Лошадь, которая потеряла очки
– Чтой-то у вас тут собака делаеть? – спросила бабуля. – На улице ей, видать, холодно… Чтой-то я её раньше не примечала… Чья собачка-то? И с чегой-то она у вас в качалке сидить?
– Это ничья собака! – торжественным тоном сказал Торговец. – Это совершенно своя собака.
Бабуля обрадовалась:
– Вот хорошо-то! Теперь моя будеть! А то одной-то скучно. Пойдём-ко, собаченька, со мной!
Собака ужасно испугалась, и Лошадь тоже.
– Стой! – закричала Лошадь. – Плати за вход! Со взрослых одна марка, собаки – бесплатно! Билеты можно купить у Ёжика. А без билета нельзя!
У бабули даже ноги подкосились. Говорящая лошадь! Ничего не соображая, бабуля послушно вынула из кармана денежку и дрожащей рукой протянула Ёжику. Тот выдал ей взамен бумажку, на которой было только два слова: ВХОДНОЙ БИЛЕТ.
– Сюда, пожалуйста! – пригласила Лошадь. Она теперь чувствовала себя гораздо спокойнее, потому что бабуля больше не смела и взглянуть на Собаку. – Вот здесь первая скульптура. Её сделала наша знаменитая художница Собака. Это её последняя работа, называется «Собачья жизнь». Она стоит недорого. Всего двести сыров… ой, то есть марок!
Бабуля даже не охнула, а только молча ходила и недоуменными глазами оглядывала выставку. Но она так ничего и не сказала – смотрела, и всё. А выйдя на улицу, ещё долго простояла неподвижно, прежде чем отправилась на самокатных саночках в сторону своей избушки. На все случаи жизни слов не напасёшься.
Лошадь огорчилась. Бедная Собака – как она, должно быть, разочарована! Но тут Лошадь взглянула на неё и поразилась: похоже было, что Собака даже испытывает облегчение. Откуда же Лошади было знать, что первый посетитель всегда самый трудный, а потом уже всё продолжается как бы само собой. Собака даже встала с кресла. Она решила сама водить гостей по выставке.
Когда в магазин вошли маленькая девочка и мальчик ещё помладше, Собака уже была полна энергии.
– Сюда! – закричала она. – Детям вход бесплатный!
Она водила детей от фигурки к фигурке, а в конце остановилась, чтобы услышать, понравились ли детям её скульптуры. Но нет, и они молчали, наверное, с перепугу, а может, вообще были неразговорчивые. И чем больше народу заходила в магазин, тем яснее становилось одно: никто не проронил ни словечка! Один старичок, правда, долго болтал, но он принял фигурки за каких-то своих знакомых, расспрашивал их о самочувствии и распекал за то, что те не желали поздороваться:
– Вот какой никудышный стал этот свет – друзья спиной поворачиваются!
Собаку это нисколечко не утешало.
«Кошку учат таской, а собаку – лаской»… Что же будет, если никто так и не скажет доброго слова? Когда посетители стали убывать, а свет всё быстрее убегать за край леса, оставалось только одно: свернуть экспозицию. От жалости у Лошади было тяжко на душе.
– По-моему, это была замечательная выставка, – сказала она. – Просто неучёные люди не понимают искусства животных. Им не хватает настоящей образованности. Но мы тебя понимаем, Собака.
Ворона и Ёжик дружно подтвердили это; Мышь тоже старалась погромче хвалить Собаку, чтобы та расслышала. Но всё было напрасно – Собака лишь тяжело вздыхала.
– Спасибо, что вы так добры ко мне, – сказала она, – но это не поможет. Я больше никогда не вырежу ни одной фигурки. Какой в них смысл? Зря попорчена хорошая древесина. Они только и годятся что на растопку для костра.
Собака так погрузилась в свои мысли, что не услышала, как отворилась дверь и вошёл бородатый старик. Заметив Собаку, он вздрогнул. Потом незаметно подошёл к ней сзади и положил руку ей на спину.
Собака обернулась и уставилась на пришельца, глаза у неё сделались огромные, как колёса. Ничего не было сказано, но мысли заполнили воздух – так что едва оставалось чем дышать.
– Собака… – сказал затем старик.
– Пожарный Сторож… – выдохнула Собака.
И потом уже говорилось много слов; Торговец заговорил тоже. Он хотел ещё поторговаться с Лошадью и Собакой о величине счёта за выставку, но его никто не слушал. Были дела и поважнее.
Наконец, когда с приветствиями и новостями было покончено, Пожарный Сторож в сопровождении Собаки обошёл выставку. Он кивал, очень довольный, и Собака воодушевилась:
– Вот эту работу я сделала неделю тому назад, а ту – две недели. Они как бы противоречат друг другу. Мне хотелось найти что-то глубокое, настоящее. А вот здесь я пыталась нащупать что-то новое, и, по-моему, получилось неплохо.
И когда Пожарный Сторож уверенно подтвердил, что так оно и есть, глаза Собаки засверкали, как фары грузовика. Пожарный Сторож понял её! Пожарный Сторож согласен с ней! Пожарный Сторож – самый умный человек в мире!
– Мы спасены! – ликовала Лошадь и на радостях заплясала с Ёжиком польку. Торговец стал громко протестовать, но Ворона подлетела, подхватила его слова и вынесла их по одному на улицу. Только в темнеющем лесу слова зазвучали, послышалось: «Деньги… сию минуту… оплатите… счёт».
А потом звуки заблудились в оснеженных кустах и пропали навсегда.
Собака дала Пожарному Сторожу свой новый адрес. Скоро наступит весна, и Сторож снова начнёт работать в лесу. Он ничего не сказал, но видно было – ему хотелось, чтобы Собака была тогда рядом, и она это поняла. Пожарный Сторож пообещал писать и узнавать новости, простился с Собакой, встал на лыжи и направился к лесной опушке. Там он обернулся и ещё раз помахал им.
– Мы ещё увидимся! – крикнул он. – Будьте здоровы все! Приходи как-нибудь повидаться! – И исчез. Остались только узкая лыжня да следы лыжных палок на темнеющем снегу.
Когда добрались до дому и выпили чаю, Собака поблагодарила всех. Она говорила с трудом, – может, дым костра попал Собаке в глаза?
– Спасибо за помощь, – произнесла она тихим голосом. – Огромное спасибо.
И она протянула каждому пакетик. Лошадь сразу же развернула свой и ахнула: ей навстречу улыбнулась выструганная из дерева резвая лошадка. У Ёжика в руках был крохотный ёж, а Ворона раскачивала на нитке воронёнка. Коровы и Мышь тоже получили свои фигурки; фигурка Мыши оказалась размером с неё.
«Лошадка… – думала Лошадь и смотрела на фигурку, вконец растроганная. – В точности такой я и была когда-то».
Она подошла к Собаке и обняла её. Собака смущённо потупилась и сделала вид, что ничего особенного не происходит. А Мышь снизу кричала: «Спасибо!» – так громко, как только сил хватало.
17
Подул вольный, тёплый, южный ветер; снег стал тяжёлым и влажным. Когда Лошадь вышла на улицу подышать воздухом, снег сразу же налип на копыта. Она наклонилась и слепила снежок.
«Смотри-ка, – вспомнилось ей, – точно такими я играла когда-то давно».
И она зашвырнула снежок высоко-высоко. Послышалось сдавленное карканье: снежок угодил прямиком Вороне в постель.
– Прости, пожалуйста, – извинилась Лошадь, – я больше не буду.
Лошадь галопом поскакала вокруг дома и потом запутала свои следы: обежав полный круг, она отпрыгнула в сторону и на цыпочках отошла подальше.
«Теперь буду опять делать, что мне нравится, не боясь Вороны», – сказала она себе. И принялась катать снежок. Он катался и катался, пока не стал таким огромным шаром, что его невозможно было сдвинуть с места. Она оставила этот шар и начала катать следующий. Через некоторое время двор был уставлен снежными шарами. Из них можно было бы даже построить снежную крепость! Лошадь позвала на подмогу Ёжика и Собаку.
Но им пришлось скатать ещё множество больших и маленьких шаров, прежде чем крепость была готова. Совершенно замечательная – там были крепостные рвы, и башня, и всё! На башне развевался большой коричневый флаг, сшитый Ёжиком из старого мешка. На флаге даже издалека можно было разглядеть надпись большими чёрными буквами:
Вкусно-моловод —щасте всех звирей!
