Странница

Антон замолчал, прислушиваясь. Хозяин квартиры уже сидел на диване и, похоже, рылся в портфеле сыщика. Слышался бумажный шелест.
— Там, в полиэтиленовой папке, распечатка этих разговоров… — начал Антон.
— Зачем ты снимал ее голой? — перебил хозяин.
Детектив кашлянул и сказал, глядя прямо в потолок:
— Вы имеете в виду снимки на балконе? Ну, мы же не ожидали. Мы отслеживали ее перемещения и… вообще, действия в отсутствие мужа… Она выходила в таком виде на балкон, да. Это снято с крыши соседнего дома, там с боку есть двадцатиэтажка. Ну, мы-то вели наблюдение на предмет появления возможного любовника. Мало ли… Но никто в это время в квартиру не приходил — это установили. А она выходила на балкон в таком виде и стояла подолгу. Ну, мы как-то пытались это объяснить…
  
Он замолчал, потому что хозяин дома неожиданно усмехнулся. Усмешка эта сыщика почему-то слегка воодушевила.
— В общем, не скрою, — сказал он, — меня эта история немного заинтриговала. Что-то нестандартное. И по-моему, клиенту что-то угрожает… Он ведь мне рассказал, что вы как-то встречались, беседовали. Но как бы не договорили до конца. Сам он не решился… вас беспокоить. Попросил меня. Он полагает, что вы могли бы что-то прояснить. Вы ведь хорошо знали эту женщину…
Уразов встал и прошелся по комнате. Остановился над сыщиком.
— Что ты хочешь, чтобы я прояснил?
— Ну, хотя бы эти телефонные разговоры. Они ведь явно имеют в виду моего клиента. Угадывается какая-то угроза. Просто характер ее…
— Они имеют в виду не твоего клиента, — резко сказал Уразов, — они имеют в виду меня.
Замолчали. За окном, по улице прогрохотал тяжелый грузовик. Антон заворочался на полу, напряг мышцы скованных рук.
— Я извиняюсь, — сказал он, — может, все же снимете наручники?
 Дом в Истре 
 33 
— Антон, Антон! Алло! Вот черт…
Телефон напряженным девичьим голосом сообщил, что абонент недоступен либо находится вне зоны действия сети. То есть спорол явную нелепицу. Не мог Антон сейчас быть недоступен. Он был доступен всегда.
Велес чуть было не швырнул маленький серебристый аппарат об пол. Но — сдержался. Прошелся по комнате и вышел на балкон. Предпоследний октябрьский вечер, уже сумрачный и студеный, мгновенно окутав, попытался унять, пригасить яростную вспышку чувств — гнева пополам со страхом. Вечеру это было не под силу. Корней чувствовал, как горит его лицо и не находят применения сильные кисти рук. Он постоянно сжимал и разжимал кулаки. Парк равнодушно чернел. У самого горизонта его слитная масса подсвечивалась сиреневой полоской неба. Улица внизу ровно и золотисто светилась. Игрушечные перемещения машин были почти беззвучны. Корней подумал, что ему, пожалуй, сейчас опасно садиться за руль.
Вернулся, зябко поводя плечами, в комнату, снова набрал номер. На этот раз Антон отозвался сразу.
— Ну что вы не берете трубку?! — напустился Корней. — Или вы отключали его? Звоню уже минут десять!
— По Третьему кольцу еду, — невозмутимо отвечал детектив сквозь гул, — под Лефортовом был, в туннеле. А что такое?
— Она уехала. Опять! В четыре позвонила, что задерживается, мол, заведующий просил, а я перезвонил Клавдии, оказывается, ее уже после трех в больнице не было!
— А сейчас вы ей звонили?
— Ну да! Звонки проходят, но она не отвечает. Потом скажет, что забыла телефон в сумочке. В общем, я сейчас туда еду! Все! Сможете со мной? Если нет, то, значит, нет, не обижусь.
— А Майя где?
— Она ее вчера к матери отвезла. Я им тоже звонил. Дома никого нет, а Майин телефон отключен. Все сходится!
— Ну, сейчас только полшестого. Может, она вот-вот объявится.
— Да нет же! Я чувствую. У меня еще вчера вечером разговор с ней был, она такую фразу обронила… Словом, ладно. Ну, вы едете со мной или нет?
После некоторого раздумья сыщик высказался:
— Давайте так. Вы сейчас идите на шоссе Энтузиастов и ловите там машину. А я развернусь и буду ждать вас на пересечении с Рогожским валом… Поедем на моей.
— Через центр… Застрянем, — предположил Корней. Он, пожалуй, рад был, что детектив согласился и что не придется переться в гараж.
— А вы как думали? По Кольцевой? Да вы что! Вот там уж точно увязнем. Сейчас по Садовому, потом в Строгино, а там на Новую Ригу… Только так. Волоколамка стоит, как пить дать…
— Ну ладно, ладно. — Корней перекосил лицо гримасой, которой сыщик не увидел.
Минут через двадцать он, переминаясь нервно у края гудящей мостовой, выловил взглядом из густого потока автомобиль Антона. До Ленинградского проспекта ехали молча. Корней сжимал зубы и взглядывал на часы. Всякий раз, когда они замедлялись и впереди вспыхивали, предвещая затор, красные сигнальные огни тормозящего автомобиля, он нервно поводил крупной головой, будто у него затекла шея, и издавал сдавленное мычание. Антон косился и вздыхал. Они, конечно, не избежали пробок — у площади Белорусского вокзала, а потом у Сокола, у развязки, но все же просочились быстрее, чем можно было рассчитывать. В районе Строгино, уже на пути к окружной дороге, сыщик поинтересовался:
— А что она вчера вам такого сказала?
— У Майи вчера опять было дурное настроение, она проплакала весь вечер. Инга ее успокаивала. Они, знаете, закрываются в комнате, и Инга меня просит не входить. А потом она появилась на кухне, взяла валерьянку в аптечке и вдруг как-то в сердцах сказала: «Не могу я так больше! Ну, не могу!» Я спросил: «Чего не можешь?» Она только рукой махнула. Я ее позже — в ванной — опять выловил, говорю: «Так в чем дело-то?» Она сказала: «Потом объясню, потом, видишь, что с ней. Потом»… Вот так.
— И все? Так потом-то что?
— Она улеглась спать с Майей. А утром не до того было.
Еще спустя десять минут Антон обошел подряд грузную чиновничью «Волгу» и грузовик, прибавил газу. В белом свете фар навстречу летело широкое Новорижское шоссе. По бокам уносились в Москву угрюмые хвойные леса.
— До Истры еще километров двадцать, — сказал Антон, покосившись, и как-то раздумчиво добавил: — Я тут позавчера с этим вашим Уразовым встречался.
— Да вы что! Вы же собирались только через неделю?! Ну и как? Общий язык удалось найти?
— Чаю попили, — произнес детектив ровно, — в общем, побеседовали так себе, ничего. Но… Он ничего про Истру не знает и предположений никаких на сей счет не высказал… Никаких. Зачем она туда вместе с Майей ездит… Выслушал с интересом… М-да. Судя по всему, ему она поводов для ревности не давала.
— И ничего не рассказал? — уточнил Корней нервно.
Детектив пожал плечами, глядя прищурливо на дорогу.
— Ну… Он немного разговорился… после рюмки коньяку. После двух рюмок. Только, знаете… Вам не казалось, что у него какие-то проблемы с психикой? Вы же с ним два раза встречались?
— Казалось, — мрачно признал Корней.
— Ну вот. Я же помню. То фотографии какие-то просил, то еще что-то, да?.. В общем, он мне показался… ну, не вполне адекватным. И размышлизмы эти его… Он мне в конце дал почитать такую толстую тетрадку в клеенке. Плод многолетних раздумий… М-да.
— Ну и как — прочли?
— Только начал, — детектив взглянул виновато, — вчера голова болела ужасно. Как-то так…
Они едва не прозевали поворот на Истру. Под фарами разлетелись серебряными брызгами пунктирные разметки на шоссе, дорога вильнула вправо, в чащу, и сузилась до двух полос. В салоне машины повисло молчание, лишь приглушенно и мерно бормотал двигатель. Они мчались между двух стен леса, и Корней неожиданно ощутил, как сквозь решимость и злость вновь тихо прорастает чувство страха. Он не боялся возможного сопротивления (кого?) или схватки (с кем?). Страшило другое. Он боялся узнать то, что узнавать в принципе не хотел, не намеревался. Такое узнавание могло бы снова в корне изменить его жизнь. А он вовсе не желал изменений.
  
— Да, кстати, — спросил Корней, глядя в окно, — а оружие у вас с собой есть? Какое-нибудь?