Жестокие клятвы (ЛП)

— Открой глаза, моя маленькая львица, — приказывает он. Глубоко вздохнув, я делаю, как мне говорят. На мгновение он заикается, когда он прижимает свои бедра к моим. Он вытягивается, и мое тело чувствует внезапную потерю полноты. Затем он погружается обратно в меня. Он прижимается своей грудью к моей, губами исследуют каждый дюйм моей кожи, до которого он может дотянуться. Адриан толкается снова и снова, его жестокий темп медленно превращает горькую агонию в обильное удовольствие, пока каждый твердый дюйм его мужского достоинства наполняет меня.
Глаза Адриана на мгновение задерживаются на мне, и на его красивом лице появляется хитрая улыбка. Он садится на пятки и хватает меня за лодыжки одной рукой, чтобы положить на свое левое плечо. Я стону от удовольствия, новая поза заставляет его ударить что-то глубже внутри меня.
Каждый нейрон моего тела возбужден и перегружен. Я чувствую, как катушка в моем сердцевине сжимается и сжимается, пока не кажется, что она вот-вот порвется. В этом удовольствии есть что-то более глубокое, что-то более сильное.
— Адриан, — прошу я. — Пожалуйста… — я даже не знаю, о чем прошу, просто мне это нужно. Что-то приближается, оно сидит прямо на остроте ножа, но я не могу заставить его упасть. Его рука падает между нами, его большой палец прижимается к моему клитору.
— Кончи для меня, — приказывает он со всей силой бога. — Кричи для меня.
Он зажимает мой клитор между большим и указательным пальцами и трахает меня сильнее. Я бормочу бессвязно. Каким-то образом я потеряла способность говорить. Стоны и хныканье льются с моих губ водопадом. Мне нужно больше. Я хочу больше.
— Делай, как я говорю, — рычит он. — Кончи. Для. Меня.
И тогда мир вокруг меня рушится. Мое тело напрягается и дергается в конвульсиях, из моего горла вырывается крик полнейшего удовольствия. Каждый мускул напрягается, когда Вселенная проходит сквозь меня, создавая величественную эйфорию.
Я испытываю оргазм, если это вообще можно так назвать, потому что я почти уверена, что у меня только что был момент прихода к Иисусу. Адриан не перестает меня трахать, продлевая мой восторг. Его тело дергается, а толчки становятся все более хаотичными.
— Блядь, — стонет он, опустошая себя внутри меня. Он опускает мои ноги по обе стороны от себя и наклоняется ко мне, кладя свой потный лоб на мой. — Ты просто великолепна, Ваня, — шепчет он мне. — Чертовски невероятна.
Он падает рядом со мной и притягивает меня к себе. Моя рука лениво ложится на его грудь прямо над сердцем, и я засыпаю под комфортный, безопасный ритмичный ритм первого и единственного мужчины, которого я когда-либо любила.
  
ГЛАВА 32
 
Адриан
Могила уже пыльная. Я не так давно приводил сюда Ваню попрощаться с придурками, которых она называла родителями, но за этот небольшой промежуток времени уже собралась пыль. Антон уже запечатал могилы родителей. Мы здесь не для этого.
Сегодня мы здесь, чтобы открыть могилу, на которой написано имя моей невесты. Там кто-то есть, и она хочет знать, кто. Мы провели ночь, разговаривая и трахаясь.
В основном трахалась, но в промежутках между моментами, когда я уткнулся в ее прекрасную киску, она рассказывала больше о своей жизни в семье Кастеллано и о своем дне в склепе. Меня беспокоило то, что в ее семье было что-то, чего я не знал. Например, Ада была сводной сестрой Вани. Как, черт возьми, я мог пропустить это со всеми исследованиями, которые провел? Это то, что я должен был заподозрить раньше. Теперь дорогая поездка Коры на реабилитацию обрела больше смысла.
Но почему Тео Кастельяно скрыл свое происхождение?
Ваня думает, что это как-то связано с ее матерью, но я думаю, что это нечто гораздо более зловещее, чем презираемая мелочная жена, беспокоящаяся о наследстве. Тем более, что Ваню планировали продать вместо того, чтобы заключить брачный союз.
Однако некоторая информация все еще отсутствует. Кора кажется очевидным кукловодом, стоящим за нападением на семью Вани. То, что она не стала убивать Ваню, имело смысл. Если она хочет состояния Кастеллано, она нужна ей живой… затем Луан попытался убить ее в переулке.
 
Почему такая внезапная перемена?
Должно быть, оно ведет обратно к тому мужчине и маленькой девочке, за которой она пошла в магазин. Вот только Ваня для них — хранилище. Сегодня утром она отмахнулась от этого как от ошибки, сказав, что, по ее мнению, этот мужчина когда-то работал на ее семью.
Это была очевидная ложь, но я ее пропустил.
На данный момент.
— Черт, — хрюкает Антон, ударяя тупой стороной топора по тупой стороне моего Халлигана. Прошло почти полчаса, а мы едва прошли половину пути. — В следующий раз мы воспользуемся суперклеем или чем-нибудь еще. Просто заклейте их скотчем. Все знают, что клейкая лента годится для всего.
Позади нас раздается хихиканье Вани. Она следила за нашей безопасностью со ступенек дверного проема. Маленькая шалунья просто не хочет напрягаться. Не то чтобы я ей позволил.
— Как ты думаешь, что здесь вообще находится? — Антон спрашивает Ваню. — Очевидно, это не ты.
— Честно говоря, не знаю, — грустно признается она. — Может быть, это приманка, и у них здесь спрятана информация.
— А может, это настоящая Ваня Кастельяно, а тебя взяли еще младенцем на подмену.
Ваня фыркает.
— Я бы хотела, чтобы это было правдой, — вздыхает она, проводя пальцем по родинке. — К сожалению, след на моей коже доказывает, что я их биологическая дочь.
Мне бы хотелось, чтобы это было не так. Кастелланосы не заслуживали иметь такую дочь, как Ваня, у которой на душе свет и счастье. Ничего общего с тем, как ее описала Ада. Иногда я задаюсь вопросом, действительно ли они были друзьями или Ваня видела то, чего никогда не было. Когда Ваня говорит об Аде, в ее глазах светится свет. Она считает, что ее подруга была хорошей и заботливой даже в конце. Ада постоянно жаловалась на Ваню. Насколько она была избалована. Какой заносчивой и тщеславной.
Я начинаю думать, что все эти недостатки были результатом самоанализа моей покойной жены. Проецирует свою неуверенность и недостатки на самого близкого ей человека.
— Понял, — кричит Антон, когда мы наконец прорываем последнюю печать гробницы. Он бросает топор в сторону и берет лом.
— Готово? — спрашиваю я, мой Халлиган похоронен в одной стороне гробницы. Антон кивает, кладя лом на трещину на другой стороне. — Один. Два, — я хмыкаю. — Три, — мы поднимаем большую бетонную плиту с места, где она стояла, и убираем ее с дороги.
Взяв набор крючков, я прикрепляю их к стержням гроба. Я передаю одну лямку Антону, а другую беру, и вместе нам удается вытащить гроб с места. Он легче, чем я думал, и только когда мы вытащим его полностью, я пойму почему.
Гроб создана для ребенка.
Ребенок.
— Господи, — Антон качает головой. Я не думаю, что он действительно думал, что внутри будет похоронен ребенок, когда он пошутил ранее.
— Это очень… — Ваня делает паузу. — Роскошный.
Это преуменьшение. Весь гроб украшен золотом и драгоценностями. Он имеет розовый оттенок, что означает, что внутри была девушка.
Кивнув Антону, наклоняемся и щелкаем защелки, открывая крышку.
Это ребенок, да. Новорожденный, судя по всему.
— О боже, — рыдает Ваня, становясь на колени рядом с гробом. Тело внутри сохранилось довольно хорошо, поскольку ему почти двадцать пять лет. Тому, кто занимался бальзамированием, заплатили за дотошность.
— Это… — Антон выглядит испуганным. — Это пуповина, обмотанная вокруг шеи?
Я присматриваюсь. Это чертовски похоже на это.
— Боже мой, — шепчет Ваня со своего места на полу. На коленях у нее что-то похожее на дневник. Еще одну она держит в руках и листает страницы. — Я убила ее.
Что она только что сказала?
Слезы текут по щекам моей маленькой львицы, когда она листает страницы.
— Что это такое? — спрашиваю я ее.