Пуанта (СИ)
— Ты не поняла…
— Нет, это ты не понял, — резко перевожу на него взгляд, — Ты правильно подметил, я — твой мостик к Августу. Тебе придется считаться и с моим комфортом, уж извини за такое неудобство.
Макс сжимает челюсти, смотрит мне в глаза, сто процентов жалея, что когда-то мне не воткнули нож в сердце, но потом сдает назад. У него нет выбора, и пусть его это бесит, придется идти на компромисс.
— Жить будешь в моей квартире.
— Нет. Я сниму ее сама, а ты заплатишь.
— С чего вдруг?
— Это ты поймешь дальше. И выберу я ее тоже сама. Не в твоем доме, понятно?
Скрежет зубов такой громкий, что я всерьез опасаюсь, как бы он не сломал их вовсе, поэтому еле подавляю смешок. Макс в ответ тут же щурится.
— Смешно тебе, смотрю?
— Ты впервые в такой ситуации, не так ли? Когда не руководишь, а вынужден прогнуться.
— Осторожней, Амелия.
— Ты тоже, — сверкнув глазами, чинно складываю руки на коленях и киваю, — Что насчет того дела, из-за которого ты приехал в Петербург? Оно реальное или тоже подстава?
— Пятьдесят на пятьдесят.
— Как это понимать?
— Я допустил это намерено, чтобы была причина приехать.
— То есть ты знаешь, кто крыса?
— Нет. Пока нет, но у меня хорошая команда.
— А теперь будет две. Я согласна.
Макс медлит, но потом расслабляется и мерзко так, гадко улыбается.
— Проблема реальна, детка, но предложение — чистой воды фикция. Мне не нужна еще одна команда, мои люди все вскроют сами.
— Как давно ты знаешь?
Смех становится громче и живее, а он и вовсе бросает на меня задорный взгляд, улыбаясь во все тридцать два.
— Я уже отвечал, милая, достаточно.
— Почему ты юлишь? Скажи прямо.
— Нет.
— Почему?
— Ты этого слишком сильно хочешь.
— Я все равно узнаю.
— Узнаешь, конечно, но когда я решу.
— А как же «нам надо учиться общаться нормально»?
— Что мы и делаем, но это не включает в себя работу, Амелия. Ты сама отказалась, я дважды не предлагаю.
Фыркаю, шипя под нос свою нелепую, но последнюю «точку»: не очень то и хотелось. Еще одна фикция чистой воды, потому что на самом деле хотелось бы. Я трачу время зря, а могла бы работать, да и опыт…
«Ладно, плевать, выкручусь…» — о своих «идеях» по выкручиванию я и думаю, до тех пор, пока мы не приезжаем обратно.
Август встречает меня очередным «забегом», врезается в ноги и начинает тараторить. Понятно. Освоился. По крайней мере до тех пор, пока не замечает Макса. Так забавно вообще. Я вижу в его глазах дикий, неуемный огонек — интерес. Август разглядывает его во все глаза, прижимает к себе уточку, сам прячется за мои ноги, но продолжает его изучать. Аккуратно, осторожно, но с огромным желанием.
— Ну, малыш, продолжай, чего замолчал? — глажу по волосам, а тот даже усом не ведет.
Все. Макс его полностью захватил, реально. Август рассеянно кусает палец, меня будто и не слышит, а Макс в свою очередь застыл. Вот опять он это делает — застывает льдиной, и я почти цыкаю, но вовремя себя торможу, потому что наконец понимаю — он его боится. Нет, не так. Он боится сделать что-то не так, что-то неправильно, все испортить — сейчас я наконец это вижу, потому что Макс не контролирует себя и свои чувства. Он растерян, напуган и, возможно, впервые в жизни, не знает, что ему делать.
Тогда я прихожу ему на помощь.
— Знаешь, твой папа когда-то говорил мне, что безумно любил звезды. Помнишь, я тебе об этом рассказывала? — Август кивает, — Я думаю, что он может рассказать и тебе очень много интересного, а ты, если тебе понравится его история, расскажешь свою про динозавров? Как тебе идея?
Снова кивает. Примечательно, гипнотизируя Макса взглядом. Я тоже свой направляю на него и вижу, как он безмолвно меня благодарит, усмехаюсь.
— Не бойся, — одними губами произношу, а потом поднимаю Августа на руки и иду в гостиную, — Ну? Папа, тебя долго ждать?
Нет, недолго. Макс следует за нами, потом садится рядом, так, чтобы Август был посередине. Сначала это странно выглядит, они, как два дикобраза, соблюдают дистанцию. Словно принюхиваются, но плавно сближаются. Я слушаю Макса подоткнув рукой голову, слегка улыбаюсь — Август это срисовывает, действительно ведь так, поэтому расслабляется больше, чем расслабляет и Макса. Цепочка такая нехитрая. И пока я слушаю, как они уже на перебой о чем-то лопочут, до меня вдруг доходит в кого Август такой. В него. Точно в него. Они, как под копирку слеплены…
«Так странно…» — но так правильно.
Август настолько расслабился рядом с ним, что вырубился где-то через час, уткнув голову ему в руку, и я, с улыбкой поглаживая его по спине, тихо шепчу.
— Я всегда думала, в кого он такой…В смысле стеснительный и осторожный…
— И? Поняла?
— Ага. В тебя.
— Я не стеснительный, — почти фырчит, кривя губы, сам же глаз не поднимает, а я впервые, клянусь впервые, вижу, что он покраснел.
Совсем слегка, но явно настолько, чтобы я срисовала и сохранила в памяти эту картину и ту, где он смотрит на нашего ребенка, как на свое главное сокровище.
«Че-ерт…»
— Спасибо тебе, Амелия.
— Брось.
— Нет, ты не поняла. Спасибо тебе за него…
Мы смотрим друг другу в глаза, а я не знаю, что на это ответить, кроме как…
«Черт…что же ты делаешь?»
Неужели все так и есть, а? Я действительно его люблю? До сих пор? Если это так, это мой главный, вечный шрам…
— Поклянись, что ты никогда у меня его не заберешь, Макс.
— Клянусь, — не думая соглашается, а я, помедлив и еще понизив голос шепчу.
— Дай слово.
— Даю тебе слово, что клянусь абсолютно искренне и честно: я никогда у тебя его не заберу.
Мне этого достаточно. Наши отношения были полны взлетов, а еще больше падений, и принесли мне одну только боль. За исключением Августа. Он мое все, и мне действительно достаточно, потому что я давно смирилась: нам просто не суждено быть вместе, даже если я его люблю и всегда буду.
Глава 6. Правильная провокация
— Встречусь ли я с ней когда-нибудь? — Помните, что только с мертвыми нельзя встретиться здесь, на земле.
Александр Дюма "Три мушкетёра»
Амелия; 23
— Отнесешь его в комнату?
— Я? — так забавно пугается, что я невольно снова улыбаюсь.
— Ты. Учись на ходу, Александровский. Тебе еще повезло.
— Почему это?
— Потому что сейчас он большой и не такой хрупкий, а вот когда был маленьким…
Не хочу его цеплять, но так явно выходит, судя по выражению его лица, поэтому я не договариваю, а замолкаю. В глазах снова появляется осуждение, правда…черт, ну я же не специально! Если он будет каждый раз так реагировать, никогда нам не найти хотя бы подобие общего языка.
— Прекрати.
— Прекратить что?
— Я не хотела тебя задеть, а ты смотришь так, будто хочешь вырвать у меня кусок из горла. Пре-кра-ти. Немедленно.
Макс молчит пару мгновений, и я уже думаю, что вот сейчас наша хрупкая гармония треснет и развеется, будто и не было ее никогда, но…нет. Неожиданно он меня удивляет, слегка усмехается, пару раз кивает, а когда смотрит снова, нет в его глазах и толики льда.
— Ты не только щуришься императивно, дорогая.
— Ага. Топай, потому что в твоем доме Астра, а с ней тихо долго не бывает.
Александровский снова усмехается и все же ныряет в омут с головой, подхватывая Августа на руки. Тот даже не просыпается. Вот у меня всегда! Я так ловко не могу, он уже слишком большой, чтобы мне на это хватило сил, и на миг я даже ревную, когда смотрю, как они уходят, но вовремя себя одёргиваю.
Нельзя. Это глупо.
«Точно. Глупо. Надо напоминалку в телефон поставить…»
Как только я вспоминаю о телефоне, он тут же дает о себе знать короткой вибрацией. Вздыхаю. Встаю.
«Черт, надо бы сбросить с себя этот морок, я как будто под заклятием…» — и правда же. У меня так и стоит перед глазами картина, где он смотрит на Августа так трогательно…