Дело о фальшивых монетах из чистого золота (СИ)

— Я видела его, — сообщила Рисвин, — когда он ехал по городу на красивом рыжем коне. И лишь на миг я встретилась с ним взглядом. У меня душа ушла в пятки!
— Ещё бы, такой красавец! — расхохотался Гэрхэй. — А ты женат, брат де Лорм? Может, возьмёшь в жёны мою сестрицу?
— Я рад бы, — усмехнулся Марк, заметив любопытный взгляд Лагдуфа. — Только я женат и счастлив. И у нас не принято иметь двух жён, да и моя супруга не будет рада делить меня с кем-то.
— Я б тоже не стала! — заявила Рисвин и с вызовом взглянула на обиженно надувшуюся Лючию.
Ужин затянулся. Баронесса вскоре ушла к себе, сославшись на усталость, но Лючия осталась, ей было интересно наблюдать за гостями. Марк очень скоро понял, как вести себя с лесными жителями, и расспрашивал их о жизни в племени. Старушка Драгга задумчиво поглядывала на него и что-то шептала, перебирая пальцами деревянные бусины на своём поясе. Барон де Вивьер тоже находил всё происходящее довольно занятным. Было видно, что он уже привык к простоватому обращению урагхов и разговоры с ними доставляли ему удовольствие.
Из-за стола встали уже за полночь. Урагхи отправились на постоялый двор, где их ждали другие родичи, а Марк ушёл к себе. Увидев в гостиной тихонько присевших у камина оруженосцев, он подумал, что они выпили больше, чем было дозволено, и потому не смотрят на него. Однако отчитывать их он не стал, велев отправляться спать. Они быстро выскользнули за дверь, а он задумчиво посмотрел в сторону кабинета, но всё же отправился в спальню, решив отложить все дела на следующий день.
  
Черепаха
 
Он проснулся, услышав в гостиной спор, который Эдам и Шарль вели приглушёнными голосами. Шарль считал, что им стоит немедля разбудить господина и всё ему доложить, а Эдам настаивал, что ещё слишком рано, он поздно лёг, а потому ему нужно выспаться.
— Ну что там? — крикнул он, приподнявшись и подсунув под спину подушку.
— Ничего! — заявил Эдам, заглянув в спальню. — Спите дальше.
— Уснёшь с вами. Шарль, иди сюда!
— Болтун, — проворчал Эдам и отвесил вошедшему приятелю подзатыльник.
— В замок явился посыльный из магистрата и потребовал нового шерифа, — пояснил Шарль. — Он сказал, что ночью загорелся дом какого-то казначея и тот погиб. А господин де Вивьер очень разволновался из-за этого и сказал, что это плохо, потому что вы хотели с тем казначеем поговорить. Он ушёл на пожарище, но Дюваль, который был при этом, примчался к нам и велел всё рассказать вашему сиятельству. Однако сейчас на самом деле ещё очень рано, вот мы и не знали, что делать.
— Одежду, сапоги и меч! — распорядился Марк, откинув одеяло.
Вскоре он уже шёл в сопровождении оруженосцев и сыщиков по улицам просыпающегося города. Наступающий день был тёмным и потому мало отличался от ночи. Путь освещали неверным светом покачивающиеся на ветру фонари, которые отражались в мокрой брусчатке и превращали ранних прохожих, зябко кутающихся в плащи, в бесприютных призраков.
— Я действительно был обеспокоен, — оправдывался на ходу Дюваль. — Совсем забыл вам сказать, что шериф Лакруа несколько раз встречался с казначеем Шапю, навещал его в магистрате и даже бывал у него дома. Они говорили с глазу на глаз, и после этих бесед он выглядел очень озабоченным и даже встревоженным.
— О чём они говорили? — спросил Марк.
— Не знаю, ваша светлость! Господин шериф не делился этим со мной, но как-то проговорился, что это дело нехорошее, очень важное и связано с интересами королевства. Однако прежде чем доложить в Сен-Марко, нужно всё выяснить, иначе это всё пустые разговоры и толку от них нет. А тут я услышал о том, что господин Шапю умер ночью, и господин де Вивьер посетовал, что вы хотели с ним встретиться, да теперь уж не сможете!
Вскоре они оказались на неширокой улице, по обеим сторонам которой тянулись заборы, а за ними виднелись верхушки деревьев. В глубине крохотных садиков прятались уютные каменные домики зажиточных горожан, имевших возможность купить небольшой участок земли, где можно было посадить плодовые деревья и разместить клумбы с цветами. Может, именно это и спасло соседние дома от огня, охватившего дом старого казначея.
Его калитка была открыта, и до неё доносился запах гари. На улице стояли, кутаясь в плащи и накидки, молчаливые соседи, а за забором слышались громкие голоса, обсуждавшие, можно ли уже войти в дом, или стоит подождать, пока огонь погаснет окончательно.
Пройдя через калитку вслед за Дювалем, Марк увидел тёмные стены дома и расходящиеся жутковатым веером доски провалившейся местами крыши, слегка подсвеченные тлеющими огоньками. Возле крыльца стояли высокие мужчины в кожаных куртках. Их руки и лица были перемазаны сажей, а некоторые ещё держали в руках топоры и лопаты.
— Почему вы здесь? — услышал он встревоженный голос Лионеля. — Ещё так рано! Я разберусь здесь со всем и доложу вам. Прошу вас, от пожарища несёт жаром и здесь так грязно!
— Если б я боялся грязи, то сидел бы в Сен-Марко, — мрачно огрызнулся Марк и внимательно взглянул на стоявшего рядом мужчину.
Он был молод, его черты говорили о благородном происхождении. Только тут Марк заметил на его руке выше локтя белую шёлковую повязку.
— Вы из ордена святой Лурдес, брат? — спросил он.
— Я капитан ордена, — учтиво поклонился тот. — Моё имя Ноэль де Фортен, я руковожу миссией в Пуатье.
Марк представился и спросил, что здесь произошло.
— Пожар, как видите, — печально проговорил де Фортен. — Нам сообщили о нём уже после полуночи. Мы с братьями и помощниками прибыли вскоре, но всё же опоздали. Хотя в тот момент огнём была охвачена только левая часть дома, весь он уже был наполнен дымом. Мы выломали дверь и вытащили старика, но, увы, он был мёртв.
— Он сгорел заживо?
— Нет, задохнулся от дыма. Идёмте, ваше сиятельство! — и он повел его туда, где под старой яблоней лежало тело, прикрытое какой-то тряпкой.
Откинув её, Марк увидел лицо старика и был поражён тем, насколько изображение черепахи в книге похоже на него. Теперь на его лице, особенно у носа и губ темнела копоть, но она не могла скрыть того выражения ужаса, которое запечатлелось на нём. Осмотрев тело и проверив его голову и шею, Марк не нашёл никаких повреждений, свидетельствовавших о том, что перед смертью он подвергся какому-то насилию.
— Да, похоже, он умер от удушья, — пробормотал Марк. — Или от ужаса. Посмотрите на выражение его лица, капитан де Фортен.
— Это неудивительно, — с сожалением вздохнул тот. — Оказаться в горящем доме всегда страшно, а он был немолод. Возможно, у него не выдержало сердце.
— Где вы его нашли?
— У окна возле двери. Странно, что он не выбежал на улицу. Ему достаточно было отодвинуть засов, и он был бы спасён.
— Может, он не успел? Вскочил с постели, когда огонь уже разгорелся… Впрочем, — Марк снова взглянул на мёртвого старика, — он полностью одет, значит, ещё не ложился. И когда заметил пожар, у него было время добраться до двери. Что же помешало выйти на улицу? Может, дверь была заблокирована снаружи?
— Нет, она была заперта на засов изнутри. К тому же взгляните, — капитан де Фортен обернулся. — Окна расположены довольно низко. Он вполне мог бы распахнуть то, возле которого стоял и выбраться наружу.
— Но он этого не сделал, — задумчиво произнёс Марк. — Когда можно будет войти в дом и осмотреться там?
— Придётся немного подождать. Мы вытащили старика и от соседей узнали, что он жил один, а значит, в доме никого больше нет. После этого нам пришлось отступить. Здесь поблизости нет воды для тушения пожара и единственное, что мы могли сделать, это не дать огню перекинуться на соседние участки. Нам пришлось вырубить кусты, по которым пламя могло распространиться, и прокопать канаву вдоль стены, где было самое сильное горение. Вскоре пожар сам пошёл на убыль. Видимо внутри не так много дерева. Такие дома строятся из камня, пол покрыт каменными плитами, даже лестницы часто сложены из кирпича или каменных блоков. Потому мы просто дали ему выгореть изнутри. Крыша местами провалилась, но, судя по всему, перекрытия второго этажа устояли. Если на стенах нет деревянной обшивки, огонь не может добраться до потолка.