 6
 
Дирижабль
 
Рейсовый дирижабль медленно подплыл к высокому помосту для посадки пассажиров и застыл, медленно работая двигателями. На площадке засуетилась небольшая кучка людей, собравшихся в путь. Сам дирижабль внешним видом не внушал особого доверия: его гондола оказалась потрескавшейся от частого использования, а обшивка баллона значительно потёртой, но другой придётся ждать полдня, а мне торопиться нужно.
Уже по стародавней привычке я стал внимательно присматриваться к людям, ощущая тяжесть пистолетной кобуры под мышкой. Не знаю почему, мне показалось, что люди старательно избегали моего взгляда, а наталкиваясь на него, поспешно отводили взгляд.
Возможно, я слишком пристально смотрел на них, а может из-за моего шрама, что упорно не желал бледнеть, и мне приходилось каждый день менять на лице пластырь. Один из пассажиров явно занервничал и принялся ходить взад-вперед по площадке.
У меня проверили билет и документы, что стало нововведением после объявления нам войны Великой Манчжурией. Войдя в гондолу, я быстро нашёл и занял своё место, немного позже на входе появился и занервничавший пассажир. Это мне не сильно понравилось, но не выгонять же его теперь? Да и на каком основании? Поэтому я отвернулся и начал смотреть в иллюминатор.
Вскоре, приняв на борт всех желающих, дирижабль сильнее заработал обоими двигателями и поднялся в небо. Лететь до Павлограда нам предстояло около шести часов и я, удобнее устроившись в кресле, раскрыл газету, желая подробнее ознакомиться с последними новостями.
Как оказалось, Великую Манчжурию решил вдруг поддержать Ниппон и, заключив военный союз, собирался направить свои войска на её поддержку. Наше положение, в связи с подобными изменениями, усложнялось в разы. Газеты пестрели заголовками, предрекая то победу, то поражение, обвиняя в том всю Европу, и не только её.
Однако ситуация даже мне, несведущему в политическом закулисье, представлялась очень серьёзной. Как поведет себя император, и какие действия предпримет под его руководством вся Склавская империя, мне лично оставалось неясным, как и всем остальным.
Дирижабль разогнался и теперь скользил в воздушном пространстве, пожирая километр за километром. Внизу проплывала земля, еле видная за облаками, а если я направлял взгляд прямо, то те же самые облака, только намного гуще, полностью закрывали весь обзор. Лишь солнце иногда пробивалось сквозь них, но ненадолго, почти сразу же вновь скрываясь.
Пассажиры гондолы, расслабленно устроившись в креслах, занимались своими делами: спали, читали газеты, а кто-то, как и я, смотрел в иллюминатор, думая о своём. Такая спокойная поездка продолжалось часа два, после чего один из двигателей начал барахлить. Команда дирижабля засуетилась, стараясь при этом не спровоцировать панику у пассажиров.
А двигатель стал чихать или даже «кашлять», захлёбываясь то ли воздухом, то ли керосином, пока окончательно не заглох. Дирижабль стоически тянул гондолу на одном двигателе, а я подумал о том, что моя невезучесть переходит все границы, и я уже устал от неё. Вот если сейчас дирижабль рухнет, что делать? И как вообще быть?
Неработающий двигатель — это не террорист, его в пузырь не возьмёшь, не заставишь работать дальше, и не остановишь, да он и так уже сам остановился. Оставалось только уповать на лётное и техническое мастерство команды, что сражалась сейчас, как за корабль, так и за собственные жизни.
Из рубки управления то и дело выбегал техник и пытался что-то сделать с помощью каких-то рычагов управления в заднем отсеке гондолы. В самой рубке тоже не теряли времени даром, пробуя запустить двигатель дистанционно.
Попытки восстановить работу двигателя продолжались примерно минут десять, и всё это время дирижабль продолжал снижаться. Пока не быстро и не сильно, всё-таки хорошо работал второй двигатель, приняв на себя дополнительную нагрузку, да ещё заработали мелкие двигатели, что обычно использовались для точной стыковки гондолы к помосту. Однако и второй двигатель вскоре стал гудеть с перебоями.
  
Всё это длилось ещё минут десять, пока капитан дирижабля окончательно не понял, что либо он обратится за помощью к пассажирам, в надежде её получить, либо гондола рухнет, со всеми вытекающими последствиями. Может, и не катастрофическими, но весьма существенными. Поэтому капитан вышел из рубки управления и, встав в центре гондолы, произнес.